Анна Михальская - Foxy. Год лисицы
«Знаешь, – говорил он ей, – я ведь и впрямь получил, что хотел. То, о чем так просил судьбу, так молил – меньше года назад… Подумать только, года не прошло!
– Что же это такое? – спрашивала Лиза. – Что ты получил? О чем просил?
– Я просил, чтобы мое тело не мучило меня. Не терзало. Чтобы моя плоть утихла. Сначала это случилось, когда мы с тобой любили друг друга. Я узнал свободу – впервые в жизни. Это ты освобождала меня – то есть то, что между нами происходило. Мы любили друг друга, и после этого я мог жить свободно – ну, день, ну, два. Иногда даже больше. Потом появлялось напряжение, какое-то беспокойство: мне нужна была ты. Но только ты.
– Правда? Только я?
– Да, в том-то и дело. Я ведь уже знал, что только ты способна меня вот так освобождать. И поэтому, даже когда встреча откладывалась, я был почти спокоен: ну, думал, – подожду. Не получится завтра – наступит послезавтра. И само ожидание было так сладко… Предвкушение иногда сильнее самого счастья. Но с тобой и это иначе – счастье всегда оказывалось немыслимым. Новым, не таким, как прежде, – каждый раз, ты подумай! И после любви – ну, после любви вообще… наступало особое состояние. Совершенно. Я чувствовал такую легкость, такую радость – это моя плоть была удовлетворена и довольна. Это она радовалась. И наступала свобода. Покой и свобода.
– Ну, а сейчас? Что теперь?
– А теперь я тоже спокоен. Только по-другому. Так что все равно можно считать, что глупые мольбы годичной давности исполнены.
– Как по-другому?
– У меня нет желаний. Вообще нет. Мне ничего больше не нужно. Даже ты. Не обижайся. Наверное, даже ты…
Лиза плакала.
– Не надо, милая, – говорил он ей. – Ну что ты? Ты знаешь, мне кажется, пора нам уже перестать ждать чего-то от жизни…
Лиза заплакала еще горше.
– А я от нее ничего и не ждала, – шептала она. – Как встретила тебя год назад, так и ждать и просить перестала. Почти сразу. Я просила у нее мужа. Настоящего мужа. И тут вдруг – ты и столько любви… Столько любви…
Она подняла на него заплаканные глаза – от слез они стали зелеными – и улыбнулась».
Он проснулся.
* * *Почему в Москве год проходит так быстро?
Из разговора в кафеЯ одна на пустынном перроне – в последний раз съездила на дачу, за вещами. День торопливо уходит – последний день осени. А я не тороплюсь.
Я люблю ждать. Люблю смотреть на поезда. Вот поезд показался вдали, приближается – это будущее. Вот он уже рядом… На минуту останавливается, затихая, – это настоящее. И снова вперед. Мимо, мимо… Наконец последний вагон, качаясь из стороны в сторону, исчезает в прошлом… И снова покой. Тишина. Заснеженный перрон, ветер… Где-то там, в вершинах елей, кричит неясыть – как тогда, как тогда…
Неожиданно свистит электричка. С визгом тормозит, я вхожу в открытую дверь, сажусь у окна. Станция уплывает…
В конце вагона появляются двое – мужчина с тяжелым восточным лицом и девочка. Цыгане? Нет, непохоже. Но – черноволосые, черноглазые, смуглые. Грязноватыми пальцами привычно перебирает он перламутровые клавиши, раздвигаются и сдвигаются алые мехи баяна, звонко, пронзительно и страстно звучит детский голос:
Один лишь год – я не забыл —
Я всех богаче в мире был,
Я всех богаче в мире был —
Лишь потому, что я любил…
И для людей, и для собак
Кто я теперь – богач, бедняк?
Есть у меня прекрасный дом,
Но холодно и пусто в нем,
Есть у меня чудесный сад —
На год вернуться бы назад…
А я все смотрю в окно.
Только бы не пропустить! Только бы увидеть – в последний раз…
Вот он! Тот крутой поворот дороги, от которого щемит сердце, как от изгиба любимых губ… Стучат колеса на стыках блестящих рельсов, проносятся мимо голые березы, темные ели… Мимо, мимо… Кончено. И это уже прошлое.
Но я смотрю в окно. Песок, редкие куртины побуревших трав… Где-то здесь, помнится, видела я нору… Смеркается.
На насыпи стоит рыжая лисица и неподвижно глядит вслед поезду. Миг – и она пропала из виду.
* * *Снег выпал, пока я спала. Свет за окном холодный и белый. Я открыла глаза и сразу поняла, что случилось. Затопила печку – комната сильно выстывала за ночь – и вышла на крыльцо.
Вниз, к реке, ведет запорошенная снежной крупой тропинка. Мои следы на ней выглядят непривычно, будто по пятам за мной идет незнакомка.
Дорожка кончается у самой воды, там, где бурые стебли осоки все еще торчат остриями копий, а темный от воды песок схватило льдистой кромкой.
Река – что время: пока смотришь – будто течет, а отвернешься – стоит на месте…
Вот она несется из-под крутого песчаного обрыва, мимо и вниз, туда, где далеко за поворотом, за полями и лесами, живет без меня мой город.
Темная вода, что плывет сейчас у меня под ногами, скоро промчится быстриной мимо покинутого мной гнезда в высотном здании на Воробьевых горах, устремится под мост метро, потом под Крымский, протечет мимо дома на набережной, где я ждала и любила, и мимо огромного темно-золотого купола – когда-то и я смотрела на него с надеждой…
Я ничего никогда не попрошу. Знаю, что получила больше. Вот только времени – совсем немного времени – мне не хватило.
Пусть я слаба, но сильна любовь. Измученная, истерзанная, она все-таки выжила, и я чувствую, как глубоко и спокойно спит, свернувшись клубком, лиса в норе.
Что ж, она жива, и я не одна. Мы с ней вдвоем – с моей Фокси.
Об авторе
Анна Михальская (1952) родилась и живет в Москве. Потомственный ученый и преподаватель, закончила Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова по специальности «Зоология», Московский педагогический государственный университет – как филолог-русист. Исследователь поведения животных и человека, автор научных работ, научно-популярных книг и учебников для вуза и школы. С 1995 г. – профессор риторики МПГУ; в 1997–2002 гг. – декан факультета журналистики Международного университета (МУМ); с 2003 г. – профессор Литературного института им. А.М. Горького. Почетный член Британского Кеннел-клуба, профессиональный заводчик восточных борзых.
Литературную деятельность начала в 1972 г. как переводчик современной английской поэзии (Р. Олдингтон, Э. Паунд, Д. Томас). Лауреат Булгаковской премии (1995). Член Союза писателей России. Первый роман – «Порода. The breed» опубликован в 2008 г.
Примечания
1
Пер. И. Голенищева-Кутузова.
2
Малик – заячий след.
