Джулиет Мид - Капкан любви
— Как ты помнишь, у нас была позиция на миллиард фунтов стерлингов, мы играли на повышение…
— Продолжай.
— Ну, вчера после обеда, мы — то есть Глория — решила ее удвоить.
— Глория решила ее удвоить? — Джек медленно повторил слова, тщательно выговаривая каждый звук.
— Это так. Она считала, что главный подъем курса произойдет сегодня утром.
В комнате наступило молчание.
— Только этого не случилось, — тупо добавил Малькольм.
— Но, Малькольм, я предполагал, что после объявления об отступлении с рынка ты приказал Глории продать позицию в Нью-Йорк?
Малькольм не ответил.
— Малькольм, будь добр, взгляни на меня. — Джек, увидев покрасневшие глаза и виноватое выражение лица Малькольма, догадался, в чем было дело.
— Ты продал позицию, Малькольм?
— Ну, не совсем. Не полностью. Нет еще.
Джек оперся руками на стол Малькольма, наклоняясь вперед, пока его лицо не оказалось в нескольких дюймах от лица Малькольма.
— Почему — нет? — задал он прямой, открытый вопрос.
— Меня не было в офисе. Я ничего об этом не слышал до сегодняшнего утра.
Джек отстранился от стола. Ему хотелось ударить Малькольма. Он еще никогда в жизни не хотел избить кого-нибудь сильнее.
— Понятно. — Джек уставился в окно, выходящее на Каннон-стрит. — Малькольм, будь добр, представь мне все торговые отчеты, все документы о сделках за вчерашний день, и попроси Глорию подойти к нам. Вы ведь еще не прослушивали магнитофонные ленты?
— Ленты? — смутился Малькольм. — Нет, мне это не пришло в голову. Здесь нет никаких уловок, Джек. Глория подтвердила сделку. Все оформлено и записано должным образом.
— Я бы хотел немедленно просмотреть записи, Малькольм, — в голосе Джека прозвучало ледяное презрение.
Джек изучил деловые отчеты перед разговором с Глорией и Малькольмом. Бумаги были в полном порядке. На документе было ясно написано — три пятьдесят семь после полудня, количество равнялось одному миллиарду фунтов, по курсу 2,778, самому низкому из возможного курса фунта на рынке. Факты подтверждали рассказ Малькольма. Бровь Джека поднялась вверх, когда он увидел, что противной стороной сделки является «Стейнберг Рот», но это было вовсе не удивительно. Банк был крупным игроком на рынке, одним из немногих учреждений, способных заключить подобную сделку, а у Глории, конечно, там оставались знакомьте со времен ее работы в «Стейнберге». Только две вещи вызвали недоверие Джека. Во-первых, он не мог поверить, что Малькольм так рано ушел из офиса в Черную Среду, как прозвали этот день газеты. Еще он не мог поверить, что Глория была достаточно убеждена в правильности своих рассуждений, чтобы купить второй миллиард стерлингов. Она брала на себя огромный риск для получения сравнительно небольшой прибыли в случае успеха. И она вопиюще ошиблась.
— Глория, ты обсуждала сделку с Малькольмом до ее заключения? — уточнил у нее Джек.
Глория опасливо покосилась на своего босса и быстро ему подмигнула.
— Нет. Я считала, что могла ее заключить, верно?
— Верно, могла.
— Это не значит, что сделка незаконна? Мы не можем отменить ее? — встрепенулась Глория.
— К несчастью, нет. Таковы установки торговли. Ты заключила сделку, с разрешения руководства, или без разрешения, а «Хэйз Голдсмит» — не такое учреждение, которое отказывается от сделок. Я мог бы вступить в переговоры со «Стейнберг Рот» и объяснить, что сделка такого размера превосходит твои лимиты, но они совершенно резонно могут мне ответить, что считали, что она заключена с разрешения руководства. Не такое уж необъяснимое предположение. — Джек хмуро взглянул на Малькольма. — Я мог бы также приказать провести расследование, на основании того, что считаю эту сделку мошеннической, и не уверен, что это не наилучший способ действий. Тем не менее, пока мы должны рассчитаться со «Стейнбергом», а затем попытаться договориться с нашими страховщиками. Я подозреваю, что нам предстоит выдержать очень трудную схватку, чтобы вернуть деньги. У нас нет страхового полиса, защищающего от безумия или идиотизма некоторых торговцев. Как у нас текущее положение? Сколько вы продали?
— Около четырехсот миллионов.
— Значит, у нас на длинной позиции еще полтора миллиарда стерлинга, правильно?
— Плюс-минус фунт. — Глория выглядела почти довольной.
— Хорошо. Малькольм, прикажи Марку Митчелсу принять позицию Глории и закрыть ее. Продавайте по любой цене. Глория, я хочу, чтобы сегодня ты ушла из офиса.
— Меня выгоняют? — она дерзко уставилась на Джека, тот хладнокровно встретил ее взгляд.
— Нет. На данный момент я подозреваю тебя в недозволенной торговле, — он обернулся к Малькольму. — Это правильно, Фиачайлд? Торговля была недозволенной?
— Ох, да-да. Абсолютно. Да, — поспешно забормотал Малькольм, избегая смотреть на женщину.
Джек медленно повернулся к Глории и заметил полный презрения взгляд, которым она наградила Малькольма. Такой взгляд мог означать только одно — Малькольм одобрил действия Глории, а теперь подставляет ее в качестве козла отпущения. Этот человек был ему омерзителен.
— Глория, ты пока задержана. Вероятнее всего, твой рабочий контракт будет расторгнут, но сначала мне нужно ознакомиться с формальностями. Оставь свой контактный телефон секретарю, а я позвоню тебе в ближайшие несколько дней.
— С удовольствием, Джек.
Глория неспешной походкой вышла из комнаты. За ней последовал Малькольм, нервно загребая ногами. Он догнал ее у лифта.
— Глория? Глория, подожди!
Она обернулась и благословила его самой широчайшей и натуральнейшей улыбкой.
— Да, дружок?
— Я всего лишь хотел сказать… Я всего лишь хотел сказать… — он взял ее руку в свои. — Я всего лишь хотел сказать, что сделаю для тебя все, что в моих силах — все что угодно — стоит тебе только произнести слово.
— Хи-хи, как это мило с твоей стороны, Мальк. — Глория, казалось, глубоко задумалась. — Знаешь, дружок, кое-какую мелочь ты можешь сделать…
— Скажи. Все что угодно. В самом деле.
— Ты можешь поцеловать мою задницу.
Глория сверкнула ему всеми своими безукоризненными зубами и вошла в лифт.
Тедди частым гребнем прочесала контракт ван Бадингена, чтобы предупредить любые оговорки. Ей хотелось уладить это дело. Сегодня ей было немного досадно, что она не принимала участия в грызне и суетне инвестиционных банков. Тедди могла себе представить дрожь и волнение, царившие в комнатах сделок во время этой бешеной обстановки на рынке, и почти сожалела, что, будучи вербовщиком, оставалась за пределами игрового поля.
