Барбара Картленд - Любовь всегда права
– И каким же?
– Что мы будем жить вместе только как друзья. Что между нами, пока мы не поженимся, ничего не будет.
Выговорив это, Скай повернулась и подошла к окну. И застыла там, глядя куда-то вдаль. Дед понял, что она плачет.
– Подойди сюда, дитя мое, – строго сказал он. Скай не послушалась, и тогда он повторил еще раз: – Ну же, Скай, подойди ко мне, старику.
Она обернулась, и лорд Брора увидел, что по ее лицу катятся слезы…
Скай сделала к нему несколько шагов.
Внезапно она упала на колени рядом со стулом, где он сидел. Лорд Брора обнял внучку, и она горько зарыдала, уткнувшись ему в плечо.
– Ну вот, я все испортила, – несчастным голосом проговорила девушка. – Я не собиралась ничего тебе говорить, но мне так плохо, я так несчастна, что приходится жить вот так. Я хочу выйти замуж, дедушка. Хочу стать женой Гектора, и чтобы у меня был нормальный собственный дом.
Старик одной рукой крепко обнимал ее за плечи, а другой гладил по волосам. Через некоторое время девушка успокоилась, дыхание стало более ровным.
Затем, все еще задыхаясь, она спросила:
– Я веду себя как дурочка, да?
Старик с нежностью посмотрел на внучку.
– Я бы выпил чашечку чая, дитя мое, – сказал он. – Да и тебе бы не помешало.
Скай попыталась рассмеяться.
– Ты будешь пить чай на кухне? – спросила она. – Или, как человек благородного происхождения, останешься здесь и подождешь, пока я принесу тебе чашку?
– Я попью на кухне, – ответил лорд Брора.
Они вместе вошли в крошечную кухню. Старик сел за стол и стал наблюдать, как Скай делает бутерброды с маслом, ожидая, пока закипит чайник.
– Ты выглядишь бледной, – внезапно сказал он.
Скай кивнула.
– Сказывается отсутствие гленхольмского воздуха! – ответила она, улыбнувшись, чтобы ее слова прозвучали не так жестко.
Лорд Брора что-то проворчал, а затем сменил тему.
– Сегодня Норман возвращается из свадебного путешествия, – сообщил он. – Ты видела его жену?
– Я познакомилась с ней на вокзале, в тот вечер, когда Норман уезжал к тебе. Она очень красивая.
– Она актриса, – произнес лорд Брора таким тоном, словно этим было все сказано.
– Не слишком известная, – ответила Скай. – И я не думаю, что она собирается вернуться в театр.
– Норман просто дурак, если вздумал жениться в таком возрасте, – заявил лорд Брора. – Но, должен заметить, кажется, он вполне счастлив.
– Она его не любит, – призналась Скай.
– Тогда зачем же она за него вышла? – удивился старик.
– Полагаю, ради денег! – ответила Скай. – Бедный Норман, так хотелось надеяться, что хоть на этот раз он будет счастлив.
Лорд Брора внимательно посмотрел на внучку, но оставил намек, прозвучавший в последней реплике Скай, без комментариев.
Ему было прекрасно известно, что в первом браке с его дочерью Эвелин у Нормана счастья не было. Старик редко обсуждал подобные вопросы, однако от его внимания ничего не ускользало.
Когда они допили чай, Скай поставила посуду в раковину, чтобы потом помыть.
– Как долго ты собираешься пробыть в Лондоне, дедушка? – спросила она.
– Это зависит от тебя, – ответил лорд Брора.
– От меня?
– Я подумал, вдруг ты захочешь поехать со мной в Гленхольм – просто так, погостить.
Скай замялась. Как она устала от всех этих споров! Она чувствовала, что больше не в силах этого вынести, но не хотела огорчать деда прямым отказом.
Она вздохнула.
Лорд Брора достал свои большие золотые часы и взглянул на циферблат.
– Во сколько Маклеод-младший возвращается домой? – поинтересовался он.
– Должен уже вот-вот, – ответила Скай. – Обычно он приходит около пяти.
Она ждала, что дед встанет. Но старик вместо этого лишь убрал часы.
– Я хочу с ним поговорить, когда он вернется, – заявил он.
– Ты собираешься поговорить с ним? – воскликнула Скай.
– Да, побеседовать, – подтвердил дед.
Скай со страхом и одновременно с вызовом ждала, что он скажет дальше.
– Хочу выслушать его мнение, – добавил старик.
Скай тихо вскрикнула.
– О дедушка! Ты и вправду готов посмотреть на вещи по-другому? Ты дашь свое согласие?
– Я ничего не обещаю, – ответил дед. – Я просто хочу поговорить с этим молодым человеком, вот и все.
Скай обняла деда за шею.
– Ты просто прелесть! – сказала она. – Ой, дедушка, я даже не представляла, что ты можешь быть таким добрым.
