Татьяна Успенская - Украли солнце
— Я тоже не понимаю, зачем, — нехотя цедит тот. — Тебе там явно не место. Слишком много людей ты убил. Но мать решила так, и ты идёшь в Храм.
Свет из глаз парня.
Тихий голос Магдалины:
— Номер 101, для людей Апостол — это твой брат Адриан. У тебя был брат. У тебя была сестра. У тебя были отец и дед. У тебя были племянники — Любим и Джулиан. У тебя была необыкновенная семья. У тебя нет никого, потому что ты — убийца. У тебя нет имени, потому что никто и никогда больше не назовёт тебя «Адриан», ибо ты — Бур. Я пыталась помочь тебе, пыталась спасти тебя, ты не услышал.
— Я слышу. Ты со мной, и больше никого никогда я не убью. Я буду служить тебе. Я буду делать всё так, как ты скажешь.
— Ты никого больше не убьёшь, потому что мы тебе этого не позволим. Я не с тобой, Бур, и никогда с тобой не буду. И не надо мне служить. — Она отвернулась и сказала: — Троша, Ив, ребятки, снимите, пожалуйста, полог с города, освободите землю от плит. И освободите речку от камней!
Где его советники? Где его самолёты и танки? Он — один.
И есть спортивный бежевый костюм на нём, а он — гол под светом из её глаз. Гол перед этими непонятными людьми, которые сейчас смотрят в упор на него.
Магдалина отошла. И люди откачнулись от него.
Осторожно двое отодвигают плиты, перед ним — люк.
— Иди! — говорит тихо Магдалина.
— Куда?
Он не понимает.
— Разве не видишь, туда! — Всё тот же дерзкий парень тычет пальцем в люк. — Какой ты непонятливый!
В этот миг что-то случилось. Серенькая тьма в звоне разлетелась, и явилось солнце. Разлеглось над городом, рассыпало острые лучи.
— Уходи же скорее от нас! — говорит парень. — Мы так устали от тебя! И у нас столько дел!
— Ты хочешь убить меня? — спрашивает он Магдалину, а она задрала голову, смотрит на солнце. И все люди на площади смотрят на солнце. В солнце все они бледны, но ему кажется: от их лиц исходит свет.
— Магдалина не хочет убить тебя, — говорит человек с золотистой бородой и золотистыми волосами. — Ты сам решишь свою жизнь и смерть.
Голос знаком. Очень хорошо знаком этот голос.
И глаза эти он хорошо знает. Где он видел этого человека?
— Колотыгин?! — спрашивает он. — Но у тебя были другие волосы!
— Я, наконец, снял парик.
— Это Апостол, разве ты не знаешь? — снова назойливый парень.
— Ты — Апостол?! Ты — Номер 101? Это ты служил мне верой и правдой столько лет?!
Парень смеётся:
— Служил тебе? Апостол?!
И вдруг он узнаёт. Отец?! Не отец, Адриан.
— Брат… Номер 101, Апостол, Колотыгин… брат?
— Я не брат тебе…
— Ты пытал своего брата. Ты хотел убить своего брата, — говорит Магдалина. — Ты сейчас убил своего племянника. Ты убил своего отца и своего деда-священника, — твердит ему Магдалина. — А теперь иди. Нам очень некогда. Иди!
— Ты с ним была все эти годы?! — дрожащим голосом спрашивает он.
Ему никто не отвечает. Магдалина что-то шепчет Адриану, и тот скорым шагом идёт в ту сторону, в которую унесли Джулиана. Тощая девчонка, со скулящим жалобно щенком, идёт следом. За ней бежит Клепик-старший… Почему здесь брат Джулиана? Он должен быть в Учреждении!
Мальчишка сказал, он должен идти в храм? Что ему делать в храме?
Солнце над городом. Как оно попало сюда? Солнце должно светить ему, а не этой толпе оборванцев…
Оборванцев?!
Слепит свет.
— Я не хочу никуда идти, — говорит он. — Я хочу быть всегда с тобой, Магдалина.
Наконец-то он выразил словами то главное, что жило в нём столько лет надеждой.
— Ты навсегда теперь один, Бур. Гиша, подожди, я иду! — кричит она и бежит к брату, который тоже спешит в ту сторону, куда унесли Джулиана.
А парень подталкивает его к люку.
Яркий свет. Более яркий даже, чем солнце, ослепляет его.
Мичуринец — Коктебель, 1984; 2006
