Барбара Ханней - Незнакомый муж
– Извини, а когда ты был в Сиднее?
– Я привез Кэрри, как только нам сообщили, что у тебя сердечный приступ.
Сильвия продолжала сидеть с удивленным видом.
– Ты тоже приезжал? Как странно. Она мне не говорила.
Да, дурной знак. Макс решил, что не стоит винить Кэрри. Зачем ей было рассказывать, что он бросил ее через несколько часов после приезда сюда?
– Кэрри ушла от тебя, не так ли? – спросила Сильвия с типичной для нее прямотой.
Макс печально кивнул:
– Таков был ее план до того, как она упала с лошади и забыла, что вообще со мной знакома.
Теща поджала губы.
– Да, когда все пошло не так.
«Наоборот», – подумал Макс, вспоминая те несколько дней амнезии Кэрри, которые вернули ему ее любовь. Он был на волосок от потери счастливого брака – и так глупо дал ему снова треснуть.
Макс нервно сглотнул, постучал пальцами по золотисто-кремовой парче на подлокотнике кресла.
– Сильвия, я полагаю, Кэрри рассказала тебе, что не может иметь детей?
Женщина вдруг оцепенела. Макс забеспокоился, что у нее опять сердечный приступ.
– Не хотел пугать тебя, – пояснил он.
– Со мной все в порядке. – Сильвия потеряла самообладание и уверенность и, казалось, уменьшалась в размерах у него на глазах. – Она правда не сможет иметь детей? – спросила теща тихим испуганным голосом.
– Да, боюсь, не сможет. – Теперь и Макс говорил тихо. Плохо, что жена никогда не говорила с ним об этом, но его удивило, что она не поделилась даже с матерью. – Какая-то проблема с маткой. Порок развития.
– О, моя бедная деточка. – Впервые за все время, что Макс знал Сильвию Барнс, та выглядела такой съежившейся и постаревшей.
– Извини. Я был уверен, что Кэрри рассказала тебе об этом.
– Ты так думал, да? – Она прижала руки к дрожащим губам и резко выдохнула, словно борясь с душившим ее криком. Потом грустно покачала головой. – Начинаю подозревать, что существует еще масса того, чего я не знаю.
Макс не ожидал, что будет жалеть тещу, но понимал, какой шок и боль она испытала. В этот момент он даже почувствовал, что он и Дракониха на одной стороне баррикад. Они оба любят Кэрри, и оба в отчаянии оттого, что она отвергла их помощь, когда нуждалась в ней больше всего.
С восхитительным достоинством Сильвия встала.
– Почему бы нам не пойти на кухню, Макс? Боюсь, мне нужно выпить чаю. И пока я буду его готовить, ты сможешь мне рассказать о дочери.
На кухне Макс рассказал ей свою версию событий, которые разворачивались в последние месяцы в Риверсли. К удивлению, его не перебивали. Сильвия становилась все более виноватой, слушая его рассказ. Новость о бесплодии Кэрри и то, что это вызвано врожденным дефектом, казалось, потрясли ее уверенность в себе и веру в то, что на свете есть ее мнение, а остальное неправильно.
– Должна признать, – сказала она, наливая ему вторую чашку чая, – я решила, что Кэрри пошла по моим стопам, когда стала показывать, что разлюбила Риверсли-Даунс. Она так настойчиво отстаивала желание выйти за тебя замуж и жить в буше. Но я подумала, что она осознала свою ошибку. Когда это случилось, я полагала, что мои дурные предчувствия полностью оправдались.
– Кэрри была очень убедительной, – согласился Макс.
– Она воспользовалась мной, как ролевой моделью, – виновато признала Сильвия. – Не могу поверить, что она решила уйти, потому что не могла дать тебе ребенка. – В ее глазах снова заблестели слезы, и она горестно покачала головой. – Бедная девочка никогда не могла мыслить прямолинейно.
– Да, – согласился Макс. – Верно. Она всегда пыталась взять все на свои плечи, если у нас возникали проблемы.
– Да. Подозреваю, Кэрри было бы полезно проконсультироваться у специалистов. А может быть, даже вам обоим.
Макс понял, что она права. Ему не очень нравилась идея идти на консультацию. Для него искать решение на стороне – против правил. Ему нравилось думать, что он сам способен найти решение своих проблем. Но он сделает все, чтобы помочь Кэрри и спасти их брак.
– Я приехал, чтобы найти Кэрри и сделать все, что будет нужно, – заверил он тещу.
– А, да. – Сильвия задумалась. Медленно вдохнула и выдохнула. – Должна признать, я тебе лгала раньше. Я знаю, где живет Кэрри.
– Это…
Она прервала его резким взмахом руки.
– Извини, Макс. В данный момент я не знаю, хочет ли Кэрри тебя видеть, поэтому не могу дать тебе ее адрес.
К счастью, Макс сумел удержать ругательство, едва не сорвавшееся с губ.
