Скотни Джеймс - Бесценный дар
Энн поставила урну на столик возле кресла с подголовником, свернула фланель и сунула ее обратно в сумку.
– Еще я привезла ее сердце.
Она достала квадратную шкатулку из орехового дерева и поставила ее рядом с урной.
– Боже правый! Ее сердце?.. – В голосе Рори отразился неподдельный ужас, и Энн не смогла удержаться от улыбки.
– Знаете, эту серебряную брошь с филигранным сердцем. Я забыла, как назвал ее адвокат.
– Брошь-на-счастье?
– Да, точно. Он сказал, что это фамильный талисман.
– О да. Как любезно с вашей стороны, что вы сочли нужным вернуть ее нам.
– Кольца тети Беллы тоже здесь, – тихо добавила Энн. Она откинула крышку шкатулки, и раздался мелодичный перезвон. – Я полагаю, эта музыкальная шкатулка тоже принадлежит Мак-Дональдам?
Рори кивнул, прислушиваясь к мелодии.
– Никто не помнит, как давно она находится в замке, – пояснил он. – Я помещу ее вместе с прахом Беллы в Большом зале.
– Некоторым образом у меня возникло впечатление, что вы ужасно обижены на Беллу.
Рори Мак-Дональд вздохнул.
– Нет, по правде говоря, я был очень привязан к ней. Я просто хотел бы иметь возможность отговорить ее от этого смехотворного плана.
– Так, значит, вы говорите, что ее завещание смехотворно потому, что она оставила половину своего имущества мне? Не напоминаете ли вы собаку на сене? Вы не хотите ни получить наследство, ни допустить того, чтобы его получил кто-то другой?
Наступило долгое молчание, в течение которого Рори Мак-Дональд выглядел взбешенным.
– Я уже сказал вам, что не хотел ее денег, – выговорил он сквозь зубы с сильным шотландским акцентом, что так не похоже было на его правильную английскую речь в зале. – Но она не имела права трогать мой замок. Это все нелепо!
Энн пришла в восхищение. Весь вечер Рори был настроен враждебно, но даже тогда он не выдавал таких тирад. Она нашла, что шотландский диалект, хотя и достаточно странно звучит, придает его раскатистому голосу интригующее очарование. Что-то подсказывало ей, что он может сейчас поклясться свернуть ей шею, а она будет все так же смотреть на него не мигая, словно находясь под гипнозом. Колеблющийся огонек свечи отбрасывал отблеск на его скулы и подчеркивал темный гнев в его глазах.
Энн попыталась переключить внимание.
– Я боюсь, что не знаю, что за… как вы сказали? Вздор? Не имею ни малейшего понятия, что вы имеете в виду.
– Бессмыслица, – прорычал он. – Вздор и бессмыслица! Вот что такое последняя воля и завещание Беллы!
– Может быть, это для вас бессмыслица, – твердо сказала Энн, отводя взгляд от его красивого лица. Теперь она смотрела куда-то за его плечо. – Но Мак-Криммон подтвердит вам, что оно имеет силу, так что…
– Имеет силу, пока вы остаетесь здесь, – прервал он ее. – И я могу уверить вас, что вы не задержитесь в Данрэйвене до октября!
Он даже выделил голосом это вежливое шотландское «вас». Энн едва удержалась, чтобы не хихикнуть.
– Посмотрим.
– Посмотрим, – зловещим тоном повторил он.
– Меня не так-то легко испугать, – сказала она, зная, что говорит заведомую ложь.
– Может, и нет, да только посмотрим, как вы проведете эту ночь.
– Опять пустые угрозы?
Рори Мак-Дональд перехватил музыкальную шкатулку и урну в другую руку и направил на Энн свет своего фонарика.
– Говорю вам, Энн Форрестер, Мак-Дональды не желают, чтобы вы были здесь.
– Мак-Дональды? – вскинулась она, почти обрадованная этой переменой. – Фиви сказала мне, что вы – единственный Мак-Дональд во всей округе.
Он повел свободной рукой, указывая на стены вокруг:
– Мак-Дональды жили здесь долгие столетия. Вы сумасшедшая, если думаете, что их духи не остались в этих стенах.
– Ох, ну по-ожалуйста! – простонала Энн. – Позвольте же мне передохнуть.
Рори опустил руку, тряхнул головой.
– Очень хорошо – пусть веревка идет с бадьей.
– Пусть – что делает что?
Но он уже повернулся на пятках и пошел прочь. Энн смотрела ему вслед и даже слегка вздрогнула, когда Рори со стуком захлопнул за собой дверь.
Может, за ним и осталось последнее слово, но только потому, что она не поняла ничего из сказанного им. Завтра она спросит объяснения у Фиви.
Вернувшись в ванную, чтобы наскоро почистить зубы, Энн разделась перед огнем и натянула через голову свою хлопчатобумажную ночную рубашку. Тонкая ткань не защищала от холода в комнате, но дома, когда Энн собирала вещи, ночью в августе бывало очень жарко. У нее не было ничего потеплее, только короткий махровый халат, который, как она решила, сослужит ей двойную службу. Однако она понимала, что пляжный халатик не очень-то подходит вместо банного.
Энн только легла в постель, как услышала странный звук, наполовину визг, наполовину крик. Она похолодела, вцепившись рукой в одеяло. Медленно она повернула голову и вгляделась в тени, залегавшие в углах комнаты.
– Кто здесь? – слабым шепотом спросила она.
Звук раздался снова, и кожа ее от страха покрылась пупырышками. Она слышала приглушенный скребущий звук, затем тихое поскуливание повторилось.
«Это та огромная собака», – беззвучно сказала она себе, встала и взяла свечу. Должно быть, животное забралось к ней в комнату.
По голым ногам повеяло холодом, когда она ступила в тень, скрывавшую ближайший к двери в кабинет угол. Дверной проем казался зияющей дырой, пока она не разглядела в слабом свете свечи границу между дверью и стеной. Не подумав о ступеньках, ведущих в башенку, где был расположен кабинет Беллы, Энн ушибла ногу о первую из них. Она оперлась о стену и схватилась за ушибленное место рукой, со стоном покачиваясь взад и вперед.
Что-то влажное и холодное коснулось ее руки, и она тихо вскрикнула. Только немедленно возникшая мысль о злорадном торжестве Рори Мак-Дональда удержала ее от испуганного крика. Инстинктивно она наклонилась вперед, уронив при этом свечу, которая выпала из подсвечника. Свеча докатилась до края ковра и, слава Богу, погасла. Облегчение было недолгим, потому что чернильная тьма стала еще непроглядней.
Замерзшая Энн скорчилась, прислушиваясь. Раздался едва слышный шум, и, несмотря на холод, ладони у нее вспотели.
– Кто здесь? – спросила она, и голос ее зазвенел в тишине.
Звук послышался откуда-то слева, и она повернула голову в ту сторону как раз вовремя, чтобы заметить, как в темноте мелькнуло что-то светлое и тут же исчезло в глубине башенки.
Напуганная и злая, Энн поднялась и шагнула вперед, вытянув руки перед собой. Она добралась до двери и остановилась, безуспешно всматриваясь в темноту. Через несколько секунд ее глаза начали что-то различать во мраке, и она смогла кое-что разглядеть в этой маленькой комнате. Стены в ней были завешены портьерами. Узкое окно было открыто, и через него врывался сырой холодный ветер.
