Людмила Зенкина - Порочный треуогльник
— Что? — юноша подозрительно взглянул на Еву. — Нет, ты уж объясни. Что значит «самый добрый и заботливый»? Ты же сама ревела у нас на кухне после его «доброго» поступка.
— Саша меня не трогал, — повторила она. — Тогда… это был другой человек.
— И кто же? — он недоверчиво прищурился.
— Спроси у брата, он знает, — блондинка опустила глаза. «Он мастер на выдумки, отвертится как-нибудь»- мелькнула успокаивающая совесть мысль. — Ты хотел спросить ещё о чём-то? Или я могу идти?
— Я? — глубокий задумчивый вздох немного охладил пыл. — Раз уж ты всё равно решила уйти, скажи, ты бы смогла быть с моим братом, если бы не было меня?
— Киран, — она посмотрела в голубые глаза без страха и смущения, — я с самого начала не хотела быть ни с тобой, ни с Троем. Всё, что происходило в последние пять месяцев, имело свои причины, но о них я тебе рассказать не могу.
— Так значит, то, что ты написала в том сценарии, — он вдруг подозрительно нахмурился, — правдой было всё? Не только последние страницы?
— Не помню, — соврала Ева. — Возможно, я тогда была не в себе. В любом случае, — она вдруг стала говорить мягче, понимая, что от этого разговора зависит дальнейшее поведение инфантильного подростка, — я хочу оставить у вас о себе только добрую память. Поэтому, давай забудем всё, что было, и каждый начнёт новую жизнь. Я не так хороша, чтобы рушить чьи-то судьбы. И ты это обязательно поймёшь после разговора с братом.
— Ты думаешь, мне будет так просто взять и перестать любить тебя? — прошептал Киран, опуская глаза.
— Я верю, что ты будешь счастлив, — ласково ответила девушка, поднимаясь из-за стола. — От меня у вас были одни неприятности, — она легонько провела пальцами по его волосам. Юноша поднял на неё растерянный взгляд. — Спасибо за всё. Будьте счастливы… вы оба, — тихо добавила Ева и быстрым шагом направилась к эскалаторам.
Киран с грустью смотрел ей вслед, в душе неприятно перекатывались смятение и печаль. Как много ещё хотелось сказать.
— Будь счастлива, — проронил он, когда девушка вовсе скрылась из глаз.
Стоять и ждать Сашу дальше, зная, что за ней теперь вполне могут следить, было бы невыносимо, и Ева сама отправилась к кассам, чтобы найти его там. Она надеялась, что рядом с заботливым другом все чувства улягутся и тревога уйдёт, но… Девушка заметила тёмную макушку чуть возвышающуюся над толпой, радостно кинулась к ней сквозь поток людей и, пробившись наконец к нескончаемой очереди, увидела знакомую добродушную улыбку, адресованную какой-то симпатичной барышне с торчащим из выреза майки бюстом, в мини-юбке и на шпильках, которая стояла непозволительно близко к непринуждённо болтающему о чём-то мужчине. Подогретая не утихшим ещё негодованием, в сердце взметнулась жгучая ревность. Ева застыла в нескольких метрах от не замечающей её парочки, сжав кулаки. О, если бы взглядом можно было убивать! Расфуфыренная кудрявая блондинка рассыпалась бы пеплом и была развеяна по всему зданию аэропорта! Какая-то неожиданная вредность заглушала голос разума, говорившего, что стоит просто подойти, и Саша с доброй улыбкой обнимет её, представит неожиданной новой знакомой, и та пойдёт своей дорогой, увидев тёплые чувства в его тёмных глазах, принадлежащие только одной девушке — его зеленоглазой подруге сердца. Но альтер эго ядовито нашёптывало: «Постой. Подожди. Что он будет делать, когда уверен, что ты не видишь его?». И она стояла, тяжело дыша и кусая губы от разрывающих её желаний, когда незнакомка усмехнулась и, переступив с одной ноги на другую, как бы случайно не устояла на своих высоченных каблуках. Что должен был сделать нормальный мужчина на месте Саши, когда хрупкая девушка с испуганным вздохом падает на него? Конечно, он не имеет права отойти и дать ей растянуться на полу, просто обязан поймать и помочь подняться. И Саша, будучи нормальным мужчиной, поступил так, как было должно. А довольной девице только это и было нужно — она сделала невинные, благодарные глазки, прижимаясь к широкой мужской груди, не дала ему отстраниться, изобразив, что всё ещё не твёрдо стоит на ногах.
— Простите, — донесся до слуха Евы её медовый голосок, — у меня что-то голова закружилась. Спасибо.
И, блестящие розовой помадой губы, вдруг прильнули к щеке растерянного мужчины. Растерянного? Да, он растерялся. Кто бы не растерялся на его месте? Но Еву это уже не волновало. Всё происходящее показалось ей кадрами из какого-то плохого низкопробного кино, и внутренний голос разъяренно вопил, что если она сейчас подойдёт и вмешается, то сценарий станет уж слишком унизительно предсказуемым! Хотя, если ничего не делать, то он всё равно останется таковым. В любом случае, она повиновалась нахлынувшей обиде и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, тяжёлыми шагами пошла прочь, чтобы сесть где-нибудь в тихом тёмном уголке и беспомощно разрыдаться. Быть может от этого станет легче? Взгляд машинально поднялся ко второму этажу, пробежал вдоль перил и, не обнаружив там силуэта старого знакомого, которого, естественно, встретить снова не хотелось, устремился к эскалаторам.
Слёзы негодования и обиды катились сами собой. Тихий голос разума, твердящий, что всё это большая и смешная ошибка, что нужно вернуться и Саша будет уже один — он ведь любит и не станет разменивать свои искренние чувства на случайные поцелуи. Наверняка, он рассердился на такой нахальный поступок, и незнакомка была отправлена восвояси ни с чем — этот голос был слишком тих. Крик разгневанного сердца заглушал его бесцеремонно, не желая давать даже шанса для оправдания секундного бездействия, которое допустил Саша, дав коварной блондинке себя поцеловать.
Сколько времени нужно, чтобы успокоить мятежные чувства в такой ситуации? Десять минут? Полчаса? Час? Ева ревела уже минут сорок и никак не могла совладать с собой. Внезапно нахлынули все самые ненужные воспоминания и эмоции зашкаливали в далёком минусе. Хотелось всё бросить, вернуться в съёмную квартиру одной, уткнуться в подушку и плакать до вечера, пока подсознание не устанет играть в свои жестокие игры и просто отключится от бессилия. Но вылезать из безлюдного уголка шумного аэропорта тоже не хотелось. Представление того, как нужно будет, утирая слёзы и пряча лицо, пробираться через толпу, ловить такси, ехать в душной машине по пробкам, полностью отбивало желание двигаться. Да и как она поедет? Деньги у Саши, телефона нет, даже адреса она не знает — как-то не доводилось поинтересоваться. Из таких вот мелочей сложилась душащая безвыходность.
Девушка понимала, что если бы сейчас друг просто подошёл к ней и, как обычно, нежно обнял, то все недобрые чувства отхлынули, и никакой ревности и обиды не осталось бы. Но он не знает. Он уверен, что Ева ждёт его в оговоренном месте, беззаботно рассматривая толпу, и даже не подозревает о случайном поцелуе с незнакомкой. А в действительности она сидит, рыдая в тёмном углу, проклиная жестокую судьбу, пославшую на её голову этот неудачный день.
