Джулиет Мид - Капкан любви
— Ты возмущаешь меня, Теодора. Каждый раз, когда я думаю, что достиг дна твоей низменной душонки, ты открываешь передо мной новые глубины.
Тедди рассмеялась.
— Так когда ты меня с ней познакомишь? До помолвки, надеюсь? Я буду твоей свидетельницей на свадьбе?
— Ты можешь быть старшей подружкой невесты, если хочешь. Если не принимать во внимание, что ты слишком стара, чтобы быть подружкой. Когда же кто-нибудь снимет тебя с полки и стряхнет с тебя пыль, Винингтон?
— Отстань, Бартоломью. Давай лучше встретимся. Ужин за мой счет. Ты, я и… как ее зовут?
— Гертруда. Для друзей — Гетти.
— Ты меня разыгрываешь.
— Да. Ее зовут Мелисса, но это неважно, потому что ты с ней не встретишься. Ни сейчас, ни через неделю, ни на свадьбе — никогда.
— Чарльз! Почему не встречусь? Мы же с тобой лучшие друзья!
— Вот поэтому-то вы с ней и не встретитесь. По правде говоря, я стыжусь тебя, Тед. Она может отказаться выйти за меня замуж, когда познакомится с тобой.
— Ох, я не подведу тебя! Я не буду рассказывать ей о твоих привычках и обещаю не упоминать о том вечере в Неаполе.
— О каком вечере в Неаполе?
— Когда ты нарезался допьяна и так разозлился на всех нас, что вышел в гостиную в моем лифчике и панталонах и упал на стерео…
— Ох… Тот вечер в Неаполе… Я уже совсем забыл о нем. Однако, подлинная причина, по которой я не хочу, чтобы вы встречались, не в тебе. Все дело в ней.
— Что же с ней не так?
— Ну, для начала, она намного старше меня. Ей сорок четыре года. И она безобразна. Настоящее страшилище. Если сравнить ее лицо с картошиной, картошина будет выглядеть красавицей. Я женюсь на ней из-за денег. Устал бороться за то, чтобы едва сводить концы с концами. Я хочу жить в свое удовольствие, а не сидеть в этой поганой дыре и разговаривать с фондовыми менеджерами, которые не способны управлять даже туалетом в пивной. Вот вся правда, Тед. Она стара, она безобразна, но она богата. Как этот… кто же этот парень? Богатый парень?
— Джимми Голдсмит? Дональд Трамп?
— Нет, еще богаче. Крез! Тот самый мужик! Она богата, как Крез.
— Послушай, Чарльз. Завтра вечером я собираюсь поехать к Матти на выходные. Она предложила мне привезти с собой нескольких друзей…
— Подруга, тебе это, наверное, непросто! Тебе нужно перелистать старую адресную книгу…
— …так почему бы тебе и твоему старому денежному мешку не присоединиться ко мне и не поехать в Уилтшир?
— Я подумаю об этом. Это не такая уж плохая идея. Может быть, Мелисса и Матти найдут подходящую тему для светской беседы — знаешь, обменяются историями о деньгах и вещах. Я спрошу ее.
— Хорошо. Приезжайте туда в пятницу, во второй половине дня.
— Нужно прерваться, Тедди. У меня на линии Фиделити, а этот парень — один из моих любимцев!
— Почему? Он — редкая штучка, интеллигентный фондовый менеджер?
— Дьявол, нет! Он так туп…
— Как он туп? — услужливо подыграла Тедди.
— Он так туп, что до сих пор думает, что фондовые гарантии — это нечто наподобие замков от грабителей…
Тедди почувствовала себя гораздо лучше после разговора с Чарльзом. Она все еще не верила, что тот собрался жениться. Он наверняка всего лишь завел новую подружку, и связь продлится месяца два, как обычно. Если бы Чарльз действительно решил жениться, Тедди вряд ли обрадовалась бы этому. Одно дело — самой не выходить замуж за мужчину, но совсем иное — вручить его на блюдечке какой-то другой женщине. Если бы это случилось всерьез, Тедди было бы очень трудно порадоваться за Чарльза.
Жизнь снова показалась ей нормальной. Тедди стала звонить Джеку, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но каждый раз попадала на его секретаршу, которая отвечала, что он «на совещании» и его нельзя беспокоить. Тедди отклонила предложение оставить сообщение.
Большую часть четверга Джек провел в разговорах с коллегами-директорами. Он надолго запомнил этот день, как один из худших дней в его жизни. Ему не в чем было обвинить Глорию, кроме того, что она была богомерзким торговцем. Ему не в чем было обвинить Малькольма, кроме того, что он нанял Глорию и ушел из отдела, не убедившись, что позиция контролируется. Дела быстро ухудшались. Марк Митчелс сражался героически, продав большую часть позиции в Нью-Йорк, где ликвидность была чуть выше, чем в Лондоне. Сейчас Джек стоял рядом с ним. «Хэйз Голдсмит» уже понес потери около девяноста восьми миллионов фунтов, и это было еще не все.
— Что за кошмар, Джек, — жаловался Митчелс. — Ну и денек! Лира отступила с рынка, песета подверглась пятипроцентной девальвации, а проклятый «Бундесбанк» уперся задницей, отказываясь снизить курс. Это какая-то третья мировая война!
— Что говорит Ламонт?
— Он не говорит ничего. Был маленький милый комментарий с Даунинг-стрит, что все коллеги Кабинета держатся за Ламонтом. Если спросить меня — хуже места для них и не придумаешь. Он даже не увидит, кто бросил нож, когда тот вонзится ему между лопаток.
— А как обстоят дела с фунтом?
— Не зови его фунтом, напарник. Он не заслуживает этого имени. Зови его кукишем. Кукиш стерлингов. Это куча мусора, я весь день упираюсь локтями, чтобы разгрести ее.
— Так держать, Иа-Иа, — Джек похлопал его по спине. — Я постараюсь, чтобы тебя вознаградили за это.
Марк серьезно взглянул на него.
— Не дурачь меня, Джек. Я просидел в этой комнате пятнадцать лет и понимаю, что из-за случившегося наши рождественские премии будут величиной с цыплячий хрен. Не беспокойся о том, чтобы наградить меня, напарник. Я это делаю для тебя.
— Спасибо, друг.
Джек вернулся в свой кабинет. Акции «Хэйз Голдсмит» упали на десять процентов, но это было общим для всего финансового сектора. Если же слухи об их потере выйдут наружу, стоимость акций упадет куда больше и куда быстрее. «Хэйз» теперь был в зависимости от каждого запроса фондовой биржи и Английского Банка о наличии капитала. Джек уже предупредил весь штат о том, что жизненно важно не разглашать случившееся, что никто не должен обсуждать это за стенами фирмы. Он гарантировал работу всем — с благословения Дика Белтон-Смита — хотя и понимал, что трудно рассчитывать на многое, когда под угрозой само существование фирмы.
Нужно было найти добавочный капитал для восстановления денежного обеспечения акций фирмы, и Джек отчаянно надеялся сделать это, пока новости о потерях на валютном рынке не просочились в прессу. Вот почему он не уволил Глорию с позором. Пока у нее есть трудовой контракт, даже если он приостановлен, она не имеет права рассказывать о торговых позициях фирмы. Джек и Марк остались ночевать в офисе в четверг вечером. Джек устроился в своем кресле, а Марк — на плюшевом ковре, покрывающем пол комнаты сделок.
