Джулия Куин - Тысяча поцелуев
И уж точно не бросать одну!
Сара понимала, что очень важно успеть перехватить леди Эдит прежде, чем на нее набросится Дейзи, но все же Айрис могла бы по крайней мере сказать, что сожалеет.
Так стояла Сара в углу, гадая, сколько еще сможет притворяться, и не заметила появления лорда Хью, пока неожиданно не захлебнулась рыданиями. Очевидно, испытывала она не гнев, а что-то другое, раз сорвалась прямо здесь, в людной гостиной Фенсмора.
Сара быстро отвернулась, полная решимости как следует рассмотреть большой темный портрет, моделью которому послужил неприятный джентльмен из Фландрии семнадцатого века, если она верно определила покрой камзола. Непонятно, каким образом он ухитрялся выглядеть таким гордым в абсурдных брыжах, но взирал на окружающих презрительно, чуть сморщив орлиный нос, и Сара без слов понимала, что никто из кузенов не посмел бы назвать его в лицо эгоистом, а если бы и посмел, то вряд ли джентльмен стал плакать по этому поводу.
Она презрительно скривила губы и с негодованием уставилась на него, и он отвечал – возможно, благодаря искусству художника – таким же злобным взглядом.
– Джентльмен чем-то оскорбил вас? – раздался за спиной голос Хью Прентиса, которого наверняка прислала Хонория: иначе, почему бы ему взбрело в голову искать ее общества?
Они обещали друг другу быть вежливыми, но не навязчивыми.
Сара обернулась. Он стоял футах в двух от нее, в безупречном вечернем костюме, с которым диссонировала трость, обшарпанная, с местами стершимся лаком. Сара не понимала, почему находит это странным. Лорд Хью наверняка путешествовал с камердинером: сапоги начищены до блеска, галстук повязан идеально, – почему же никто не заботился о трости?
– Лорд Хью! – слегка присела в знак приветствия Сара, радуясь, что голос звучит почти нормально.
Ничего не ответив, он вновь повернулся к портрету. Хорошо, что он не смотрел на нее с тем же вниманием: она не была уверена, что сможет вынести еще одно обличение ее недостатков так скоро после первого.
– Воротник выглядит крайне неудобным, – заметил лорд Хью, внимательно разглядывая портрет.
– Это было и моей первой мыслью, – кивнула Сара, прежде чем вспомнила, что он ей не нравится и, более того, служит ее бременем на этот вечер.
– Думаю, мы должны быть рады, что живем не в то время.
Она промолчала: да и что было отвечать? Лорд Хью продолжал разглядывать картину, даже поближе наклонился, изучая мазки. Сара не знала, понял ли он, что ей нужно время прийти в себя. Вряд ли: он явно не из тех, кто замечает подобные мелочи. Так или иначе, но она была ему благодарна. К тому времени как он повернулся к ней, стеснение в груди прошло и ей больше не грозила опасность опозориться в присутствии нескольких десятков самых важных гостей кузины.
– Мне сказали, что сегодня подают очень хорошее вино, – сообщила Сара.
Слишком резкое начало беседы? Возможно, зато вежливое и ни к чему не обязывающее, а кроме того, это была первая мысль, которая пришла ей в голову.
– Вам сказали? – переспросил лорд Хью.
– Сама я не пробовала, – объяснила Сара и после неловкой паузы добавила: – Собственно, никто ничего мне не говорил. Но лорд Чаттерис известен своими винными погребами, так что невозможно представить, чтобы его вино могло быть хотя бы посредственным.
Господи, что за тема для беседы! Но Сара упрямо продолжала в том же духе. Сегодня ей не отделаться от своих обязанностей. Если Хонория, или Айрис, или кто-то еще посмотрит в ее сторону, то не сможет сказать, что она не держит обещаний.
– Я пытаюсь не пить в обществе Смайт-Смитов, – сказал лорд Хью почти отстраненно. – Для меня возлияния редко кончаются благополучно.
Сара ахнула, но он успокоил:
– Я шучу.
– Конечно, – поспешила согласиться Сара, устыдившись, что оказалась в его глазах столь бесхитростной: ей следовало бы понять шутку, не будь она так расстроена из-за Айрис.
«Господи боже мой, – сказала она себе, – пусть этот вечер закончится как можно скорее!»
– Не правда ли интересно, – медленно проговорил лорд Хью, – что все это вызвано условностями общества?
Сара повернулась к нему, хотя понимала, что никогда не разгадает смысла его слов по выражению лица. Он склонил голову набок, и по лицу его пробежали тени.
С неожиданной ясностью она вдруг поняла, что он красив, и дело не только в цвете его глаз, а в том, как он смотрит на собеседника: не мигая, лишая душевного равновесия. И это придавало ему силы и глубины, что трудно было игнорировать. А его рот… Он редко улыбался, по крайней мере ей, но была в изгибе его губ некая насмешливость. Наверное, не все находят это привлекательным, как она…
– Вместе с нами в этом помещении, – обвел он изящным жестом комнату, – сколько еще, по-вашему?
