Мэгги Робинсон - Любовь и верность
Несколько ухоженных тропинок разбегались в разные стороны в лесу, а одна из них вела прямо к границам его владений и останавливалась у ворот, которые он построил своими руками. Алек ее и выбрал. Насвистывая что-то невнятное, он стал спускаться по извилистой тропинке, а его голова раскалывалась при каждом шаге. Ну и пускай, эта пытка поможет ему научиться не злоупотреблять семейным достоянием. Он становится слишком старым для таких вещей, а его голова и желудок уже не такие стойкие, какими были прежде.
Искусство фотографии стало развиваться с тех пор, как компания «Кодак Брауни» создала переносное оборудование, так что Алек ожидал встретить какого-нибудь любителя-фотографа, снимающего шотландскую листву или испуганную лисицу. Пока они не пытаются сфотографировать его буйное похмелье и продать снимок в «желтую» прессу, ему все равно. Каждый человек нуждается в хобби. Теперь, когда он исключил из обозримого будущего выпивку и падших женщин, ему надо подумать, чем заняться.
Мальчиком Алек бродил по здешним лесам с братьями; молодым человеком он охотился тут, когда его приглашал лорд Норткотт. Из-за финансовых просчетов этот человек был вынужден продать свою землю консорциуму, который строил отель «Форзит пэлас», и теперь, конечно же, охота тут была запрещена. Не годится, если беспечные гости станут возвращаться домой в гробах оттуда, куда они приехали за здоровьем. В результате дикая природа процветала, а Алек отвечал на жалобы своих фермеров-арендаторов. Может, осенью он и организует охоту, если только сумеет зазвать на нее кого-нибудь.
Алек сел на простую скамью, сделанную из бревна, закрыл глаза и, больше не видя красоты вокруг себя, сжал руками лоб, чтобы переключиться с одного вида боли на другой. Так Мэри Арден его и нашла.
– Доброе утро, милорд.
Алек был слишком изумлен, чтобы встать. Она была необычайно хороша в пятнистой тени от листвы – видение в белой блузке. Нет, конечно, не вся одежда на ней была белого цвета. Подол юбки, к примеру, был влажным, покрытым пятнами. Маленькая соломенная шляпка, подвязанная черной бархатной лентой, чуть съехала набок. И все равно сердце подскочило у него в груди.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
На ее розовом лице не появилось и тени смущения, словно прошлой ночи не было никогда, они не делали того, что сделали, и не говорили о том, что будут делать.
– Полагаю, то же, что и ты, – ответила она. – Я встала рано и отправилась на прогулку к водопаду. Ты знаешь, где это?
– Да. – Водопад находился в двух милях отсюда, недалеко от границ его имения. – Тебе не следовало так далеко уходить из отеля в одиночестве.
– Ничего не могу сказать про одиночество, но я согласна, что прогулка была долгой, – с сожалением проговорила Мэри. – Кажется, я проглотила какую-то мушку, а ботинки стали мне жать.
Алеку было известно, что модницы носили обувь на размер-другой меньше, чтобы казаться изящнее, но он видел ступни Мэри, и они были идеально пропорциональными телу.
– Надеюсь, ты не из тех девиц, которые становятся рабынями моды? – спросил он.
– Если ты спрашиваешь, подходит ли мне размер моих ботинок, я отвечу «да». Просто я не привыкла ходить так много, а ботиночки новые. На рассвете мысль о дальней прогулке казалась замечательной, но на деле все оказалось потруднее. Как ты думаешь, ты мог бы подвинуться на этом бревне, чтобы я присела рядом?
Вместо этого Алек встал, вдруг осознав, что ему следовало подняться в присутствии леди, как только он открыл глаза.
– Скамейка не очень удобная, – сказал он. – Можно было сократить расходы и сколотить скамейки из поваленных деревьев, вместо того чтобы покупать готовые. К тому же, думаю, в этой скамье прячутся всевозможные насекомые.
– Меня она вполне устроит – как и муравьи, и все прочее. Еще недавно я присаживалась на валун, так что скамья – это шаг вперед. – Мэри радостно вздохнула, расправляя смявшуюся юбку. – Но мне не кажется, что кто-то тут пытался сокращать расходы. Отель просто великолепен.
Алек оглянулся. Над деревьями виднелись открытые башни и башенки. Отель на его «насесте» можно было увидеть с расстояния многих миль вокруг.
– Так и должно быть, – кивнул он. – Строительство отеля обошлось больше чем в сто тысяч фунтов стерлингов.
– Боже правый! Но откуда у Бауэра столько денег?
