Татьяна Успенская - Украли солнце
…На рынке цены оказались слишком высокими. Зарплаты хватит накормить лишь два раза.
Дома, пока его не было, собрался консилиум.
— Реакция на раздражители великолепная. Полное возвращение эмоций. Заметили, как он обрадовался, увидев Апостола?
— А на Кору как смотрел?!
— Выражение лица всё время меняется!
— А кровь?
— Гемоглобина маловато.
Люди закрывают брата, но, судя по их спокойствию, состояние его нормальное.
— Я не смог купить продуктов, — шепнул Джулиан Конкордии. — Где вы их достаёте?
— Увидел меня, стал вставать, еле уложили. Боюсь, опять будет мучиться. Посоветуй, как быть?
— Не знаю, извини. Такой вопрос…
Конкордия вздохнула.
— Учреждение всё-таки подкармливает своих, заказы почти съедобные, — сказала деловым тоном. — Я кое-что принесла!
Обернулся к ним Апостол. Улыбка во всё лицо.
— Новый этап, детки мои! Предлагаю, как только поправятся наши пациенты, поехать за город костёр жечь! Надо же когда-то и отдохнуть?! Массовое производство наладим: всех вернём. Я даже отложил командировку.
— Как долго ждала этого! — Марика совсем не похожа на себя, голос срывается: — Столько ненормальных сразу!
Почему Апостол не отвечает ей взаимностью? Она же красавица и умница!
— Не надо прежде времени радоваться. — Роберто склоняется над Любимом. — О чём сейчас думаешь? — спрашивает.
— А о чём надо, скажи! Я в чём-то виноват?
— Что делаешь обычно в свободное время? Есть у тебя любимые занятия?
— Нет, — растерянно говорит Любим.
— Он — изобретатель, — начал было Джулиан, но Роберто приложил палец к губам.
— Что собираешься делать, когда выздоровеешь?
— Что скажете. А что надо? Если я ничего не умею, значит, меня не возьмут на работу? — Он жалко смотрит на Джулиана.
— Что за глупости?! Твоё хобби не имеет никакого отношения к работе. Джуль говорит, ты — изобретатель. Что изобрёл?
— Не знаю.
— А кто сделал отопительную систему и водопровод? — закричал Джулиан, совершенно не понимая, что тут происходит.
— А кто помог мне оборудовать кабинет, чтобы он стал недостижим для Властителя? — спрашивает Апостол.
Любим моргает.
— Успокойся, — мягко говорит Роберто. — Не надо нервничать. Ты ни в чём не виноват. Прошу, вспомни, какого типа отопительную систему создал? — Любим непонимающе смотрит на Роберто. — Что за аппаратуру придумал для кабинета Апостола? Вспомни, что любил делать? Чем хотел бы заниматься после выздоровления? — повторяет Роберто. Любим смотрит то на него, то на Апостола. — Как хотел бы жить: один или с братом? Уедете на родину или останетесь в Учреждении?
— Что скажет брат, то и сделаю, — не задумавшись, отвечает Любим.
Роберто проводит ладонью по его лицу.
— Закрой глаза, постарайся уснуть. Ты устал. Для тебя сейчас главное лечение — сон. А проснёшься, тебя покормят, и снова будешь спать. И пытайся вспомнить своё прошлое.
Послушно Любим закрывает глаза.
А Роберто манит всех на кухню, плотно прикрывают дверь.
— Помнишь, Марика, ты сказала, мы не можем предвидеть последствий воздействия препарата. — Лицо его подёргивается как от нервного тика. — Они налицо: неуверенность в себе, необходимость находиться под чьей-то властью, безволие, самоуничижение, а главное — страх. Весёлый набор! Противоядие не спасло. Я предполагал это, боялся начинать эксперимент, но Марика очень точно сказала: мы все так вместе были и такое доброе дело задумали!
— А как же моя мама? — спрашивает Марика.
— Может, не на всех действует одинаково. Может, зависит от дозы, срока…
Ещё стоит на лице Апостола радость, но уже кажется искусственной.
Конкордия заплакала. Сейчас она некрасивая, маленькая.
Все растерянно смотрят на Роберто, что ещё скажет? А говорит Марика:
— Да, я думаю об этом с самого начала. Но, мне кажется, так уж отчаиваться не стоит. — Она улыбнулась.
Они что, с Корой местами поменялись: то Кора ни к селу ни к городу улыбалась, теперь Марика?!
— Мама чувствует себя лучше, чем Любим. Может, в нём была заложена рабская психология?
— Никакой рабской психологии в нём не было! — сердится Конкордия. Видно, её тоже раздражает торжествующая Марикина улыбка. Она уже не плачет, но прежние Марикины грусть и скорбь осели в её лице. Неужели это несчастная любовь произвела в ней такую работу?!
— Из поколения в поколение вырабатывается раб, — смеётся Марика. И чего смеётся?! Не может же ей нравиться уничтожение в человеке индивидуальности! — Почему, узнав о препарате, люди не бегут прочь, а с готовностью принимают его? Кто же они как не рабы?
— Нет же! Ну что ты врёшь? — сердится Кора. — Передо мной гора, её не обойти, я вынуждена взбираться на неё. Так? Природа диктует свои законы мне, букашке по сравнению с горой! Без всяких властителей люди гибнут в шторм, а уж от извержений вулканов, землетрясений разрушаются города и цивилизации! Приходится подчиняться силе. — Конкордия старается не смотреть на Марику, но, помимо воли, смотрит, и её лицо подёргивается гримаской боли. Никогда она так много не говорила, а сейчас не может остановиться: — Это не значит, что гибнет индивидуальность. Что умею я? Любить. Больше ничего. Всех мне жалко: людей, зверей. Именно в способности любить моя индивидуальность. Разве нет? Апостол угадал её, свёл с людьми, которых хочется любить. Даже думать начала. Разве не так? — Конкордия снова плачет. Смотрит светлыми глазами на Джулиана. — Но я живу в обществе и всего боюсь, я обыкновенная, не герой. И, если бы не Апостол, я бы тоже наверняка стала рабом! Любиму помочь надо!
— Что ты, девочка, так ослабла? — Апостол гладит Кору по голове. — Конечно, поможем. Если уж сумели освободить от препарата, справимся и с последствиями: будем внушать, что от него зависит судьба нашей организации, что он — изобретатель, талантлив, умён, он и поверит в себя снова!
Апостол рассуждает так, словно они с братом навечно остаются здесь.
— Успокойся, пожалуйста, — просит Конкордию. — Всё устроится! Смотри, какое чудо совершили! — Не Конкордию, себя успокаивает.
— Ты предлагаешь заняться обычной психотерапией! — вздыхает Роберто. — И ты прав, это единственный выход. Если мы не избавим наших пациентов от рабской психологии, смысла в нашем открытии не будет.
— Ты говорила, всё зависит от человека. Что же, мой Люб хотел, чтобы его превратили в робота? Или он сделал что-то не так? Уверен, всё запрограммировано сверху!
— Каждый при своём! — сияет Марика. — Я решила выучить три языка, выучила. Решила изучить медицину, искусство, историю, изучила. Решила помочь найти противоядие, помогла. От кого зависит моя жизнь: от Властителя или от меня?