– Только не надо лести, – проворчал лорд Брора. – И не надо меня уговаривать. Я все решу так, как сочту нужным.
Скай снова повисла у деда на шее.
– Я так счастлива, – произнесла она с жаром. – Вот увидишь, Гектор понравится тебе с первого взгляда.Глава 22
Карлотта сонно зевнула и потянулась, наблюдая за тем, как горничная раздвинула шторы и в комнату полились солнечные лучи.
– Который час, Элси? – спросила она.
– Девять часов, миледи, – ответила горничная. – Я подумала, вам захочется подольше поспать после такого долгого путешествия.
– Я все еще чувствую себя усталой с дороги, – пожаловалась Карлотта.
Элси держала в руках поднос, на котором стоял фарфоровый чайный сервиз и несколько массивных серебряных тарелок.
Карлотта присела в постели, подоткнув под спину две подушки с кружевными оборками.
– Я проголодалась, – сказала она. – И, наверно, позавтракаю с большим аппетитом.
– Вот и прекрасно, миледи, – отозвалась Элси. – Кстати, сегодня еще кое-кто тоже позавтракал с большим аппетитом, по крайней мере, так утверждает кухарка.
– Кто же это? – поинтересовалась Карлотта.
– Тот мальчик, миледи. Кухарка говорит, что еще ни разу не видела, чтобы ребенок ел с таким аппетитом. Для него уже принесли кое-что из одежды, и теперь он совсем на себя не похож. Уверяю вас, вы бы его даже не узнали. Теперь, когда его принарядили, это стал совершенно другой ребенок.
– Пойду его проведаю, как только встану, – сказала Карлотта.
– Сэр Норман им очень доволен, – продолжала Элси, раскладывая на кресле крепдешиновое белье. – Сегодня утром он первым делом пригласил его к себе, и теперь они с ним вдвоем играют на лужайке. Прямо сердце радуется, когда смотришь на них. Мы все здесь такого мнения.
– Спасибо, Элси, – перебила горничную Карлотта. – Я позвоню, если вы мне понадобитесь.
– Хорошо, миледи, – ответила та, слегка задетая ее тоном, и с видом уязвленного достоинства вышла из комнаты.
Когда за горничной закрылась дверь, Карлотта даже не прикоснулась к завтраку, который якобы была готова съесть с аппетитом. Вместо этого она хмуро уставилась в пространство, как бы забыв, где находится.
Но уже через несколько секунд любопытство взяло верх. Карлотта откинула одеяло и в ночной сорочке из тонкого шифона крадучись двинулась к окну.
Прячась за шторой, она осторожно выглянула в окно. И увидела на лужайке ребенка в красном свитерке. Мальчик ехал на велосипеде, а Норман поддерживал его за седло и руль.
– Но это же просто смешно! – вырвалось у нее.
Однако она не вернулась в постель, а продолжала стоять у окна, наблюдая за происходящим.
Билли сидел в седле неуверенно, и от Нормана требовалось немало ловкости и изобретательности, чтобы направлять велосипед и одновременно помогать мальчику удерживать равновесие.
Спустя какое-то время они прекратили это занятие. Билли слез с велосипеда, и они встали, глядя друг на друга и хохоча, а на их лицах играли солнечные блики.
«Какой молодой и счастливый вид у Нормана!» – отметила про себя Карлотта.
И вдруг ощутила укол ревности. Ревности от того, что ребенок отвлек мысли Нормана от нее, его жены, что благодаря этому мальчику с его лица исчезло хмурое выражение, к которому в последние недели она уже начала привыкать.
Было в этом наполненном цветами саду, в безукоризненных лужайках и каменных террасах, в самом доме, с его атмосферой умиротворенности и старины, нечто такое, что заставляло ее больше, чем когда бы то ни было, хотеть стабильности и порядка.
Она именно этого и искала, когда выходила замуж за Нормана. Но несколько запальчивых слов, вырвавшихся необдуманно и поспешно, в истерике, поставили ее внутреннее спокойствие под угрозу.
Ей стало казаться, что ее переезд в загородный дом Мелтонов мало что значит. Она здесь лишь гость, человек, который случайно вошел в жизнь Нормана и с той же легкостью уйдет из нее.
На обратном пути из Канн Карлотта начала было подумывать о разводе, но что-то помешало проговорить это вслух. Ее так и тянуло сказать Норману: «Мы совершили ошибку. Как это теперь исправить?»
– Я его ненавижу, – сказала она себе.
Однако в ее голосе не было прежней злости и раздражения, как не было их теперь у нее в душе. Пропало желание задеть чувства Нормана, сделать ему больно, как это было еще вчера. Наоборот, Карлотта чувствовала себя несчастной и опустошенной.
Она вернулась к постели, но продолжала прислушиваться к голосам, доносившимся из окна, – глубокому баритону мужа и пронзительному, взволнованному и восторженному, звонкому детскому голоску.
