Надя Хашими - Пока не взошла луна
Они шли дальше, гадая, смогут ли сойти за местных. После отъезда из Менгена мадар-джан сложила и убрала паранджу, которую навязал ей Талибан. Она радовалась, что наконец избавилась от нее. Здесь, в Греции, Ферейба могла одеваться, как в юности, и наконец вернулась к себе самой.
Хайдари зашли в три гостиницы, но их отпугнули цены, непомерные для тощих кошельков. Одна из девушек-администраторов пожалела Салима и дала ему адрес маленькой, более дешевой гостиницы в полукилометре отсюда. Она расписала на бумажной салфетке, как дойти туда, и снова уставилась на экран телевизора под своей стойкой.
Оказалось, что лучшего, чем «Аттика дрим», они не могли и желать. Салиму удалось снизить цену с сорока евро в сутки до двадцати: он пообещал, что они будут соблюдать идеальную чистоту и тишину. Администратор, женщина чуть за пятьдесят, увидев мадар-джан с тремя детьми и связкой из четырех сумок, углубилась в регистрационный журнал, постукивая карандашом по столбцам дат и сумм. Гостиницу сто лет не ремонтировали, но владельцев, похоже, не волновало, что здесь мало кто останавливается. Они уже давно не могли конкурировать с более новыми гостиницами по соседству. Владельцы просто выжидали. Им в любом случае предстояло уйти из бизнеса – в силу возраста, если не из-за малого количества постояльцев.
Администратор, тяжело вздохнув, кивнула, делая вид, что оказывает им снисхождение, сдавая номер так дешево. Салим достал деньги, разменянные на Хиосе, заплатил за сутки, и она достала из деревянного ящичка ключ. По скрипучей лестнице мальчик провел свою семью в комнату. Здесь на двух кроватях лежали старые бугристые матрасы, но таким облегчением было лечь, вытянуть ноги и дать отдых уставшей спине.
Салим упал на подушку. Ноги у него гудели. Закрыв глаза, он думал о том, как далеко они очутились. Возможно, время покинуть Менген как раз настало. А может, они должны были уехать уже давно. Начался новый отрезок их пути. Так сказала мадар-джан.
«Вот мы и в Греции, – подумал Салим, засыпая, – но как быть дальше?»
Салим26Тянулись часы. Салим проснулся и слушал доносившиеся с улицы шаги и обрывки разговоров. Афины вообще никогда не засыпали. Сквозь тонкие занавески начало пробиваться солнце. Самира потянулась и, не открывая глаз, выгнула спину. Азиз перевернулся на живот. Ферейба спустила ноги на пол, протерла глаза и поднялась. Салим смотрел, как его семья входит в новый день.
Они поплескали в лицо холодной водой. Ванная оказалась такой маленькой, что Салим, вытянув руки, мог коснуться каждой из четырех стен. Ферейба выложила на газету остатки еды, которую собрала для них Синем, и разделила ее между всеми.
Салим принял душ и отправился искать еду и способ пробраться в Италию. Афины оказались намного дороже Турции, и даже эта ветхая гостиница быстро вытянула бы у них все деньги. В карман джинсов Салим спрятал паспорт и несколько евро.
Администратор, такая же равнодушная, как и накануне, посоветовала ему сесть в метро и поехать за едой в центр города, на площадь Омонию.
Серебристый дребезжащий поезд подлетел к станции, а потом, наполнившись новыми пассажирами, скользнул в туннель. Салим наблюдал за людьми и старался вести себя как все. Он зашел в поезд, не помня себя от радостного возбуждения. Нащупав в кармане клочок бумаги, он сравнивал название станции, которое написала ему администратор, с табличками на стенах. Вертя ремешок часов вокруг запястья, Салим удивлялся, что никто не обращает на него внимания. А самого его поглощал шум поезда, запах кофе, шуршание газет.
Хакан говорил, что в Греции много иммигрантов. Салим хотел разыскать их и спросить, как лучше всего добраться до Италии и где найти дешевой еды. Он внимательно смотрел на раздобытую карту города, а завидев полицейских, юркнул в толпу и затерялся в лабиринте мостовых и зданий. Мужчины здесь одевались так же, как и в Турции, а вот женщины выглядели совсем иначе. Они ходили в обтягивающих блузках с достаточно низкой линией декольте, чтобы привлечь взгляд подростка. Он таращил глаза на обнаженные руки и ноги, а женщины этого даже не замечали. На улицах толпились люди всех комплекций и цветов кожи, многие с фотоаппаратами и книжечками. Время от времени они останавливались сделать снимок.
Салим нес на плече пустой рюкзачок, но в отель надеялся принести его полным. Он дошел до центральной площади, от которой во все стороны разбегались улочки, застроенные магазинами. Эта площадь выглядела намного более просторной, чем в Кабуле. Повсюду были бордюры, фонари и еще больше машин.