Она понятия не имела, куда он клонит, но все же осмелилась предположить:
– Человек сорок?
– Верно, – отозвался лорд Хью, хотя, судя по тому, как его взгляд быстро обежал комнату, можно было заключить, что он не согласен ее оценкой. – И их присутствие означает, что вы, кто, как мы уже установили, находит меня отвратительным, сейчас весьма вежливы.
– Я вежлива вовсе не потому, что здесь еще сорок человек, – возмутилась Сара. – Этого от меня потребовала кузина.
Уголок его губ дрогнул, что вполне могло сойти за улыбку.
– Понимала ли она, каким испытанием это может стать для вас?
– Уверена, что нет, – сухо заверила Сара.
Хонория знала, что кузине не нравится общество лорда Хью, но, похоже, не сознавала степень этого отвращения.
– Должен вас поблагодарить, – кивнул он насмешливо, – за то, что проявили сдержанность и оставили свои протесты при себе.
Что-то прекрасное и знакомое вернулось в душу, и Сара наконец почувствовала себя в своей тарелке. Подбородок гордо приподнялся на полдюйма:
– Вовсе нет.
К ее величайшему изумлению, лорд Хью издал звук, очень похожий на сдавленный смех.
– Но она все равно навязала вам меня.
– Она волнуется, что вы будете неловко чувствовать себя в Фенсморе, – добавила Сара тоном, в котором не было ни малейшего сочувствия.
Он вскинул брови и ответил легкой улыбкой:
– И она считает, что именно с вами я почувствую себя непринужденно?
– Я не рассказывала ей о нашей предыдущей встрече, – призналась Сара.
– Вот как?
Он снисходительно кивнул.
– Все становится на свои места.
Сара стиснула зубы в не слишком успешной попытке удержаться от фырканья. Как она ненавидела этот тон! Вряд ли Хью Прентис единственный в Англии мужчина, который пользуется подобным тоном, но он, казалось, умело отточил это искусство до остроты бритвенного лезвия.
Сара не понимала, как можно выносить его общество более нескольких минут. Да, на него приятно смотреть, и да, он (как ей сказали), чрезвычайно умен, но терпеть этого человека все равно что слышать шорох ногтей по шелку.
Она подалась вперед:
– Это свидетельство моей любви к кузине, иначе я давно бы вас отравила зубным порошком.
– Особенно если бы я пил вино. Подсыпали бы яд мне в бокал. Именно поэтому вы предложили мне выпить, не так ли?
Она отказывалась уступать:
– Вы безумны.
Он пожал плечами и отступил, словно этого напряженного момента вообще не было.
– Не я заговорил о яде!
Ее рот приоткрылся. Таким тоном можно было с тем же успехом обсуждать погоду.
– Сердитесь? – пробормотал он вежливо.
«Скорее озадачена».
– Вы очень затрудняете учтивое общение с вами, – заявила Сара.
– Мне нужно было предложить вам свой зубной порошок?
Господи, как он выводит ее из себя! И хуже всего – она даже не уверена, что он шутит!
– Вы хотели вести нормальную беседу, – сказала тем не менее Сара, откашлявшись.
– Не уверен, что эта беседа нормальная.
– Зато уверена я.
– Только не со мной.
На этот раз он улыбнулся – она ясно это видела.
Сара расправила плечи. Дворецкий вот-вот позовет их к ужину! Возможно, следует направлять молитвы к нему, поскольку Господь явно ее не слышит.
– О, бросьте, леди Сара, – заявил Хью. – Вы должны признать, что наша первая встреча отнюдь не была нормальной.
Она сжала губы: неприятно признавать его правоту, но тут он явно прав.
– С тех пор мы встречались несколько раз, и всегда крайне недружелюбным образом.
– Не заметила, – процедила она сухо.
– Что мы поссорились?
– Что мы встречались, – солгала Сара.
– Тем не менее это всего лишь второй раз, когда мы обменялись друг с другом более чем двумя фразами. В первый раз, насколько я помню, вы потребовали, чтобы я лишил мир своего присутствия.
Сара поежилась. Это был не лучший момент ее жизни.
– А сегодня вечером… – его губы сложились в обольстительную улыбку, – вы упоминули про яд.
Она ответила прямым взглядом.
– Имеете в виду свой зубной порошок?
Он усмехнулся, и по жилам Сары словно пролетела крошечная молния. Пусть она не взяла верх, но сейчас они на равных. И, по правде говоря, она начала наслаждаться их словесным поединком. Он оказался достойным противником. Он по-прежнему ей не нравился, но следовало признать, что отношение к нему изменилось, пусть и чуть-чуть.
