Сюзан Бэрри - Так дорог моему сердцу
— И вы останетесь в Швейцарии или вернетесь в Англию?
— Я еще не знаю точно. Я думал остаться здесь на лето, как профессиональный теннисист, прикрепленный к одному из отелей; но смогу ли я ухитриться получить такую работу после этого несчастного случая, надо еще посмотреть. В любом случае, мне придется много тренироваться, прежде чем меня возьмут.
— Понимаю, — сказала Вирджиния.
Вошла медсестра с сервировочным столиком на колесах и он поднялся.
— Кажется, для меня нет чашки, — улыбнулся он. — Я оставлю вас вдвоем, чтобы вы по душам поговорили.
— Нет, не уходите, пожалуйста, — взмолилась Лиза, к удивлению Вирджинии, и слабый румянец загорелся на ее щеках. — Я уверена, что нам принесут еще одну чашку, если только вы останетесь. А Джинни не будет возражать, — она поймала взгляд привлекательной медсестры-швейцарки, которая смотрела с явным весельем из-под накрахмаленной косынки. — Нельзя ли принести чай для мистера Мэддисона на этот балкон?
— Ну, конечно!
Вопрос был решен, принесли еще одну чашку, и хорошенькая медсестра смотрела на Клайва Мэддисона с веселыми искрами в ясных карих глазах. Было понятно, что она совсем не удивлена его завоеванием.
Он усмехнулся, глядя на нее.
— Спасибо, сестричка! Этого я не забуду!
Но по дороге назад к вилле тетушки Элоизы Вирджиния обдумывала события прошедшего дня и все более изумлялась. Лиза, которая никогда не выказывала ни малейшего интереса ни к одному мужчине, упрашивает человека, который фактически был ей совершенно незнаком, остаться и выпить чаю с ней! Это что-то невероятное! Даже при том, то он был чрезвычайно привлекательным молодым человеком, имел дар очаровывать людей и был товарищем по несчастью…
Все же это было неожиданно…
Глава пятая
Так получилось, что Вирджиния смогла поздравить Клайва Мэддисона с возвращением к более-менее нормальной жизни в то самое утро, когда его выписали из больницы. Она выходила из магазина, где только что купила ткань на которой собиралась испробовать свое искусство в шитье платьев, и восхитительную пижаму с ворсом для Лизы. Обе аккуратно завернутые покупки она держала под мышкой, когда увидела Клайва, который стоял и ждал ее на тротуаре.
Он наверняка видел, как она вошла в магазин. Он дружелюбно улыбался.
— Привет! Я надеюсь, у вас остались еще кое-какие деньги?
Вирджиния порозовела и ее глаза блеснули.
— Швейцарские магазины совершенно разорят мой кошелек, — созналась она, — но я не могу пройти мимо этих соблазнительных витрин. — Она с интересом взглянула на него. — Вы теперь свободный человек, или иногда еще нужно будет приходить на проверку?
— О, нет, я совершенно свободен и остановился в «Милано»!
— Но ведь это довольно дорого?
— Кошмарно дорого, но я немного знаком с тамошним управляющим и уверен, что со временем он наградит меня тем, что возьмет на работу тренером, что мне крайне необходимо. Когда это случится, я найду местечко подешевле, где можно будет скромно протянуть время, пока не начнется сезон. А теперь я хочу попросить вас кое о чем.
Он просунул руку под ее локоть и подвел ее к цветочному магазину.
— Вы навестите сегодня сестру?
— Да, мне нужно отнести ей обещанное.
— Отлично! Тогда вы можете захватить и кое-что от меня.
Когда они вышли из магазина, Вирджиния несла в руках огромный букет тепличных цветов, над которым едва виднелся ее небольшой подбородок, а Клайв держал ее свертки и перевязанную тесьмой корзинку с ароматными фруктами. Но хотя они были так нагружены, он не удовольствовался этим, пока не купил еще большую коробку отборнейших швейцарских конфет, так же перевязанную огромным атласным бантом, и Вирджиния ужаснулась тому, сколько денег он потратил. Она упрекнула его, когда он привел ее к кафе на открытом воздухе и заказал кофе для них обоих, но он едва посмотрел на нее с ленивой, насмешливой улыбкой в глазах и покачал головой.
— Если хочешь сделать хорошее дело, делай его от души! Кстати, не могли бы вы передать сестре привет от меня вместе с этими свидетельствами моего горячего желания, чтобы она как можно быстрее поправилась?
— Конечно, я не возражаю, — уверила она его. — Но Лиза рассердится, узнав, что вы были так расточительны.
— Не думаю. — Улыбка в его голубых глазах постепенно исчезла, и они стали куда серьезнее. — Ваша сестра — чудесная девушка, мисс Хольт.
— О, Лиза невероятно смелая, — сразу согласилась Вирджиния.
— Я думаю не только об ее смелости, — пробормотал он, рассеянно бросая недокуренную сигарету и зажигая другую. — Она вся такая… Она очень впечатлительная, я знаю, но и очень одаренная — у нее блестящий музыкальный талант, сказал бы я. Нужно что-то большее, чем только смелость, чтобы быть готовой пожертвовать всем, что есть у человека, ради мечты, ради жгучего желания.
Вирджиния угрюмо кивнула головой.
— Да, — сказала она, — я знаю. Но такая уж она есть. Лиза никогда не делала ничего наполовину.
— Если… если эта операция окажется неудачной, как вы думаете, что с ней будет?
— Я не смею и подумать, — созналась Вирджиния шепотом.
Он мгновение смотрел на нее пронизывающим взглядом, потом отвернулся.
— Этот Хансон, который проводит операции в клинике, — вы ему доверяете?
Вирджиния уставилась вниз на сливки, плавающие пышными хлопьями пены в ее чашке с кофе, и спросила себя, доверяет ли она Леону Хансону? Она пришла к ответу, что доверяет — по какой-то причине он внушал ей огромное доверие, как хирург, который мог сделать для Лизы все возможное.
— Основываясь на своем собственном опыте, — продолжал Клайв, так как она не отвечала, — потому что я и сам ему многим обязан, я действительно думаю, что он единственный человек, который может помочь вашей сестре. Но даже если так, она все-таки не похожа на меня. Я был в жутком состоянии, но я крепкий и думаю, что мог бы справиться и с худшим. Но Лиза… ваша сестра — она такая хрупкая… Мне не кажется, что она сможет выдержать еще больше. Ей уже порядком досталось, и эти ее глаза — они такие огромные и так часто туманятся от печали! Ведь ее постигнет ужасное разочарование, если операция потерпит неудачу, не лучше ли было бы…
Он замолчал, сминая сигарету в пепельнице.
— Не лучше ли было бы что? — мягко спросила Вирджиния.
— Не было бы лучше попросить Хансона сказать ей, что он не умеет творить чудеса. То есть, если у него есть хотя бы одно малейшее сомнение, а вам, вероятно, это известно, может быть, стоило бы попытаться и уговорить ее… ну, подумать о другом будущем?