Мужчины с кожей чернее ночи сидели на корточках у дороги, разложив холщовые сумки, полные кошельков, и неторопливо окидывая взглядом прохожих. Они что-то бормотали, вылавливая покупателей на свой товар. Салим подумал, что эти люди выглядят здесь еще бóльшими чужаками, чем он сам, и не осмелился к ним подойти.
На рынке он наткнулся на двух мужчин, которые торговали на обочине фигурками танцующих человечков. Салим напомнил себе, что пора бы уже найти, с кем заговорить. Он внимательно посмотрел на незнакомцев: не такая темная кожа, как у тех, которые торгуют ближе к входу на рынок. Кажется, индусы. Белокурая женщина оттаскивала своего малыша от игрушек. На ее волосах танцевало солнце. Продавец подыграл непослушному ребенку, заставив одну из фигурок, пританцовывая, дойти до пухлых детских ножек. Женщина отрицательно покачала головой, несмотря на недовольство сына, подхватила его на руки и заторопилась дальше.
Скрестив ноги, торговец устроился прямо на асфальте. Никто из прохожих на него не смотрел, хотя он пытался привлечь их внимание. Ему явно все надоело донельзя, и он едва взглянул на Салима.
– Говорите по-английски? – осторожно спросил мальчик.
Мужчина чуть заметно кивнул.
– Вы откуда? – продолжал Салим.
Торговец помолчал, явно пытаясь понять то же самое о нем.
– Бангладеш, – ответил он наконец и, вопросительно приподняв брови, ткнул пальцем в Салима.
– Я? Из Афганистана.
Человек кивнул, словно именно такого ответа и ожидал, и рассказал Салиму, что в Греции он уже год.
– Я тут с семьей, – снова заговорил Салим, – мы хотим добраться до Италии.
– Столько афганцев, столько афганцев… – рассеянно бросил тот.
– Здесь? Афганцы работают здесь?
Встреча с земляками в Турции оставила плохой привкус, и все-таки успокаивало, что есть люди, прибывшие из того же уголка мира.
– Где они? Я хочу найти афганцев. Помогите, пожалуйста.
– Афганцы… – Мужчина из Бангладеш наклонил голову и махнул левой рукой куда-то вдаль: – Афганцы не тут. Далеко. Едят вместе, спят вместе.
– Где? Мистер, скажите, пожалуйста!
– Далеко, далеко, – торговец замахал обеими руками и головой, словно прогоняя мальчика, – метро, не дойдешь.
Он наконец сказал название: сквер Аттики. Это оказалось так далеко, что даже на схеме метро у Салима такой станции не оказалось. Ничего удивительного, что афганцы решили ютиться подальше от центра, учитывая, какие здесь цены. Торговец поднял брови и выжидающе посмотрел на Салима. Затем указал на своих танцующих человечков и взмахом руки приказал мальчику убираться.
Тот решил сначала раздобыть еды и нащупал монеты и купюры в кармане – оказалось не густо. Он прошел мимо киоска, где продавали газеты и бутылки с водой. Солнце поднималось все выше. Скоро проголодается Самира, хотя и не скажет об этом.
Салим лихорадочно коснулся циферблата часов. Из серого здания справа, неся тяжелые пакеты, выходили люди. У некоторых из сумок выглядывали буханки хлеба. Вместе с другими покупателями Салим прошел через стеклянные раздвижные двери.
Здание походило на огромный ангар – стены терялись где-то вдалеке, и пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть потолок. Три ряда прилавков расчерчивали помещение на ровные отрезки. У Салима затрепетали ноздри от запаха рассола, рыбы и лука. Он повернул налево и пошел дальше. Теперь у него кривились губы от густого сладкого запаха. Салим двинулся вперед.
Он все ходил и ходил вдоль прилавков, тараща глаза на фрукты, овощи, сыры, печенье и маслины. Судя по ценникам, он мало что мог позволить себе из всего этого.
У него екнуло сердце, когда какая-то часть рассудка начала диктовать план: «Никто на тебя не смотрит. Это совсем как в Менгене. Выбирай тихо и аккуратно, а потом двигайся к выходу».
Салим неспешно подошел к прилавку в первом ряду. Продавец смеялся, увлеченно что-то объясняя двоим покупателям, которые внимательно рассматривали сухофрукты. Салим взял два пакетика с курагой и начал вертеть в руках. Он снял с плеча и повесил на сгиб локтя рюкзак – расстегнутое пустое чрево с нетерпением ожидало добычи. Опустив глаза, мальчик исподтишка огляделся по сторонам.
«Никто на тебя не смотрит».
Он медленно опустил в рюкзак один пакетик кураги, наклонившись, чтобы положить второй обратно. Продавец мельком взглянул на него и, увидев, что Салим возвращает товар на прилавок, снова вернулся к разговору с греческой четой.
