Мистер Сентябрь (ЛП) - Гудин Николь С.

— Кажется, он действительно хороший ребенок, — говорю я, толкая ее колено своим.

Она мягко улыбается:

— По большей части он такой. Никто никогда не скажет вам, как много работы требуют мальчики-подростки.

Я посмеиваюсь. Конечно, я тоже не был прогулкой в парке для своих родителей в том возрасте, поэтому и сочувствую ей, правда. В шестнадцать лет очень много противоречивых гормонов.

— Я думаю, что эта команда будет хороша для него не только для его баскетбольных навыков, но и для его личности — он сможет использовать все положительное мужское влияние, которое только сможет получить.

— Его отца нет рядом? — спрашиваю я, задавая вопрос, который мучает меня с тех пор, как я узнал, что она была беременна.

Она тяжело вздыхает:

— Неа. Я имею в виду, что он то появлялся, то уходил на протяжении многих лет, когда у него было время или желание. Сейчас он всегда платит алименты на ребенка — так что, думаю, это больше, чем некоторые отцы.

Это меня злит. Я не могу себе представить, кто в здравом уме мог бы уйти от такой женщины, как Морган, я, черт возьми, не стал бы, особенно если бы она держала на руках моего ребенка.

— Он тоже был молод?

Наверное, стоит не лезть не в свое дело, но мне любопытно.

— Ему было семнадцать, когда родился Итан. Его не было рядом ни во время беременности, ни во время родов. На самом деле, я не думаю, что он видел Итана, пока тому не исполнился год.

— Он похож на мудака.

Морган хихикает:

— Он был. И он есть. Я тогда ему многое прощала, потому что ни один из нас не планировал заводить ребенка в таком возрасте, а я не хотела портить ему жизнь, понимаешь?

Я знаю, что она имеет в виду, но ее логика совершенно запутана: этот ребенок был такой же ответственностью для него, как и для нее, и ей нельзя было оставлять всю работу на себя.

— Моя терпимость иссякла в тот момент, когда он начал мне изменять, когда я была на большом сроке беременности… — продолжает она, пожимая плечами во время рассказа. — Мы расстались, родители отправили его в какую-то модную школу далеко-далеко, и в конце концов он просто перестал регулярно звонить. Едва заходил, когда был в городе, и всё. Он переводит деньги на мой счет каждый месяц и заглядывает примерно раз в год или около того... отправляет Итану на день рождения открытку с сотней долларов, если вспомнит... Думаю, он иногда звонит сыну на мобильный, но Итан не делает этого. Обычно мы об этом редко говорим.

Похоже, этот парень — полный придурок.

— Есть ли у него еще дети? Жена?

Она смотрит на меня с любопытством:

— Знаешь, это действительно хороший вопрос, и я даже не подумала его задать.

Она снова вздыхает, и мне жаль, что я все это поднял.

— Извини, это не мое дело.

Она улыбается:

— Честно говоря, все в порядке, это ни для кого не секрет, и я уже давно не разочаровываюсь — сейчас мне только больно за Итана. У Чада много званий, но отец года в их число не входит.

— Его потеря, — говорю я, тянусь к ее руке и беру ее в свою.

Она поворачивает ладонь вверх, чтобы переплести наши пальцы. Я недоверчиво смеюсь, когда она подходит ко мне немного ближе.

— Что смешного? — спрашивает она с любопытством.

Я подношу ее руку к губам и нежно целую:

— Я просто не могу поверить, что какой-то идиот имел тебя и своего сына и отпустил вас.

Она затягивает сексуальную нижнюю губу в рот и покусывает ее, ее щеки окрашиваются светло-розовым румянцем. Я знаю, что моя похвала заставляет ее нервничать, но мне все равно.

Возможно, она не привыкла слышать комплименты от своего бывшего — придурка, но ей лучше привыкнуть слышать их от меня, потому что я планирую делать их часто.

— Хватит о нем, давай поговорим о нас.

— О нас? — спрашивает она.

— Да… какая оценка этого свидания по шкале от одного до десяти? — спрашиваю я, скручивая наши соединенные руки перед собой.

— Ну, еда была вкусной, но не домашней, так что это вычет. Девятка за еду.

Я посмеиваюсь:

— Я должен получить бонусный балл за то, что не готовлю для тебя, поверь мне.

Она хихикает:

— Справедливо, бонусный балл принят во внимание.

