Рейчел Джонсон - Ноттинг-Хелл
Прошлая ночь. Она не выходила у меня из головы. Боб. И Вирджиния. Вирджиния. И Боб.
У меня не было чувства, что я шпионила. Если живешь в саду, не можешь ничего не замечать. Мы все видим сады соседей, заглядываем в их окна — и должны вести себя соответственно.
Возьмем, к примеру, Мими.
Мне нравится, что ее кухня всегда полна чужими детьми, которые пригоршнями лопают конфеты из пакета, но больше всего мне нравится, что они делают это не на моей кухне, роняя на пол крошки. Гидеон был бы в ужасе, придя домой и обнаружив, что дети заполонили весь дом, пристроившись на столах, угощаясь его свежевыжатым мандариновым соком из холодильника.
Дети пробираются в наш и чужие дома, словно кошки. Но взрослые больше уважают границы. Сказав это, Мими часто без предупреждения заваливается в мой кабинет, чтобы отправить факс. Думаю, у нее другие стандарты ведения хозяйства и личной жизни.
Итак, если вы не переедете, вам придется уживаться со всем этим. Секрет гармоничного сосуществования в том, чтобы не допустить перерастания потенциальных противоречий в судебные иски. Судебные разбирательства считаются нездоровым американским влиянием, как Хэллоуин. Мы стараемся их избегать.
Тем не менее я не уверена, что Стивену стоит прощать его примулы. Кто-то обязан поднять этот вопрос на завтрашнем собрании. Мы все полны очарования и чуткости, находясь в гостях или у себя дома, но все связанное с общим садом может разбудить в нас двухлетнего ребенка.
Я сделала пометку в блокноте. Примулы. Под этим я написала: «Боб и Вирджиния. Рассказать Мими?»
Решу после того, как обойду сад и рассмотрю место преступления.
Большинство моих клиентов живут на другой части сада, так называемой «правой» стороне, тогда как сторона Колвилль иногда называется «неправой».
До того как я сюда переехала, мне это казалось странным. Беседуя со старожилами с целью узнать, не продает ли кто-нибудь дом или, возможно, какая-нибудь пожилая пара желает переехать, я не могла понять, как в саду, где на одной стороне дома стоят два с небольшим миллиона, а на другой — три с половиной миллиона, могут быть «правая» и «неправая» стороны. Живя здесь, я сама думаю — а как же иначе?
Существует также иерархия садов. Наш сад Колвилль — Лонсдейл далеко не так хорош, как сад, разделяющий Элджин-крессент и Ленсдоун-роуд, или сад Ледброук-сквер, или сад Монпелье. У нас более семейный сад, здесь допускаются присутствие собак и игра в мяч и даже есть спортивная площадка. Это, конечно, не объясняет, почему именно сюда переехал Сай Каспариан, у него, должно быть, свои причины. Я сделала еще одну маленькую пометку: «Как можно скорее познакомиться с Саем К.».
Я остановилась возле заросшего сорняками неопрятного двора, который служил Флемингам садом. Забавно, но я с большей легкостью могу определить, кому принадлежит сад, чем кому принадлежит собака.
Сад Форстеров дышит благовониями и располагает к безделью — это необходимо пожилой паре. Молодые родители двойняшек, соседи Мими, превратили садик в дополнительную комнату с барбекю и качелями, ковриками и подушками, а однажды даже установили юрту.
Хотя садики у нас довольно маленькие и не тянут на parterre[16] в Версале, но размер определенно не имеет значения, когда дело доходит до траты денег. У меня много клиентов в Чизвике и севернее, в Квин-Парк, но я заметила, что они достаточно мелочны и внимательно следят за расходами, интересуясь, действительно ли нам нужно так много камелий или жасмина. Иногда у них даже хватает дерзости просить о скидке. Но мои клиенты в Ноттинг-Хилле совсем другие. Чем больше они тратят, тем счастливее становятся. К тому же они никогда не сделают что-то сами, если можно для этого кого-то нанять.
Я бы сказала, что у семей с мальчишками всегда щипаные газоны, но маленький сад Молтонов безупречен, несмотря на троих сыновей. Аккуратные клумбы. Мощеные дорожки. Невысокая живая изгородь. Белые растения в терракотовых горшках. Идеальная чистота.
Единственное, что создает беспорядок, — это брошенные у черного входа футбольные мячи Макса, Чарли и Сэма вперемешку с заляпанными кроссовками. Так и вижу, как мальчишки бегут выпить чаю из сада на кухню и покорно скидывают обувь, прежде чем войти в стерильно чистый дом.
Кажется странным, что Патрик — председатель общественного комитета в нашем саду. У него и так много дел.
Но он хороший отец. Когда он рано возвращается из банка или аэропорта, он часто выходит в сад прямо в своем костюме, чтобы найти сыновей. Он вешает пиджак и играет в мяч с Максом, Чарли и другими мальчишками, прыгая, словно летучая рыба, и демонстрируя сыновьям, их друзьям и всем случайным зрителям свою прекрасную физическую форму.
Может, он и председатель, но когда бы я ни говорила с ним о растениях в общем саду или в его собственном саду, его глаза быстро стекленеют. Так что приходится разговаривать с Маргаритой, которая точно знает, чего хочет. Ей не нужно ничего беспорядочного и романтичного, она предпочитает четкие геометрические формы.
Теперь я разглядывала сквозь листву задний дворик Лакостов, сцену вчерашней ночной тайной встречи.
Сад Лакостов весь выдержан в белых тонах и летом наполнен ароматами. В центре даже есть статуя, что добавляет чрезмерного шика обстановке. На заднем фасаде дома глухие жалюзи закрывают окна до самой земли. Это в духе французов. Они гораздо более скрытные, чем британцы или американцы, которым даже существование изгородей, разделяющих сады, кажется странным. Если бы я не видела своими глазами, я бы и представить себе не смогла здесь, в темноте, в три часа утра Вирджинию с ключом от черной двери, с голыми ногами и в резиновых сапожках. Я до сих пор не могла поверить, что Боба и Вирджинию настолько обуяла похоть, что они рисковали не только своими браками, но и отношениями с соседями… всего-навсего ради секса.
Лакостов не было видно. Ничего необычного. Вирджиния, должно быть, создавала дизайн брюк в клеточку в стиле принца Уэльского в своем офисе в Южном Кенсингтоне. Мэтью и так редко можно было встретить — он в основном проводит время в Париже, работая на «Л'Ореаль».
Я постояла секунду, рассматривая закрытый от посторонних глаз элегантный пятиэтажный дом с парковочным местом и жильем для прислуги.
Вирджиния.
Она скорее стройная, чем худая. С ее тонусом, лоском и элегантностью не может соревноваться ни одна англичанка. Ее кожа всегда слегка отливает бронзой, а волосы золотом. Они, подобно водопаду, ниспадают ей на плечи, а когда она поворачивает голову, они рассекают воздух и ложатся точно на место, как в рекламе шампуня. Днем она обычно ходит в свежей белой рубашке, воротничок, манжеты и края которой выглядывают из-под обтягивающего свитера из шерсти мериноса. Иногда она убирает волосы с гладкого загорелого лба с помощью ободка, надевает брюки-капри и облегающий кашемировый кардиган. Тогда она похожа на молодую Брижит Бардо. Бывает, что Вирджиния выходит за какой-либо безделушкой, которую близнецы забыли в саду, или в поисках своего сына Гая.
