Ивани Ребейру - Секрет тропиканки
— Ты меня искала? — спросил он. — Tы все знаешь?
— Знаю, — ответила Рут. — И искала тебя.
— Теперь ты мне веришь? — спросил он.
— Да, — ответила Рут.
— Тогда идем! Теперь мы будем вместе и навсегда.
— Погоди! Мне же нужно сказать родителям. Надеть пальто, взять сумку…
— Оставь записку, что ты со мной. А больше тебе ничего не надо! Идем же! Идем!
«Я с Маркусом. Целую.» — едва успела написать Рут, как Маркус уже потянул ее к двери.
Выйдя за порог, они побежали. Маркус торопил ее, и Рут увидела чудесную яхту, что покачивалась на причале.
— Джалма, отваливай! — приказал Маркус, едва они оказались на борту.
И белоснежная яхта птицей полетела по морю, золотясь в косых лучах солнца.
Может, Рут спит и все это ей снится? Но нет, Маркус обнимает ее так крепко, целует так горячо. И все равно все это похоже на сон или на сказку.
— Куда мы плывем? — спрашивает Рут.
— Увидишь, — таинственно отвечает Маркус. Что может быть удивительнее морского заката?
Облитые золотом, по золотому морю плыли Рут и Маркус прямо к солнцу, что постепенно погружалось в воду.
Когда яхта причалила к берегу, было уже темно. Причалила она к чудесному островку, на котором светился окнами дом, кивали головками цветы.
— Что это за чудо, Маркус? — спросила изумленная Рут.
— Этот остров принадлежит одному моему другу, а сейчас он принадлежит нам. Остров нашей любви, — тихо шептал Маркус, ведя свою Рут к приветливому дому.
— А мне все-таки кажется, что я сплю и вижу тебя во сне, — вздохнула Рут.
— Ты будешь спать и видеть во сне бессонную ночь, нашу с тобой ночь, моя девочка! — прошептал ей в ответ Маркус.
И была ночь, ночь любви, и был день с золотым солнцем, песком и чудесным морем, в котором они купались и потом ловили рыбу. Серебристые рыбки будто сами плыли к Рут, и она вытаскивала их одну за другой.
— Просто чудо какое-то! — восхищался Маркус. — У меня так не получается.
— Не забывай, что я — дочь рыбака, — засмеялась в ответ Рут. — Папа всему меня научил. Как ты думаешь, они не очень там волнуются?
— Зная, что ты со мной? Да они спокойнее сегодняшнего моря! — заявил Маркус, — Они же знают, что я тебя похитил, и похитил навсегда.
— Неужели мы могли потеряться? — вздрогнув, спросила Рут.
— Нет, — уверенно ответил Маркус, — не могли. Я всегда знал, что мы с тобой будем вместе, потому что верю в силу любви.
— А куда мы отправимся дальше? — спросила Рут.
— Не имеет значения. Вслед за нашими мечтами, — ответил Маркус.
— За нашей звездой, — подхватила Рут.
— Моя звезда — ты, — тихо сказал Маркус, беря ее на руки.
Они вернулись в Понтал-де-Арейа на следующий день. Вернулись как раз вовремя, чтобы успеть проститься с Тоньу. Вечный мечтатель Тоньу уходил вместе с бродячим цирком, который сегодня сворачивал свой шатер.
Глоринья немало поплакала, прежде чем решилась отпустить брата. Но что она могла поделать? Тоньу манили к себе дальние страны, а цирковая семья успела привязаться к доброму чудаку за то долгое время, что прожила в маленьком теплом приморском городке.
Полюбил циркачей и Тоньу, а еще больше полюбил он цирк. Его трудную и всегда праздничную работу, запах человеческого и лошадиного пота, опилки арены, громкую музыку и яркие вечерние огни.
И у Тоньу была чудесная лошадка — белый жеребец, верный его друг. На нем он и собирался странствовать, с ним собирался и выступать. Вот только Тоньу еще не решил, будет ли его номер смешной клоунадой или опасной джигитовкой.
Провожать Тоньу вышел весь поселок. Оказалось, что без чудака и фантазера городок опустеет и потускнеет. Многим будет недоставать Тоньу Лунатика.
Трогательным и грустным было прощание Тоньу с Алзирой, а произошло оно накануне вечером.
Алзира до последнего момента не верила, что Тоньу уйдет вместе с цирком. Она пришла к нему в мастерскую, сидела и разглядывала скульптуры.
Совсем недавно Тоньу сделал моряка Маруджу, который все-таки вышел в море, чтобы найти акулу, которая сделала его калекой. И похоже, вместо акулы он нашел в море свою смерть, потому что лодку потом прибило к берегу, а Маруджу исчез.
Поселок вспомнил о нем незлым словом: несчастный это был человек, с покалеченным телом, покалеченной душой и судьбой. Мир праху его!
А Тоньу сделал его бюст, потому что помнил добром моряка — кто, как не он, подтвердил его догадки о смерти отца? И потом они вместе добивались справедливости.
Посмотрев на Маруджу, Алзира подошла к последней работе Тоньу, еще закрытой большой тряпкой.
— Можно? — спросила она, берясь за конец.
Тоньу кивнул. Алзира сдернула тряпку и увидела самого Тоньу. Он смотрел на нее, слегка склонив к плечу голову, как смотрел обычно, и чуть заметно улыбался.
И вот тут она поняла, что Тоньу действительно собирается уходить. Иначе никогда бы не стал он делать своего скульптурного портрета. Ведь он лепил только тех, кого уже нет в поселке…
— Ты и вправду уходишь? — спросила она.
— Да, худышка, — отозвался он ласково.
— А можно и мне с тобой? — спросила она.
— Нет. Ты же не циркачка.
— Но я могла бы стать твоей женой, — отважно ответила Алзира: чего ей было стесняться, раз в этот час решалась ее судьба.
— Нет, худышка, это невозможно, — печально ответил Лунатик, — я люблю одну только Рут, а тебя, твое доброе сердце буду всегда и всюду вспоминать. Но любовь у меня одна на всю жизнь.
— Не оставляй меня, Тоньу! Я-то ведь тебя люблю, — жалобно, по-детски попросила Алзира.
— Ты любишь свою мечту, худышка, и однажды она сбудется, и ты будешь счастлива. А я приду когда-нибудь со своим цирком и порадуюсь твоему счастью.
— Подари мне хотя бы этот бюст, — попросила Алзира.
— Возьми, — засмеялся Тоньу.
И Алзира благоговейно прикоснулась к глиняной щеке Тоньу, как если бы он был живой.
И вот теперь Тоньу уходил, и весь поселок вышел его провожать. Тоньу уже собрался вскочить на лошадь, как вдруг из толпы вышли Ду Карму и Тонна, в руках у них было что-то необыкновенно пестрое, яркое. И это пестрое чудо они протянули ему.
Пестрой оказалась сказочно-прекрасная попона для лошади.
— Ты же будешь выступать в цирке, — сказала Ду Карму, — вот я и сделала твоей лошадке цирковой костюм. А это для тебя.
И она развернула замечательный ярко-синий плащ с капюшоном. Дорожный плащ странствующего рыцаря.
А какой мечтатель не художник? И какой художник не рыцарь?
Тоньу в благодарность поцеловал Ду Карму и Тониу. Потом поцеловал сестру и Титу.