Я подвигаюсь к ней ближе:

— Общение было замечательным, но ты заставил меня поговорить о моем бывшем, так что…

— Хей! Ты сказала, что все в порядке.

Она смеется, все ее лицо светится весельем. Она выглядит такой счастливой, сидит в моей гостиной и флиртует со мной.

— Отлично. — Она закатывает глаза. — Ты получаешь восемь с половиной за беседу.

— Восемь с половиной? — отвечаю я возмущенно. — Беседа как минимум на девятку.

Я тяну ее за руку, притягивая ближе; мы сейчас почти вплотную друг к другу.

— Девять, это максимум. — Она зло ухмыляется.

Вот и все, мне придется драться грязно.

Я поворачиваюсь лицом к ней и почти прижимаю наши тела друг к другу, рука, которая не держит ее, обхватывает ее лицо, и я слышу, как она задыхается от нашей непосредственной близости. Небольшой наклон головы, и я приближаю наши губы друг к другу.

— А как насчет химии, какую оценку ты ставишь по этой шкале, Моргс? — я хрипло шепчу, мое дыхание обдувает ее лицо.

Я слегка наклоняю подбородок, опуская его как раз перед тем, как наши губы встречаются. Ее глаза закрываются, и она тяжело вздыхает:

— Одиннадцать, — шепчет она.

Глубокий смешок срывается с моих губ, прежде чем я сталкиваюсь с ее губами в страстном поцелуе, как мечтаю сделать с момента ее появления в том баре в таком сексуальном наряде.

Она отпускает мою руку и запускает пальцы в мои волосы, грубо дергая их. Ее пухлые губы движутся вместе с моими, слегка приоткрываясь и позволяя моему языку провести по ним. У меня в горле подступает урчание, и мне приходится физически удержаться от того, чтобы поднять ее, как я это сделал раньше, и положить себе на колени. Я не хочу быть парнем, который заходит слишком далеко и слишком рано. Она издает тихий стон, и моя решимость ослабевает. Я нахожу руками ее бедра.

— Броуди, — шепчет она с тоской, и я отстраняюсь ровно настолько, чтобы снова нормально думать, хватая ртом воздух.

— Господи, Моргс, ты знаешь, как свести парня с ума.

Она тихо хихикает, ее руки спускаются с моих волос на плечи.

— Я думаю, ты оказываешь такое же влияние на женщин.

Ее руки легко скользят по моей груди, а затем падают ей на колени, когда она откидывается назад:

— Я уже начала думать, что ты никогда не соберешься меня поцеловать, — поддразнивает она, поднимаясь на ноги, хватая пустой бокал из-под вина и направляясь на кухню.

— Это было один раз. — Я посмеиваюсь. — Я был джентльменом.

— Мне не казалось, что ты сейчас вел себя как джентльмен, — кричит она из кухни.

Я усмехаюсь и провожу рукой по своим уже растрепанным волосам.

— Но вот что тебе скажу, ловкач, я ставлю тебе восьмерку за поцелуй.

— Восемь? — кричу я в ответ, вскакиваю на ноги и иду за ней.

Я нахожу ее на кухне, с коварной улыбкой на лице, когда она ставит бутылку вина.

— Что? — невинно спрашивает она, хлопая на меня длинными ресницами.

Я делаю шаг к ней, а она делает шаг назад.

— Ты бы дала мне восьмерку за этот будоражащий поцелуй? — я рычу, делая еще шаг, она снова пятится назад, пока не оказывается вплотную к стене.

— Думаю, ты можешь лучше. — Она снова затягивает нижнюю губу в рот.

— Я покажу тебе лучше.

Я подхожу к ней, хватаю ее за ноги и поднимаю на руки, прежде чем она успевает сказать хоть слово. Она задыхается, и я сглатываю это, опускаю голову и безудержно целую ее, пока мне не приходится отстранится, чтобы вдохнуть воздуха. Я втягиваю его и перехожу к ее шее, целуя каждый доступный мне участок кожи. Она стонет, на этот раз громче, и я сильнее прижимаю ее к стене.

— Десять. — Она задыхается. — Я даю тебе десять.

— Всего десять? — хмыкаю я, возвращаясь к ее лицу.

— Пятнадцать, двадцать… сто… — заикается она. — Я дам тебе любое количество, если ты поцелуешь меня так еще раз.