Лаура Дейв - Восемьсот виноградин
Бобби снова сел.
– Твое сочувствие мне не нужно, – объявил он.
– Я тебе его и не предлагаю, – ответила я и взяла брата за руку.
Высокая производительность
Когда Бобби отправился в Сан-Франциско, чтобы уладить дела, а заодно провести целый день без Маргарет и Финна, я поехала в Санта-Розу и остановила машину перед зданием суда, занимавшегося в основном сбором штрафов за превышение скорости. С собой у меня были две огромные папки с материалами, которые я накопала в интернете, чтобы доказать справедливость своего иска. Иск этот я рассчитывала подать тому, кого увижу за столом в приемной.
Выяснилось, что человека этого я знаю: позади стола стояла моя одноклассница Кирби.
Кирби Квин, дочь Брайана Квина. В школе мы почти не общались, хотя наши отцы всегда мечтали нас подружить. Кирби была капитаном волейбольной команды. Одетая в брючный костюм, больше похожий на комбинезон, она и сейчас выглядела так, словно собиралась пойти в спортзал. Вид у нее был скучающий.
При моем появлении Кирби слегка оживилась. Думаю, она помнила меня прежде всего как сестру Бобби. В тот единственный раз, когда мы с ней разговорились по душам, Кирби призналась, что влюблена в него.
– Смотрите-ка, что упало к нам с лозы! Какими судьбами в наших краях?
– Привет, Кирби!
– Слышала, ты выходишь замуж. Хотя «слышала» – не совсем верное слово. Читала, будто ты приехала в город в свадебном платье. Случись такое в день свадьбы, о тебе написали бы в газетах, а так обошлось «Твиттером».
Я почувствовала, что к лицу приливает кровь.
– Неловко-то как…
– Да уж!
Я раскрыла папку, лежащую на столе перед Кирби. Дело начала XIX века. «Филберт против Филберта» – небольшое семейное разбирательство. Взрослым детям не сообщили о продаже имущества, в данном случае – конного завода, находившегося в доверительной собственности. Дети были назначены бенефициарами и оспаривали законность сделки на основании того, что потеряют в доходах.
Наша фирма однажды использовала этот случай как прецедент в деле одного жадного миллиардера, отец которого застроил весь Лос-Анджелес торговыми центрами. Папаша хотел продать один из них за сто миллионов долларов, а сын пытался ему помешать.
Теперь я использовала тот же прецедент совсем в других целях.
– Чем могу? – спросила Кирби.
– Я хочу подать иск и добиться судебного запрета на продажу нашего виноградника.
– Твой отец продает виноградник? – потрясенно спросила она. – Папа ничего мне не говорил.
– Продает. Винодельне «Марри Грант».
– Ох… быть не может! Этим корпоративным подонкам?
Я кивнула. Хорошо, что Кирби сосредоточилась на моем желании пойти против крупной корпорации, а не на его незаконности.
– Внук Марри, к которому перешла винодельня, настоящий осел.
– Ты с ним знакома?
– Нет, я читала про него в «Твиттере». Давай сюда документы.
Кирби забрала у меня бумаги, довольная, что ее посвятили в тайну. Лишь бы она выполнила то, что от нее требуется, и дала делу ход. Корпорации часто выигрывают в суде, потому что у них больше адвокатов, чем у рядового гражданина. Может, мой иск не имеет под собой никакой почвы, зато у меня есть человеческие ресурсы. И я непременно пущу их в ход.
– Боюсь, с судьей ты увидишься только на следующей неделе. Скорее всего, тебя примет судья Райли. Он как раз вернется с рыбалки и наверняка будет не в духе: нелегко возвращаться на работу после отпуска.
Я кивнула, понимая, что проиграю дело с любым судьей. И пусть. Лишь бы он выслушал, почему отец не имеет права продавать виноградник без моего согласия. Главное, создать юристу Джейкоба побольше проблем. Нагнать страху на совет директоров. Зачем им связываться с маленьким виноградником, который поднимает столько шуму? Игра не стоит свеч. Проще найти другую винодельню – с хорошей репутацией.
Я посмотрела на Кирби, надеясь, что она поможет осуществить вторую часть плана. Ее помощь была мне необходима.
Кирби улыбнулась, чувствуя свою причастность к моей тайне.
– Я, естественно, буду держать язык за зубами.
– Спасибо.
Она серьезно кивнула.
– О чем речь?! Могила!
Из чего я сделала вывод, что Кирби, едва оставшись одна, тут же все разболтает.
* * *Довольная собой, я вышла из здания суда.
Тут у меня зазвонил мобильник.
Еще один человек, с которым я училась в старшей школе. Итан Троппер.