– Ради бога, – настаивал он. – Кэрри моя жена. Я ее люблю.
Они с тещей проделали долгий путь сегодня. Случилось, хоть маленькое, но чудо – они достигли понимания на грани взаимного уважения, на что Макс уже не надеялся. Но сейчас он ощутил приступ прежнего разочарования. Неужели Сильвия никогда не сможет доверять ему?
– Это не конец света, – сказала она, вполне симпатично улыбнувшись. – У тебя есть ее номер телефона.
– Да, но она не отвечает.
– Хорошо, так и быть, дам ей знать, что ты здесь и хочешь с ней увидеться. Если захочет с тобой поговорить, она с тобой свяжется. Это разумно, не правда ли?
– Конечно. – Он подавил вздох.
Через два дня – самых длинных дня в жизни – Макс все еще ничего не слышал от Кэрри и не знал, что делать. Нанять детектива? Оставалось сидеть и ждать. Хотя здравый смысл подсказывал: если бы жена хотела с ним связаться, она бы уже позвонила ему.
После еще одного одинокого обеда, выпив больше обычного одно-солодового виски, он улетел на север. Один. Решил, что теперь знает, что такое одиночество. Но вся предыдущая грусть оказалась лишь каплей в океане по сравнению с тем морем горя и отчаяния, которое заливало сейчас, когда он окунулся в жизнь усадьбы без Кэрри.
Дорога из Таунсвилля в Риверсли-Даунс никогда не казалась ему такой долгой. Когда он вернулся, уже почти стемнело.
Макс всегда любил проезжать последний поворот на дороге, окруженной кустарником, и выезжать на открытое пространство, позволявшее бросить первый взгляд на усадьбу. Его дом.
Он особенно любил это время дня, когда появлялось золотистое мерцание над западными холмами и длинные тени от них падали на пастбища. Но сегодня эта картина показалась печальной и непереносимо одинокой.
До сего момента изолированность дома в буше никогда не беспокоила его, но теперь он не мог не думать о том, каким сиротливым выглядит дом, и рисовал себе картину длинных одиноких месяцев и годов, ожидающих впереди, растягивающихся в единое одинокое будущее. Не было даже собаки, которая могла бы его поприветствовать. Кловер все еще находилась в Вайтхорс-Крик.
Он припарковался у входа в дом, вытащил сумку с вещами, лежавшую на заднем сиденье, и вошел. Даже не стал запирать замок, оставив дверь открытой, бросил вещи и быстро прошелся по комнатам, не присматриваясь, просто, чтобы занять себя.
Дойдя до задней двери, постоял, глядя на фруктовый сад, закрывавший огород, на дом Барни, где в розовеющих сумерках светились окна.
Он увидел Барни на ступенях входной лестницы, радостно приветствовавшего его взмахом руки. Хоть кто-то рад его возвращению домой.
Макс махнул в ответ.
– Теперь нас только двое, старик, – пробормотал он.
Макс уже повернулся, чтобы пройти в дом, когда боковым зрением уловил легкое движение в саду.
Может, кенгуру?
Макс присмотрелся. Кажется, человеческая фигура.
Из тени появился стройный силуэт, и его сердце скакнуло, как воздушный змей под порывом ветра. К нему шла женщина в джинсах и синей клетчатой рубашке с русыми волосами до плеч.
У него помутилось в глазах, и пришлось протереть их тыльной стороной ладони. Но он понял.
Это Кэрри спешила через луг, снимая садовые перчатки и засовывая их в карман джинсов.
Глава 14
Кэрри хотелось бежать к Максу, прыгнуть в его объятия, а он неподвижно стоял на верхней ступени, и мужество ее покинуло.
У него такой суровый вид. Возможно, расстроенный, словно он и не рад ее видеть. Что вполне возможно. И он был мрачен.
– Ты давно здесь? – спросил Макс, когда она подошла к нему.
– Приехала вчера. Села на автобус до Джулия-Крик, а потом мне повезло, меня подвезли на почтовом фургоне.
– Я был в Сиднее, искал тебя.
– Знаю. Барни сказал. Извини, Макс. По телефону всего не расскажешь. Мне нужно поговорить с тобой лицом к лицу.
Хотя она и стояла сейчас рядом с мужем, смелости у нее не хватало. Макс больше не хмурился, но и не улыбался.
Исходящий из кухни свет заливал его, освещая темные волосы и широкие плечи. Он стоял, загораживая вход в дом.
– Я думал, ты осталась жить в квартире в Сиднее.
– Это тебе мама сказала?
– Да, она. – Он сложил руки на широкой груди.
– Я дала ей так понять. Если бы сказала, что собираюсь вернуться, мы бы подрались.
– Понятно. И почему ты вернулась, Кэрри?
Сейчас он выглядел таким же ошеломленным, как тогда в Сиднее, когда она его разозлила.