– У него есть партнеры, но я думаю, тебе известно, каким образом он оплатил свою долю. Можно было бы даже сказать, что и я отчасти вложился в его строительство, – печально добавил он.
– Он шантажировал твою жену?
Алек покачал головой.
– Нет – почти до самого конца. Само собой, я отправлял ему деньги на «лечение». Много денег. Она почти каждый день приезжала сюда – то для одного, то для другого. – Алек был почти уверен, что изящная Эдит не пошла бы по этой тропинке, чтобы попасть в отель, а если бы и сделала это, то гости решили бы, что встретили сказочную фею. Ее серебристо-светлые волосы, бледные глаза и хрупкое тело могли заворожить незнакомого человека.
– О, Алек!
Ему не понравилось сочувствие в голосе Мэри.
– Да, я был дважды дураком, – сказал он. – Но я был готов заплатить любую сумму, лишь бы здоровье Эдит улучшилось. Она была такой нервной. Такой изменчивой.
Мэри посмотрела ему в глаза.
– Судя по описаниям, мне она кажется абсолютно испорченной, – сказала она.
Алек теперь тоже это понимал. Но сначала и его заворожила ее странная красота, и он хотел ее, как хотели все остальные мужчины, которые знакомились с Эдит под бдительным присмотром ее родителей.
Ее родители должны были знать, что она непростой человек, однако они предпочли обвинить Алека в произошедшем. И он сам винил себя.
Алек был вынужден отвести взгляд от ярких ореховых глаз Мэри. Временами ему казалось, что она видит слишком много.
– Потерянного не воротишь, мисс Арден. Может быть, вы позволите расстегнуть пуговки на ваших ботинках?
– Что? Здесь, в лесу? Полагаю, у тебя нет с собой крючка для застегивания ботинок?
– А он мне и не нужен, – заявил Алек. – С каких только женщин мне не доводилось снимать одежду за двадцать лет! – Ей ведь уже известно о нем самое плохое – как и всем.
Мэри покраснела.
– Ни к чему хвалиться такими вещами, – вымолвила она.
– Почему бы и нет? Разве не по этой причине ты выбрала меня для своего приключения? – Алек приподнял брови, и лицо Мэри стало еще краснее.
– Ш-ш-ш, – прошептала она. – Тебя могут услышать!
Алек оглядел тропинку сверху донизу. Он слышал пение птиц, но ни шагов, ни разговоров не доносилось.
– Думаю, мы в безопасности. Пока что. В лесу с полдюжины тропинок. Но нас не должны видеть вместе. Мне казалось, это одно из твоих же правил.
– Тогда отпусти меня, – попросила Мэри.
– Нет, пока я не взгляну на твои раны. – Он снова уселся на бревно.
– Нет у меня никаких ран! Мне просто нужно вернуться в комнату и приложить к ногам немного мази!
– А-а, этой твоей любимой мази! Думаю, тебе будет приятно узнать, что она оказалась весьма эффективной. – Вчера вечером он смазал мазью ожоги перед тем, как напиться до беспамятства, а поутру сделал это еще раз – перед прогулкой.
– Хорошо. – У Мэри был такой вид, словно она пытается решить какую-то серьезную проблему. Наконец она со вздохом положила ему на колено свою маленькую ножку.
– Такие ботинки предназначены для прогулок в городе, девочка моя, – сказал Алек. – А сейчас ты в Нагорье. Нужно купить тебе подходящую пару грубых башмаков.
– Я же не задержусь здесь надолго, так что и обувь специальная мне не понадобится, – напомнила барону Мэри.
– Жаль, – пробормотал Алек, расстегивая пуговицы и бросая ботинок на землю. Ее чулок был влажным, но, что примечательно, пахло от него лимоном. «Букет Бленхейма», если он не ошибается. Ему всегда нравился ее запах, и, выходит, это из-за того, что она пользуется таким же одеколоном, как он! Одеколоном для джентльменов. Нет, мисс Арден все-таки необычная леди.
– Пожалуй, ты не позволишь мне спустить твой чулок, – предположил Алек.
Мэри сложила руки на своей пышной груди – на нее куда приятнее смотреть, чем на его лакея Мака, когда тот принимал такую же позу.
– Разумеется, нет, – заявила она.
– Тогда я просто пощупаю тебе ногу. Где болит? Здесь?
Мэри поморщилась.
– Готов биться об заклад, что это волдыри. Не удастся тебе потанцевать.
Мэри пожала плечами.
– А я и не танцую.
– Что? Никогда?
– Нет, с тех пор как я покинула Академию для молодых леди Эмброуз. У нас был учитель танцев, но я ушла, так и не успев многому научиться. Брат захотел, чтобы я работала в магазине, когда наши родители умерли.