Итан Троппер, который однажды подговорил Финна взломать папин бар и заменить весь бурбон на «Доктор Пеппер», пока Бобби стоял в коридоре на шухере. Итан Троппер, бывший малолетний преступник, нынешний помощник шерифа.
– Говорит помощник шерифа Итан Троппер. Один задержанный просит, чтобы ты его забрала.
Вот что сказал он вместо приветствия.
– Финн? – спросила я.
– Финн, – подтвердил Итан Троппер.
– Я в пяти минутах езды от вас.
– Поздравляю, – ответил он и повесил трубку.
За решеткой
– Особого выбора у меня не было, – объяснял Итан, пока мы шли по коридору к маленькой камере, в которой Финн провел ночь. Заводить на него дело он не стал, но и на свободу отпустить отказался. – За последние месяцы Финн превзошел сам себя: нарушал общественный порядок, находился за рулем в состоянии алкогольного опьянения, спал в машине…
– Спал в машине? Это же не преступление!
– Здесь – преступление.
Не хотелось даже думать о том, каково жилось Финну с тех пор, как Маргарет рассказала ему о своих чувствах: любимая женщина стала одновременно и ближе, и дальше, брату открыться нельзя… А когда я представила, что Финн сидит в тюрьме, где единственный собеседник – Итан Троппер, сердце у меня чуть не разорвалось.
– Вчерашний вечер стал последней каплей. Особенно поломка пожарного гидранта.
– Прости, что ты сказал?
– Поломка пожарного гидранта. Твой брат сшиб его своим пикапом. Уничтожил общественную собственность.
– Почему ты думаешь, что это был он?
– Я не думаю. Я знаю. Мне удалось сопоставить отметины на гидранте с царапинами, оставшимися на пикапе Финна.
Итан Троппер ужасно гордился расследованием, которое провел – или подсмотрел в сериале «Место преступления. Майами».
Я не желала, чтобы брат расплачивался еще и за это.
– Финн тут ни при чем. За рулем сидела я.
Итан склонил голову набок.
– Ты? Сбила гидрант и скрылась с места преступления, так получается?
Он сунул руку в карман. На миг мне почудилось, будто Итан достает наручники… По счастью, оказалось, что это всего лишь ключ.
Он открыл дверь крошечной камеры, которая могла похвалиться отхожим местом, матрасом и освежителем воздуха с запахом сосновой хвои.
Финн поднялся с матраса.
– Надеюсь, ты в подобающем виде? – шутливо спросил Итан, постучав по двери.
– Вполне, – с улыбкой ответил Финн.
Выглядел брат слегка помято. Однако я никогда бы не подумала, что он провел ночь за решеткой, если бы не увидела его в камере своими глазами. В камере, где пахло сосновым лесом.
– Дай мне пару минут, – сказал Итан. – Нужно незаметно провести тебя мимо шерифа Эллиота. А еще вызвать твою сестру на допрос. Она виновница дорожно-транспортного происшествия. Нанесла тяжелые увечья и скрылась с места преступления.
– Итан, это же был гидрант, а не человек!
– Чем бы это ни было, сударыня, ваше поведение недопустимо!
Финн выступил вперед и положил руку ему на плечо.
– Успокойся, Итан. Не слушай мою сестру. Ее вообще не было в машине. Она просто пытается меня выгородить.
– Это правда?
Финн бросил на меня угрожающий взгляд.
– Скажи ему, Джорджия.
– Ну да, наверное, – не слишком убедительно промямлила я.
– Подумай сам. Разве я пустил бы Джорджию за руль своей машины?
Итан переводил взгляд с меня на Финна и пытался решить, готов он нам поверить или нет. Тут у него ожила рация.
– Мы еще не закончили, – сказал он, тыча в меня пальцем. Потом посмотрел на Финна и добавил: – Но Эллиота я беру на себя.
Финн улыбнулся.
– Спасибо, я ценю.
Полицейский улыбнулся в ответ. Обаянию брата не мог противостоять никто – ни женщины, ни мужчины.
– Пустяки, дружище, – произнес Итан, выходя из камеры.
Финн посмотрел на меня.
– Ну и зачем ты сама на себя стучишь?
– Не хотела бросать тебя в беде.
– Итан у меня как ручной.
– Заметно.
Я обвела жестом камеру.
Мы не виделись с тех пор, как поругались, и вид у Финна был смущенный. Он чувствовал себя неловко – из-за нашей ссоры, из-за своего ареста, явно одного из многих. Но что мог он сказать? Младшее поколение семьи Форд никогда не извинялось. Мы поступали так, как научила нас в детстве мама: пожимали друг другу руки и оставляли все обиды в прошлом.
Так Финн и сделал – сел на матрас и взял меня за руку.
– Ладони у меня немного потные, – произнес он. – Все-таки двенадцать часов их не мыл.
– Да, извиняться ты совершенно не умеешь.
