Мэгги Робинсон - Любовь и верность
На его лице появилось какое-то странное выражение.
– Я хочу сказать, что так поступать нельзя, – пояснил он. – Это неприлично.
Мэри кивнула:
– Знаю. Именно поэтому я этого и хочу.
– Вы играете с огнем и даже не знаете этого. Что я должен с вами сделать? – Он снова упал на спину. Но на этот раз в его руке не было стратегически пристроенной на чресла подушки, и Мэри, опустив взор, увидела все своими глазами.
– То, что ты делал, только… больше, – прошептала она.
В его груди раздался какой-то гул, за которым последовал взрыв смеха. Мэри похлопала его по груди.
– Тише! – возмутилась она. – Соседи тебя услышат!
– Может, они решат, что это юный Оливер, – проговорил Алек, вытирая лицо. – Кстати, где он? Он же должен был бы ворваться сюда и спасти тебя от меня.
Мэри подхватила платье и встала на подкашивающиеся ноги.
– Ему нравится знакомиться с новыми людьми. Возможно, он сейчас выпускает изо рта облачко дыма в мужской курительной башне. Ты должен идти. Уверена, что в коридоре уже никого нет.
– Дай мне минутку.
– А тебе… в твоем состоянии больно, если ты не получаешь… разрядку?
– Никогда не говори об этом… Ты не должна упоминать мои затруднения такого рода. Леди вообще не должна замечать такие вещи.
– Да, но это же очень заметно. Я никак не могу помочь тебе?
Алек вскочил с кровати.
– Так, хватит, для одного вечера достаточно, мисс Арден! Я застрелюсь, если вы промолвите еще хоть одно слово о проблеме, к несчастью появившейся у меня, и тогда вам придется найти другого мужчину, которого вы будете мучить. Я поверить этому не могу.
Когда Алек волновался, его шотландский акцент становился более явным. Мэри сочла это очаровательным. Всегда будет просто распознать его настроение.
Впрочем, едва ли она увидит его после вторника, когда они попрощаются после одной ночи страсти. Или после среды, после двух ночей. У лорда Алека Рейнберна и мисс Мэри Арден Ивенсон нет общего будущего.
Глава 14
Суббота, 11 июня 1904 года
Дьявол и преисподняя! Алек проснулся с пульсирующей головной болью и винить в ней мог только себя. Разумеется, немного в ней была виновата продукция «Рейнбернз спешиал резерв», но никто не заставлял его так часто поднимать бокал. А затем он опрокинул бутылку себе в горло, чтобы допить последние капли.
В субботу он дал своей бригаде выходной, так что отельным мальчишкам-конюхам не надо было седлать его коня, а ему – отправляться в Рейнберн-Корт для ежедневной проверки того, как там продвигаются дела. Так что ему будет нечего делать весь день, только оставаться в этом проклятом отеле и избегать встреч с этой проклятой женщиной.
Он застонал. Что заставило его заключить с нею сделку? И как ему дождаться понедельника?!
– Доброе утро, милорд. – Его лакей Маккензи распахнул портьеры, и Алек прикрыл лицо рукой, прячась от омерзительного солнечного луча.
– Вот так, да? Пожалуй, я исправлю мой договор, – сказал Мак, наклоняясь, чтобы забрать пустую бутылку, стоящую у кровати.
– Запри все спиртное. Я не хочу больше видеть ни унции алкоголя, – заявил барон.
– Но мне вчера показалось, что оно вам необходимо, милорд. Для карточного вечера, который устраивает молодой мистер Арден. Признаться, я бы попросил мистера Эвана прислать вам еще один ящик на всякий случай.
– Я выпил всего одну бутылку, Мак. Осталась по крайней мере еще дюжина, – заметил Алек.
Лакей фыркнул:
– Вы же знаете, как ведут себя джентльмены, лишенные своих обычных развлечений, так что сегодня вечером они будут испытывать жажду. Понять не могу, как это отель «Форзит пэлас» получает доход, не предлагая своим гостям спиртные напитки. Для шотландского заведения это очень неестественно.
Обычно движение за трезвый образ жизни вызывало сильнейшую досаду у Алека, но в это утро он задумался, не были ли правы старые склочники, организовавшие его.
– Делай то, что считаешь нужным, Мак, – проворчал он. – Сегодня я не поеду в Рейнберн-Корт, так что, если хочешь, бери мою машину. – Кроме коня, он привез в новый гараж отеля и свой автомобиль «пегас», хотя сейчас его авто стояло во всем своем великолепном блеске в одиночестве. Большинство гостей отеля все еще приезжали сюда поездом или в экипажах. Дороги тут были головокружительными, однако «пегас» возносился по ним вверх, как мечта.
