Сюзан Бэрри - Так дорог моему сердцу
Сюзан Бэрри - Так дорог моему сердцу краткое содержание
Сюзан Бэрри
Так дорог моему сердцу
Глава первая
Когда Вирджинии пришла пора прощаться с Лизой в широком прохладном холле, где на них смотрела улыбающаяся медсестра, она собрала все силы, чтобы сохранить на лице решительно жизнерадостное выражение. Лиза выглядела такой маленькой, как будто усталость от путешествия заставила ее съежиться. Темные глаза казались огромными на изнуренном, бледном лице. Но губы были решительно сжаты, выдавая желание не поддаться слабости.
В Вирджинии внезапно сжалось сердце, и она поспешно выговорила последние слова:
— Завтра я приду навестить тебя. Принесу несколько журналов, — пообещала она. — Надеюсь доктор Хансон пропустит меня после полудня.
— Приятного ужина, — сказала Лиза, улыбаясь ей. — Надень в ресторан голубое платье, оно тебе безумно идет.
Вирджиния попыталась улыбнуться в ответ.
— Я так устала, что, наверное перекушу что-нибудь в комнате. Но ты, Лиз, должна есть, что тебе ни принесут! Спокойной ночи!
Выйдя в великолепие вечера, Вирджиния поехала к своему отелю. Он возвышался над озером, которое в свете заходящего солнца выглядело нереальным. Его поверхность была едва тронута рябью, а над ним — безоблачное, чистое, весеннее небо, на котором уже появлялись первые звезды.
Оно напоминало занавес в театре. И, несмотря на то, что мысли были поглощены Лизой, войдя в номер Вирджиния вышла на маленький балкон и продолжала с восторгом любоваться чудесным пейзажем.
В Лондоне, казалось, что весна сильно запоздала. В аэропорту перед их отлетом шел холодный дождь. Но здесь все говорило о том, что весна в самом разгаре, да и лето не за горами. Лето альпийских цветов, ароматов и несказанной сладости. Ни пыли, ни бензинных паров, ни тротуаров, хранящих дневной жар. Только озеро и белые виллы по его берегам, да вечные снега, венчающие сторожевую цепь гор.
Вирджиния подняла глаза к горам и взмолилась:
— Только бы с Лизой все было хорошо!.. Но с ней все будет хорошо! Доктор Хансон об этом позаботится… Забавно, — подумала она, — пришлось проделать такой путь из Англии, чтобы найти хирурга, который, как они надеялись, сможет сделать жизнь Лизы терпимой!
Она перевела взгляд на озеро и вспомнила, как медсестра сказала, что доктор Хансон примет ее утром. в одиннадцать часов он будет говорить с ней, поговорив по-видимому, предварительно с Лизой. Вся ночь впереди…
Вирджинии захотелось увидеть доктора сегодня же вечером, хотя бы на несколько минут, чтобы заснуть спокойнее, уверенной в том, что Лиза в хороших руках и что ей не будет хуже. А вдруг операция окажется неудачной и Лизе придется возвращаться домой без надежды, без веры, что со временем все последствия несчастного случая в прошлом и она снова сможет играть на пианино, которое стоит молча уже так долго! Если так случится, то жизнь Лизы снова будет полужизнью, которую она выносила последние десять месяцев и которая так пугает всех в семье. Музыка была всем для Лизы, она была ее жизнью. В пятнадцать лет она решила, что ее цель — концертные подмостки, а после двадцати растворилась в музыке, посвятив себя ей без остатка.
Но случилась трагедия, о которой Вирджинии не хотелось вспоминать. Лизины мечты, ее будущая жизнь в одно мгновение рухнули. Но Лиза оказалась достаточно сильной духом. Местные хирурги частично восстановили ее руки, а сейчас она готова была вновь лечь на операционный стол.
Хотя Лиза в общем-то была инвалидом, именно она проработала все детали этого путешествия за границу — первого путешествия без родителей. Именно она настояла на том, чтобы Вирджиния хотя бы на несколько дней остановилась в одном из лучших отелей. А потом подыскала менее дорогостоящее жилье. Ибо расходы, с которыми пришлось иметь дело неудачливому мистеру Хольту ради своей младшей дочери, росли день ото дня. Стоимость самой операции и жизнь его двух дочерей, вдали от дома были велики, если еще учесть, что Вирджинии пришлось бросить работу секретаря в адвокатской конторе, чтобы сопровождать сестру.
А дома остались еще двое братьев — оба школьники. Все это нелегким грузом легло на плечи главы семьи.
Но никто не собирался возражать против этих расходов, хотя они и истощили семейный бюджет.
Вирджиния твердо решила начать поиски нового жилья сразу после разговора с доктором Хансоном. Ведь она постоянно ощущала себя чужой и одинокой в этом великолепном отеле, особенно когда спускалась в ярко освещенный холл. Несмотря на то, что сезон еще не наступил в холле было множество шикарно одетых людей, особенно американцев.
В ресторане Вирджиния расположилась за отдельным столиком под защитой раскидистой пальмы в узорной кадке с медными обручами.
Официант понимал английский куда лучше, чем она могла выразиться на своем школьном французском, и она очаровательно зарделась, когда он улыбнулся и предложил с едва заметным акцентом те блюда в меню, которые, как ему казалось, ей бы понравились. Она была очаровательна в своем синем платье из жоржета глубокого, полуночного синего цвета с мелко плиссированной юбкой, надетого с крошечным жакетом-болеро из серебряной парчи. Робкая улыбка придавала ей особую миловидность, но и ставила ее немного в стороне от других, и даже официант находил ее обслуживание приятным заданием.
Только что четыре человека расположились за соседним столиком, и из того, как совершенно изменилось поведение официанта, обслуживающего их, не говоря уже о поклонах и улыбках самого метрдотеля с той самой минуты, когда они вошли в зал, было ясно видно, что это были особые посетители, чей визит здесь высоко ценили.
Со своего места рядом с пальмой Вирджиния могла рассмотреть их, не будучи замеченной сама. Из двух женщин одна была эффектной красавицей, одетой в готовое платье, от каждой линии которого дышало Парижем.
Младший мужчина был, пожалуй, подходящим спутником для экзотической приятельницы. Она именно ему расточала улыбки, и Вирджиния была почти ослеплена совершенством ее молочно-белых ровных зубов и золотым чудом волос, которые были уложены в корону из кос на величественно поднятой головке. Обворожительные украшения поблескивали в ушах, вокруг шеи и рук, и Вирджиния нисколько не сомневалась, что это были дорогие украшения.
Посмотрев повнимательней на немного строгое лицо мужчины с гладкой прической, который наклонился к своей даме — точеное совершенство прямого носа, рта и четко обозначенного подбородка — английская девушка вспомнила шедевры скульптуры. Мужчина был явно придирчив к деталям, которые уверенно говорили о том, что он живет в холе и неге. Старшая пара выглядела столь же состоятельной и привилегированной.
