Диана Чемберлен - Спасительный свет (Темная сторона света)
– Я совсем об этом забыла. И Роза, верно?
– Да, – тоска сжала его сердце. – Роза. Энни посмотрела на сына.
– Ты можешь сказать: здравствуй, мое сокровище?
Малыш зарылся головой в уютную впадину на ее груди.
– Он хочет спать. – Она положила Клея обратно в манеж и укрыла легким одеяльцем.
– Что ты здесь делаешь? Ты здесь в отпуске? С кем? – Она сыпала вопросами, не дожидаясь ответов. – Я бы хотела, чтобы ты познакомился с Алеком, если для тебя это не тяжело. – Она плюхнулась на диван. – О Пол, как только ты вообще простил меня? Я поступила ужасно, но я так запуталась из-за того, что мой отец заболел и все такое прочее…
– Я понимаю, – он сел рядом с ней на диван и взял за руку. – Я пробуду здесь, по крайней мере, все лето, – сказал Пол и ее улыбка стала менее лучезарной, но он постарался не обращать на это внимания.
– Все лето?
– Да. Я получил роль в «Затерянном поселении».
– Это замечательно, – ее голос прозвучал неуверенно.
– Я снял маленькую квартирку в Нэгз-Хед.
– Ты один?
– Да.
Наконец она, похоже, догадалась.
– Почему сюда? Почему в Аутер-Бенкс?
– А ты как думаешь?
Она покачала головой и забрала свою руку.
– Я замужем, Пол.
– И ты счастлива?
– Очень. Я сильно изменилась. Теперь я уже не такая… необузданная. Я жена и мать. У меня есть обязательства.
– Ну, а могу я видеть тебя время от времени? Просто двое старых друзей встретятся, чтобы пообедать вместе?
– Нет, если ты хочешь от меня чего-то большего. – Она сложила руки на груди и отодвинулась от него.
– Я буду довольствоваться тем, что ты захочешь мне дать, Энни. Если это всего лишь один обед за все лето, пусть будет так.
Он записал свой номер телефона в блокноте на кофейном столике, обнял ее на прощание и ушел, решив, что переждет, по крайней мере, неделю, прежде чем снова попытается увидеть ее.
Пьеса стала его спасением. Роль требовала от него много душевных сил, а репетиции занимали все дневное время. Однако по вечерам он не мог обуздать свое воображение, представляя себе Энни в ее маленьком коттедже, укладывающуюся в постель со своим высоким светлоглазым мужем.
Премьера «Затерянного поселения» состоялась жарким вечером, сделавшим тяжелые костюмы просто невыносимыми, однако толпа туристов приняла представление с восторгом, и, войдя в антракте за кулисы, Пол чувствовал себя просто великолепно. Он как раз взял бутылку коки у одного из рабочих сцены, когда заметил у гримерных Энни, неотрывно смотревшую на него. Один из актеров, проходя мимо, протянул руку, чтобы прикоснуться к ее волосам, и она улыбнулась незнакомцу, прощая ему вольность, как будто понимая, что он был не в силах удержаться. Пол подошел к ней.
– Рад тебя видеть, – сказал он.
– Ты был весьма эффектен, Пол. Твои бедра – это действительно что-то. – Она прикоснулась к его бедру, и его пронизал электрический разряд. Он заглянул в ее глаза и понял: она точно знает, что делает.
– Энни…
– Ш-ш-ш, – она прикоснулась пальцами к его губам, улыбаясь. – После представления. Есть одно место, куда мы можем отправиться. К моей подруге. Ты можешь ехать за мной. У меня красный «фольксвагену с откидным верхом. Ты меня увидишь.
И он увидел ее, под фонарем на стоянке, сидящую, скрестив ноги, на капоте «фольксвагена». Он отказался идти со всей труппой отмечать премьеру, а вместо этого последовал на автомобиле за Энни, загипнотизированный тем, как ветер раздувает в темноте ее рыжие волосы. Они переехали по мосту в южный Нэгз-Хед, повернули на кроутанское шоссе и следующие пятнадцать миль он держался вплотную к заднему бамперу ее автомобиля. Куда, черт возьми, она его тащит? В конце концов она съехала на боковую улицу, остановила машину и обернулась, чтобы подозвать его.
– Поставь машину здесь и перебирайся в мою букашку, – сказала она.
Он повиновался и едва захлопнул дверцу «фольксвагена», она развернулась и они снова выехали на шоссе.
– Где живет твоя подруга? – спросил он, когда они проехали Саузен-Шорз.
– Увидишь.
Они проехали еще несколько миль среди темных призрачных дюн. Пол пытался разглядеть какие-нибудь огни на горизонте, но темноту прорезали лишь конусы света от фар Энни.
– А где сегодня вечером Алек? – прокричал он сквозь шум ветра.
– Работает на материке. Последнее время он много работает с животными на фермах.
– А где твой малыш?
– У соседки.
Машину подбросило в колее, и он схватился за ручку дверцы.
– Куда мы, черт побери, едем, Энни?
Она указала вперед в темноту, и через мгновение он увидел вспышку света.
– Маяк?
– Кисс-риверский маяк. Мы собираемся навестить смотрительницу.
Он больше ни о чем не спрашивал, предоставив все Энни.
Она свернула на разбитую дорогу, и несколько минут машину трясло в темноте на ухабах, прежде чем они выехали на ровную поверхность. Энни въехала на маленькую площадку, покрытую утрамбованным песком рядом с маяком, и подрулила к большому белому дому. Пол вылез из автомобиля и посмотрел вверх, на вершину башни, возвышавшейся над ними, как раз в тот момент, когда луч света полоснул ему по глазам.
– Это феноменально! – воскликнул он.
– Я знаю. Пошли.
Она взяла его за руку, и они поднялись по мощеной дорожке к дому. В нескольких окнах первого этажа горел свет, но он не мог как следует разглядеть, что внутри.
Энни коротко постучала в дверь, и через минуту им открыла высокая пожилая женщина, одетая в длинную темную юбку и белую блузку.
– Заходи, Энни, – она отступила в сторону.
– Это Пол Маселли, Мери. Пол, это Мери Пур, смотрительница невероятного кисс-риверского маяка.
Пол церемонно кивнул Мери. Что, черт побери, происходит? Они что, собираются весь вечер беседовать с этой пожилой дамой?
Энни чмокнула Мери в щеку.
– Тебе что-нибудь нужно, дорогая?
– Нет, нет. – Мери помахала рукой. – Можете подниматься наверх.
Энни схватила Пола за руку и провела его по лестнице в маленькую спальню с двуспальной кроватью, застеленной пикейным покрывалом. Она закрыла дверь и резко обернулась, чтобы поцеловать его.
– О Боже, Пол, ты был так прекрасен на сцене. Я уже успела позабыть, какой ты. – Она начала расстегивать его рубашку, но он поймал ее за руки.
– Энни, я не понимаю…
– Ш-ш-ш, – она через голову, не расстегивая, стянула свою блузку и сняла лифчик.
– Держи меня, – приказала она, и он заключил ее в объятия, ощущая болезненно знакомый запах ее волос, теплую кожу ее обнаженной спины. Каждые несколько секунд в окно ударял луч маяка, заливая комнату белым светом, выхватывая из темноты рыжий огонь ее волос, матовую белизну тела.
