Майкл Корда - Идеальная пара
Самой впечатляющей сценой в фильме, за который Фелисия получила своего «Оскара», была сцена ее венчания с Янси Фарреллом, которого играл Марк Стронг, любимец всей Америки. Миллионы женщин плакали во время этой знаменитой сцены. Пышное платье, которое было на ней, хотя и сшитое по моде 1860-х годов, стало свадебным нарядом, о котором мечтала каждая выходившая замуж девушка в Америке, и производившие одежду фирмы разбогатели, выпуская точные его копии. Ее ответ на вопрос священника – «Да, конечно, да» – по-прежнему повторяли невесты по всей Америке, не говоря уже об Англии и всем Содружестве.
Во всем мире были люди, для которых та свадьба, тот поцелуй, те слова были главными в жизни, будто для них не существовало других свадеб, включая и их собственную. В Америке были люди, которые искренне считали, что она была замужем за Марком Стронгом, и даже в Англии людям было трудно воспринимать ее отдельно от роли, сделавшей ее такой знаменитой. Так что не было ничего удивительно, что ее свадьба была важным событием, и что улицы вокруг Кэкстон-Холла были запружены поклонниками, жаждавшими хотя бы взглянуть на нее. Без сомнения, они будут разочарованы, подумала Фелисия, что она не в свадебном платье из фильма, и вероятно, еще больше разочарованы при виде Робби в темном костюме вместо Марка Стронга в форме кавалерийского офицера… К черту их всех, сказала она себе. Она взяла Робби под руку, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Он улыбнулся и прижал ее руку к себе, направляясь вместе с ней к тому месту, где стоял регистратор с какой-то потрепанной книгой в руках – судя по виду не Библией, а каким-то сборником официальных документов, которыми он руководствовался, потому что церемония вот-вот должна была начаться.
– Я знаю, – тихо, серьезным тоном ответил ей Робби.
– И всегда буду любить. Он кивнул.
– И это я тоже знаю. – Он, кажется, ей все простил.
– Мне понравилось! – восторженно произнес Тоби Иден, будто ее бракосочетание было спектаклем. Он стоял у камина в гостиной, заслоняя его собой.
Он был пьян – точнее сказать «под мухой» – еще до того, как они прибыли в Кэкстон-Холл; его щеки были ярко-красными, как у молочницы, взгляд бледно-голубых глаз – осоловевшим и рассеянным. Он дважды ронял кольцо – во второй раз оно укатилось куда-то, и вся церемония была прервана, пока они с Робби, встав на четвереньки, искали его.
Вся группа представляла собой забавную живую картину: Робби, нервничавший больше, чем когда-либо на сцене; рядом с ним Тоби, раскачивавшийся из стороны в сторону; дядя Гарри, выдававший замуж племянницу с явной неохотой, и Порция, недовольная и равнодушная к происходящему, цеплявшаяся за руку Гарри. Ее поразительное сходство с Гарри могло бы вызвать удивление, если бы кому-то пришло в голову присмотреться к ней. Гиллам Пентекост единственный поглядывал на представителей семейства Лайлов с нескрываемым любопытством.
Фелисия посмотрела на Робби, который сейчас приветствовал гостей, прибывавших на прием по случаю бракосочетания; весь театральный мир Англии был здесь, подумала Фелисия – столько громких голосов кричали друг другу: «Дорогой!», столько было вокруг знакомых лиц, покрасневших за многие годы употребления театрального грима и джина. Все присутствующие, казалось, были в более приподнятом настроении, чем она. Хлопали пробки шампанского, прибывали все новые гости, температура поднималась. Это был жаркий, тихий летний вечер, временами нарушаемый теплым дождем и порывами ветра; в такую погоду высадка войск, которую все с нетерпением ждали, вряд ли могла состояться – погода была недостаточна хороша для генерала Эйзенхауэра.
Весь вечер Фелисия пила только газированную воду, как она теперь делала всегда на важных мероприятиях – единственный случай, когда она отдавала должное советам доктора Фогеля. Но потом она решила, что ее подавленное настроение – результат того, что она не пьет шампанское на собственной свадьбе. Наверняка, если и был случай, когда было можно, даже необходимо, выпить шампанского, так это на собственной свадьбе.
Она взяла бокал с подноса у проходившей мимо официантки, осушила его и взяла второй. Ей сразу же стало лучше – в конце концов нелепо хандрить на приеме по случаю собственного бракосочетания, когда еще не разрезан свадебный торт. Хотя что это был за торт! Даже собрав продовольственные карточки у друзей и знакомых и прибегнув к помощи дяди Гарри, все равно не удалось найти необходимых продуктов для приличного свадебного торта.
На ее первой свадьбе торт был огромен, и Чарльзу пришлось отрезать первый кусок саблей, как приличествовало офицеру добровольческого кавалерийского полка лондонского Сити, состоявшего из биржевых маклеров и банкиров. У выхода из церкви его сослуживцы-офицеры в своей парадной форме образовали коридор, так что Фелисия с Чарльзом проходили под сверкающей аркой обнаженных сабель.
У дверей возникла какая-то суматоха. На пороге появились двое солдат; они несли какой-то предмет высотой почти пять футов, покрытый бумагой. За ними в военной форме следовал Марти Куик.
Солдаты молча поставили свою ношу на стол. Куик с видом фокусника встал рядом.
Когда они сняли бумагу, взорам присутствующих предстал гигантский торт, многоярусный, посыпанный сахаром, разукрашенный леденцовыми птицами и цветами, поднимающимися до самой его вершины, где была сделана облитая глазурью плоская терраса, на которой стояли, как живые, маленькие фигурки мужчины верхом на лошади, еще одного мужчины верхом на осле, а рядом с ними – красивой молодой женщины. В комнате воцарилась тишина, пока все пытались отгадать, что могла означать эта группа на верху торта, там где обычно ставили фигурки жениха и невесты.
– Иосиф и Мария? – вслух высказал свое предположение Тоби Иден, как будто Куик загадал им загадку – и Фелисия заметила несомненное сходство с библейской сценой, только Мария должна была сидеть на осле, а Иосиф – идти за ней, и никакого мужчины верхом на лошади там не должно было быть… И тут внезапно она поняла, что фигурка женщины – это она, одетая в испанский наряд с шалью на плечах и мантильей на голове, а мужчина на лошади – это Робби в старых заржавленных латах. Ей не надо было приглядываться к третьей фигурке, чтобы понять, кого изображал этот человек верхом на осле.
Она подняла глаза и с удивлением увидела самого Рэнди, робко стоявшего на пороге, как будто не уверенного, как его примут. На этот раз он был не в военной форме; на нем был модный двубортный костюм, очень похожий на костюмы Робби. Он даже был одет в такие же замшевые туфли, а рубашка и галстук выглядели так, будто их взяли из гардероба Робби. Теперь, когда Рэнди был в Лондоне, он, очевидно, посетил магазины и в результате получилось, что если не смотреть на лицо, то его можно было принять за Робби, и это вызвало у Фелисии раздражение. Однако сегодня был день ее свадьбы, и она была хозяйкой дома. Поэтому она сдержанно улыбнулась Рэнди, считая, что тем самым она выполнила свои обязанности хозяйки, и решила избегать его до конца вечера.
