Альмудена Грандес - Любовь в ритме танго
— Вот именно.
— Но тогда… мы не одной крови с Родриго. Так? Ведь он купил эти земли.
— Конечно, конечно, ты права. Не знаю, почему я сказал тебе эту глупость, похоже, я впадаю в маразм. Я говорю все, что взбредает в голову… Давай, иди… Твоя мама тебя ищет, но помни о том, что ты мне пообещала.
— Да, дедушка, и большое спасибо.
Я подбежала к нему, поцеловала и убежала. Вечером дедушка не вышел из своей комнаты, чтобы пообщаться с нами. Прошло несколько недель, прежде чем я смогла с ним снова поговорить. Но с тех пор он никогда не вспоминал о своем подарке. Когда я узнала о его смерти, то проплакала всю ночь.
* * *Я никогда не верила в то, что какие-то камни могут защитить нас от несчастий. Мне трудно себе представить, что в булыжнике, грани которого неправильно затуплены временем, заключается какая-то сила. Несомненно лишь то, что я узнала в колледже, например, изумруд — этот драгоценный камень, похожий на зеленую сверкающую стекляшку, появляется в природе почти мистическим образом. Я никак не могла выяснить, каким образом определить степень ценности моего талисмана, который, когда я смотрела сквозь него на свет, был чистого зеленого цвета. При этом он был похож на осколки гранита, которые я иногда находила во время прогулок. В общем, помню, что я не придумала ничего лучше, чем хранить брошь в коробочке из-под «Тампакса», которая лежала в шкафу. Там брошь провела несколько лет, пока у Рейны не начались первые менструации. Я никогда не забуду этот день, потому что когда Рейна пожаловалась матери на недомогание, той ничего не оставалось, как сказать: «Не волнуйся, дорогая, все имеет хорошие и плохие стороны, и Малена состарится раньше тебя». Эти слова еще больше отдалили меня от них. После этого я заглянула в свой заветный ящик, в котором лежали стеклянные бусы, разноцветные украшения, металлические обручи, цепочки, жемчужины из пластика, никому не нужные часы. В этот сундучок я хотела положить сокровище Родриго. Но подошла Рейна и попросила дать ей на время пару серег. Она увидела изумруд в моей руке, и, прежде чем я успела придумать, что ей сказать, спросила:
— Что это такое, Малена?
— Всего лишь брошь. Разве не видишь?
— Ага… Только она довольно сильно запылилась.
— Да. Я нашла ее на улице среди мусора. Я подумала, что она подойдет для одного из моих платьев. Но теперь я вижу, что она будет смотреться просто ужасно. Пойду выброшу ее в мусорное ведро.
— Думаю, именно так и следует поступить, пока она не повредила одежду, по-моему, она начала окисляться. Если решишь все же оставить ее, то я могу дать тебе средство для чистки.
И тут Рейна, к моему удивлению, уверенно взяла серьги и положила их в свою сумочку. Она говорила со мной высокомерно, и я подумала, что дедушка был прав, говоря о сходстве Рейны с моей матерью. В тот же день я купила небольшой сундучок с замком. По размерам он был таков, что в нем можно было хранить и мой дневник. Ключ от сундучка я повесила себе на шею, после чего вышла из своей комнаты и направилась по коридору к кабинету отца — единственному месту в доме, где мама никогда не оставалась одна.
Я постучала в дверь и, не получив ответа, вошла внутрь. Отец говорил с кем-то по телефону. Судя по тому, что он кусал себе губы, история, которую рассказывали ему на другом конце провода, была очень захватывающей. Он посмотрел на меня уничтожающим взглядом, понимая, что разговор придется прервать. Отец был еще не старым — ему не исполнилось и сорока лет, когда родились мы с сестрой. Родители поженились скоропалительно, после кратковременного романа. Они не собирались заводить много детей, возможно, потому, что мама была на четыре года старше отца.
Когда папа наконец закончил разговор, то с некоторой досадой поморщился и нетерпеливо спросил:
— Чего тебе, Малена?
— Мне нужно поговорить с тобой по очень важному делу.
— Это не может подождать? У меня важный телефонный разговор.
— Нет, папа, мне необходимо поговорить с тобой сейчас.
Мне показалось, что при моих последних словах отец слишком сильно стиснул зубы, словно от боли. Однако жестом он указал мне на кресло, приглашая сесть. Сам же нетерпеливо стал передо мной расхаживать взад-вперед, время от времени останавливаясь около стола и стуча пальцами по столешнице. Внезапно отец задал вопрос, который я меньше всего ожидала.
— Ты беременна?
— Нет, папа.
— Уже неплохо.
Мне показалось, что мой ответ принес ему некоторое облегчение. Я решила сказать заранее приготовленную фразу.
— Видишь ли, папа, этим летом мне исполнится семнадцать лет… — начала я импровизировать, но увидела, как он нетерпеливо посмотрел на свои наручные часы и, как обычно, не дал мне закончить фразу.
— Во-первых, если хочешь попросить денег, то у меня денег нет, я не знаю, куда они у тебя деваются. Во-вторых, если хочешь поехать в Англию, чтобы совершенствовать английский, то эта идея мне нравится, но ты поедешь туда вместе с сестрой. Так будет спокойнее. В-третьих, если ты не сможешь успешно завершить учебу, то останешься в Мадриде, мне очень жаль. В-четвертых, если хочешь получить водительские права, то я куплю машину, когда тебе исполнится восемнадцать, а пока поездишь с мамой. В-пятых, если ты вступила в коммунистическую партию, то ты автоматически лишаешься наследства. В-шестых, если ты хочешь выйти замуж, то я тебе не разрешаю, ты еще слишком маленькая и глупая. В-седьмых, если ты все равно решишь выйти замуж, будучи уверена, что встретила настоящую любовь, или в противном случае будешь готова покончить жизнь самоубийством, то, так и быть, я не буду возражать, если ты согласишься на два условия: ты не будешь делиться с ним своим имуществом и его не будут звать Фернандо. — Отец остановился, чтобы перевести дух. — Мне жаль, Малена, но я думаю, что ты торопишься, и он окажется пройдохой… В-восьмых, если ты будешь послушной девушкой, то я найду тебе достойного жениха, с которым вы будете жить в Мадриде. В-девятых, если ты хочешь гулять по ночам, то знай: после половины двенадцатого на улице остаются только шлюхи. И в-десятых, если ты хочешь принимать какие-то пилюли, не говори об этом матери. Итого, — он посмотрел на часы, — три минуты… Ну, в чем дело?
— Ни в чем из того, что ты сказал.
Отец постоянно думал о тех упреках, которые могла обрушить на его голову мать: «Ты такой мягкотелый, Хайме!» Мама знала, чем обычно заканчиваются наши с ним разговоры. Поэтому она устраивала допросы с пристрастием, в которых раскрывала отцовские промахи. Я поняла, что сегодня он торопится, а потому не будет приставать ко мне с ненужными расспросами.