Его лакей побледнел.
– Машину? Ни за что на свете! – воскликнул он.
– Не будь трусом, Мак! Ехать всего две мили, и я учил тебя водить.
Лакей сложил руки на впалой груди.
– Лучше я найму один из экипажей отеля, – заявил он.
– Делай как хочешь. Но в один прекрасный день тебя все же затащат в двадцатый век.
– Только не сегодня, милорд! Позвонить, чтобы вам принесли завтрак?
Алек покачал головой, отчего едва не умер.
– Нет, только твое варево. И не оставайся, чтобы помочь мне с ванной и одеждой. Уверен, что я и сам справлюсь.
Мак посмотрел на него с сомнением, но он был слишком мудр, чтобы сказать что-то на это. Он исчез в гостиной и вернулся оттуда со стаканом мутной жидкости.
Напиток оказался таким же отвратительным, каким Алек его запомнил, однако он послушно выпил его. В последние месяцы у Мака было немало возможностей приготовить это зелье. Несмотря на то, что общество считало Алека бессердечным убийцей и донжуаном, он тяжело переживал смерть Эдит и столько раз напивался до беспамятства, что и не сосчитать.
Может быть, именно поэтому его мозг разрушился, и он согласился служить Мэри Арден как племенной жеребец. А что ее извиняет? Честно говоря, Алек не мог понять, почему она все еще не замужем. Неужели в Оксфордшире нет мужчин? Она очень мила, привлекательна, умна, хотя немного вызывающа. Мэри в том возрасте, когда женщин должны баловать и защищать, однако Алек подозревал, что она не была бы счастлива, если бы ей пришлось опуститься до того, чтобы сидеть у камина и создавать улучшенные образцы вышивки. Она бы захотела говорить – черт, она бы захотела, чтобы ее голос принимали во внимание.
Алек высунул ногу из-под одеяла.
– Могу я помочь вам, милорд?
Можно подумать, тощий лакей сумеет поддержать его вес!
– Не говори ерунды! Я же сказал, что сам со всем справлюсь. Перестань болтать. Поезжай в Рейнберн-Корт и передай мой поклон Эвану.
Эван жил не в огромном доме, который по количеству комнат мог бы соперничать с отелем «Форзит пэлас», а во вдовьем флигеле на территории поместья. Эдит не хотела, чтобы рядом находился кто-то из братьев Алека. Впрочем, его она тоже видеть не желала, поэтому он и проводил большую часть времени в Лондоне. В последнее время он зависел от Эвана, который помогал ему управляться с поместьем, однако настало время снова вернуться к своим обязанностям. У Эвана хватает дел со своим спиртным заводом.
Каким же чертовым дураком был Алек, женившись на невинной девушке вдвое себя моложе и надеясь обрести с ней счастье! Во время светского сезона в Эдинбурге Эдит была дебютанткой, привлекавшей всех мужчин, которые видели ее светлые волосы и бледное лицо. Так что когда она остановила свое внимание на Алеке – точнее, не она, а ее родители, – ему казалось, что сон стал явью. Но вскоре все участники той драмы пробудились.
Фу! Негоже начинать день с такими мыслями. Алек встал с постели, и от этого движения в его голове сразу зашумело. Чертово солнце так и сияло, вода в реке сверкала, площадка для гольфа походила на зеленый бархат. Однако у Алека не было желания общаться с гостями отеля, потому что в его присутствии все разговоры сразу умолкали. С другой стороны, он с нетерпением ждал возможности поиграть вечером в карты с братьями Райкрофтами. По крайней мере они остались на его стороне даже тогда, когда копание в его грязном белье могло сильно увеличить продажи газеты.
Стоит ли побриться? Если он возьмется за это дело сам, то чего доброго, горло себе перережет. Надо будет Мака попросить, когда тот вернется. Но он может сам одеться для прогулки по вылизанным тропинкам, которые должны давать гостям ложное представление о том, что они вышли на «природу». Свежий воздух будет ему на пользу, поможет проветрить голову.
В качестве покаяния Алек спустился вниз по лестнице, а не на лифте; каждый шаг болью отдавался в его голове. Гости отеля группами отдыхали в вестибюле или завтракали на застекленных верандах. Возле отеля группу рыбаков поджидал старый драндулет. Алеку, как и любому мужчине, хотелось бы порыбачить, но он предпочитал выйти из отеля в одиночестве до начала дня. Так можно услышать тишину, увидеть, как просыпается мир. В Нагорье есть что-то святое, хотя не сказать бы, что в последнее время у него есть много причин верить в Бога.
