Анна Велозо - Небеса нашей нежности
– Сегодня великий Октавио Осорио чуть не сломал себе шею. Танцуя с нашей дивой, он поскользнулся на куске сыра. А сыр этот выпал из его собственного бутерброда. Октавио сам виноват. Он видел, что сыр упал, но не стал его поднимать, он считает, что слишком хорош для грязной работы. Повезло еще, что все видели, как сыр выпал из бутерброда, иначе могли бы обвинить в случившемся меня или нашу уборщицу. В общем, он шлепнулся на свой зад и чуть не ударился головой о край стола. Поднялась страшная суматоха, Октавио долго возмущался, хотя с ним ничего не случилось.
Лара и Лулу захлопали в ладоши, малыш пробормотал что-то вроде «та-та», а Неуза, Фелипе и донья Фернанда улыбнулись. Вся семья Бель привязалась к Августо.
И только Бель сидела с каменным лицом.
– Ничего смешного тут нет, – продолжил Августо. – Конечно, великий Октавио выглядел забавно, когда шлепнулся на свою столь любимую зрителями задницу, но мне потом пришлось счищать сыр с подошвы его ботинка. Это было омерзительно.
Дети рассмеялись, но Фелипе нахмурился.
– Ты умный парень, а занимаешься такой работой. Почему бы тебе не устроиться в серьезную фирму, где тебе не придется копаться в грязи?
– Все в порядке, мне нравится моя работа, – заявил Августо.
Ему пришлась не по душе такая перемена темы. И почему все постоянно критикуют его работу? Пусть она и не так серьезна, зато ему каждый вечер есть что рассказать. И, в отличие от работников фирм, Августо мог позволить себе много вольностей – отправляясь на велосипеде по какому-нибудь поручению в город, он находил время, чтобы съесть мороженое или заглянуть на чашку кофе к сеньорите Иацинте.
– Ты прав, мальчик, – мрачно сказала Неуза. – А они думают, что нет ничего достойного в том, чтобы чистить обувь, убирать в доме, отстирывать пятна от соуса, вытаскивать занозы, выжигать бородавки, отмывать плиту от сбежавшего молока…
– Мы поняли твою мысль, Неуза, – спокойно ответил Фелипе. – Но я не хотел сказать ничего плохого о твоей работе, ты просто неправильно истолковала мои слова.
– Ну конечно, я же не такая умная, как Августо.
Лулу, Лара, донья Фернанда и Августо смущенно отвели глаза, считая царапины на столешнице. Им всем было неприятно оказаться свидетелями супружеской ссоры. И только малыш, не заметив перемены в настроении, счастливо улыбался.
– Вам обязательно ссориться в нашем присутствии? – вдруг спросила Бель. – Ругайтесь с глазу на глаз.
Все потрясенно уставились на нее.
– Ты посмотри, чтобы хамить родителям, у нее сил хватает, – фыркнула Неуза.
– Оставь ее в покое, – возразил Фелипе. – Она права.
– Всегда кто-то прав, только не я.
– Бель, милая, отведи меня в мою комнату, пожалуйста, – сказала донья Фернанда. – Я устала.
– Конечно, avo, сейчас помогу.
– Тогда я, пожалуй, пойду, – решил Августо. Он повернулся к донье Неузе: – Вы не возражаете, если я опять загляну завтра вечером? Вы потрясающе готовите. И, конечно, я принесу какой-нибудь гостинец, чтобы вас не объедать.
– Ну, если тебе уж так приспичило, – проворчала она.
Но Августо заметил тень улыбки, скользнувшую по ее лицу.
Когда-нибудь и Бель улыбнется вновь. А он будет приходить сюда каждый день, пока это не случится.
Глава 31
Ана Каролина устала. Наконец-то она спустилась на первый этаж. Мама, Мариазинья и приглашенный парикмахер несколько часов занимались ее нарядом и прической, и теперь Ана Каролина точно впала в ступор. Ни о каком волнении не могло быть и речи. Девушка хотела, чтобы венчание и праздничный банкет поскорее закончились и ей дали поспать. Кроме родителей, все остальные члены семьи уже уехали в церковь. Отец должен был доставить ее на церемонию и подвести к алтарю.
Когда Ана Каролина вошла в гостиную, Леон восторженно воскликнул:
– Ты самая красивая невеста из всех, кого я когда-либо видел! Иди сюда, дай я тебя обниму.
– Ну уж нет, ты ей прическу испортишь, – предупредила Виктория.
Но и она не могла скрыть свою гордость. Они потрудились на славу, теперь Ана Каролина выглядела как принцесса из сказки.
– Да и мать невесты кажется очень аппетитной, как думаешь? – Отец подмигнул девушке.
– Она великолепна, – согласилась Ана Каролина.
Девушка ни за что не назвала бы мать «аппетитной».
– Ты тоже отлично выглядишь, папа. Да, mae?
– Неплохо, – кивнула донья Виктория.
На самом деле она считала, что Леон потрясающе смотрится во фраке.
– Так, хватит комплиментов. Давайте уже поедем в церковь, чтобы все гости могли полюбоваться нашей прекрасной семьей, – решила мать невесты.
Последним, что заметила Ана Каролина в доме, была пустая полка в серванте, где раньше стояла фарфоровая шкатулка. Ей это показалось дурным знаком.
На переднем капоте «ситроена» закрепили роскошный белый букет, мешавший отцу смотреть на дорогу. Леону все время приходилось наклоняться то влево, то вправо. Тем не менее они спокойно добрались до церкви, поскольку ехали медленно, а другие водители были сегодня на удивление осмотрительны. К тому же нельзя обгонять машину, в которой сидит невеста: это плохая примета.
Перед церковью не было ни души, и на мгновение Ана Каролина подумала, что они перепутали дату венчания.
Леон посмотрел на часы.
– Мы опоздали почти на полчаса. Все, наверное, уже внутри.
– Бедный Энрике там с ума сходит от волнения. Думает, что ты сбежала из-под венца. – Донья Виктория ухмыльнулась.
К сожалению, она оказалась права. Войдя в церковь – Ана Каролина и Леон должны были проследовать туда чуть позже, – Виктория увидела, что Энрике, бледный как смерть, тяжело дышит. Занимая свое место в первом ряду, она подмигнула будущему зятю, давая ему понять, что все в порядке. Грянул свадебный марш, и в дверном проеме показалась невеста. Отец вел ее под руку.
Ана Каролина не знала, куда смотреть и как себя вести. На «репетиции свадьбы», в которой ей и Энрике пришлось поучаствовать, чтобы все прошло идеально, никто не сказал ей, можно ли улыбаться или лучше сохранять серьезный вид, можно ли помахать рукой друзьям и родным или нет. А Ана Каролина не спросила, потому что не подумала об этом.
Она решила смотреть только на Энрике, позволив мечтательной улыбке заиграть на своих губах. Краем глаза она видела многолюдный зал, обращенные к ней лица, перья на шляпках женщин. Ей слышался тихий гул, даже восторженные возгласы. Ана Каролина была рада, что может опереться на руку отца, иначе она точно упала бы. Девушка страдала от страха сцены, в центре всеобщего внимания она чувствовала себя плохо. Ко всему прочему, пол тут был выложен камнем, и эта неровная поверхность с острыми краями не лучшим образом сказывалась на ее походке.
