Иосиф Гольман - Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи
Поскольку «пациент» пришел от Олега Всеволодовича, Шеметова направилась прямиком к Багрову.
Впрочем, не стоит себя обманывать. Если б он и не был от Олега Всеволодовича, она бы все равно направилась к Багрову. Просто следовало выдумать предлог, а так все складывалось само собой.
Раз уж пришла, то задала вопрос и про Ивана Гавриловича.
– Олег, – спросила она (они все-таки перешли на «ты»). – Общалась вот с дедом, по пятьдесят первой который. Бесплатник. Ему вообще ничего не надо. Хочет на зону быстрее. А зацепки в деле есть. Если не для освобождения, то для смягчения наказания. И что мне делать теперь?
– Ты адвокат, – коротко ответил Багров. – Делай свое дело. Бейся за подзащитного. Вот и все.
Москва
Ольга Шеметова и Леонард Родригес
Отъезд из Москвы по делу сына Анны Ивановны Куницыной откладывался. По не очень хорошей причине. Кто-то из местного начальства решил сделать процесс, как раньше говорили, показательным, переведя его ближе к месту событий. Суд теперь должен был проходить не в Архангельске, а в райцентре Любино, в двух сотнях верст от областной столицы и в двух десятках – от места случившейся трагедии. Перенос объяснили нетривиальностью дела и общественной опасностью содеянного. Соответственно, неотвратимое и жестокое наказание должно было случиться в тех же краях и при тех же свидетелях – местных гражданах. Потому как если не раздавить гидру в зародыше, то кому-то может и понравиться «мочить» представителей власти. К которым, как известно, относится не только милиция.
Так, или примерно так, рассуждал автор этой светлой идеи. То, что местный райсуд мог вместить максимум тридцать человек, инициаторов не напрягло. Процесс еще раз перенесли территориально, но теперь буквально на двести метров, в единственное в поселке крупное здание местного Дворца культуры. Еще ни разу за всю историю этого сооружения – роскошного, в стиле сталинского ампира – его не удавалось заполнить целиком. По самой простой причине: взрослого населения в райцентре Любино было лишь немногим больше, чем мест в зале исполина.
Смотрелся он и в самом деле странновато: на фоне сплошь деревянных домов поселка (даже поссовет был бревенчатый) вдруг возникал трехэтажный, с мощными колоннами и пятиконечной звездой на фронтоне, каменный дворец.
Впрочем, воздвигли здание в те годы, когда меньше всего руководствовались здравым смыслом. Индустриализацию проводили во время массового голода, армию перевооружали, попутно сажая и расстреливая десятки тысяч лучших специалистов, а в ракетно-атомный век входили, поставив начальником ведомства Лаврентия Палыча Берию. Хотя именно его прежнее ведомство, НКВД, засадило на Колыму будущего генерального конструктора ракетно-космической техники Королева и в московскую «шарашку» – конструктора авиационных носителей ядерного оружия Туполева. И именно под руководством Берии СССР добился выдающихся успехов в создании атомного оружия. Такие типичные для Советского Союза парадоксы не объяснимы никакой общечеловеческой логикой…
Впрочем, в строительстве столь огромного Дворца культуры логика, возможно, была. В те годы в крае было множество зэков, соответственно, и множество сторожей. Великая империя должна была, во-первых, пугать своих граждан и рабов (что часто почти совпадало), а во-вторых, развлекать их. Не зря же римляне времен расцвета построили Колизей.
А теперь – о том, почему показательный процесс был плохой новостью для Куницыной и ее адвокатов.
Здесь все очевидно. Российский суд и так страдает обвинительным уклоном. Многие адвокаты за всю свою процессуальную жизнь не стали свидетелями ни единого оправдательного приговора, хотя все знают, что в тюрьмах немало несправедливо осужденных. При показательном процессе и та мизерная часть вероятности гуманного исхода вообще становилась исчезающе малой величиной. Ибо государство почти вслух дало команду: привезти злодеев туда, где они злодействовали, и наказать по всей строгости на глазах тех, кто злодейства наблюдал.
В итоге общественный обвинитель на процесс нашелся добровольно. А вот общественного защитника парню восемнадцати лет найти не удалось.
Впрочем, лично для Ольги факт переноса отъезда из Москвы был и весьма полезен. Это ведь в книжках да фильмах следователь или адвокат ведут только одно дело. В реальной адвокатской жизни все иначе: дел столько, что дай бог хотя бы на них в зал суда успеть. Но надо еще готовиться! Надо с клиентами встречаться, с документами работать. А иногда и сыскной деятельностью заниматься, как в случае с видеокамерами и криминальным буржуем Пашей-наркоманом.
Вот и сейчас в Ольгином производстве было шесть дел. Причем по одному из них, переданному Ольге Багровым (что тоже накладывало дополнительную ответственность), работы было много, и срочной к тому же.
Поэтому Ольга сидела в кафешке на Белорусской, ожидая Леонарда Родригеса, жертву сексуальной вымогательницы Юлии Морозовой.
Родригес появился минута в минуту, присел напротив, холеный, модно одетый, с еле доносящимся свежим запахом очень дорогого парфюма.
Ольга вдруг поймала себя на мысли, что все отмеченные особенности клиента работают скорее на ее процессуального противника. Шеметова уже видела досье на Морозову, переданное ей Олегом Всеволодовичем. Прямо-таки каноническая картинка: богатый ловелас-соблазнитель – с одной стороны, и брошенная им с ребенком влюбленная дурочка – с другой. В реальности же все было сильно иначе. И тем не менее что-то – женская солидарность, что ли? – не давала Ольге целиком встать на позицию клиента. Костюм от Версаче, часы «Патек Филипп» – с одной стороны. Женщина в белой блузке и темной юбке ниже колен, без косметики и с трехлетней девчонкой на руках – с другой. Она так и ходила в суд с дочкой. Типа некому оставить.
А судьи у нас кто?
Женщины в основном. Часто с трудной личной судьбой. Так что на руках уже имелось судебное решение о признании отцовства. И в девочкино свидетельство о рождении вписано отчество Леонардовна.
Теперь же, кроме требований алиментов, процессуальный противник выдвинул еще целый ряд имущественных исков.
– Одного не понимаю, – честно сказала клиенту Ольга. – Мы же в двадцать первом веке живем. Есть такая штука – генетическая экспертиза.
– Тут все не так просто.
Олин клиент явно нервничал. А что нервничать-то? Если четко убежден, что не отец.
– Леонард Францевич, – мягко сказала Шеметова. – Давайте сразу договоримся. Или мы работаем в полную силу, или не работаем вообще. Я не вижу причин проиграть дело, если вы действительно не отец Марианны.
