Беверли Марти - Любовь на Бродвее
Мэтт мечтательно улыбнулся:
— Ты похожа на мадонну. Знаешь, я не ожидал этого.
Думал, через день или два ты наймешь кормилицу. Будешь тискать и целовать младенца только в течение нескольких минут по утрам и вечерам, а всю остальную кропотливую работу предоставишь кому-нибудь другому.
— Это верно, я тоже так думала. По крайней мере до того как забеременела. Я пыталась представить, на что все это будет похоже. Однако сознание того, что должен появиться ребенок, полностью поглощает тебя. Мэтт, это самое сильное чувство на свете. Материнство меняет взгляды абсолютно на все. Ты видишь мир в другом цвете, через другую призму, под другим углом.
— Верю, — тихо сказал он.
Мэтт отвернулся от нее, и его боль поразила Джаффи с новой силой. Должно быть, он тоже хотел иметь детей много лет назад, когда женился на Пэтси и рассчитывал на нормальную жизнь. Ему сейчас тридцать восемь, еще не поздно. Если, конечно, он найдет кого-нибудь и женится. Она почувствовала на глазах слезы.
Когда Мэтт снова повернулся к ней, его глаза тоже были немного влажными.
— Так что же будет с Карен? — спросил он. Это была более подходящая тема, чем разговор о детях. — Она действительно полностью освободилась от страсти к игре?
— Она так считает. Я тоже так думаю. Это была реакция на пережитую боль. Теперь она больше не страдает. Она поняла суть своих отношений с Бернардом, и теперь это ее не беспокоит. Я разговаривала с ней вчера.
Карен не ответила определенно, но я чувствую: она уже почти готова вернуться домой.
— Это будет хорошо для тебя.
— Да, я очень соскучилась по ней. Мы столько лет были вместе и пережили такое, о чем никто в мире не знает и никогда не поймет.
— Мне кажется, женщины обладают гораздо большим талантом дружить, чем мужчины. Кстати, о таланте, мне приходится раза три или четыре в день отвечать на звонки продюсеров и режиссеров, которые хотели бы знать, не заинтересуется ли Джаффи Кейн тем или иным сценарием.
Джаффи покачала головой:
— Нет пока еще. По крайней мере месяцев шесть. Я не хочу оставлять Джейсона, Мэтт. Ребенок становится независимым сразу, как только ты покидаешь родильную комнату, но на какой-то период я все еще являюсь для него самым важным существом на свете. Я хочу насладиться этим моментом.
— Хорошо. — Мэтт встал и выбил пепел из трубки о спинку скамьи. — А теперь я должен вернуться к работе.
Я бы предложил тебе такси, но не знаю, как быть с этой штукой. — Он указал на детскую коляску.
— Она не поместится. Мы пойдем домой пешком, здесь всего шесть кварталов. Когда я покупала пентхаус, то не могла оценить, что Шестьдесят девятая улица подходит прямо к Центральному парку.
Джейсон начал плакать в тот момент, когда Джаффи переходила Лексингтон-авеню. Последние три квартала она мчалась рысью, думая, что, наверное, все смотрят на нее и удивляются, почему эта ужасная женщина ничего не делает, чтобы успокоить плачущего младенца.
— Джейсон, милый, — говорила она ему, когда они входили в лифт пентхауса, — мир не готов принять тебя.
Он не готов вообще принимать младенцев. Большинство людей считает, что ты явился без приглашения. Это глупость, поскольку дети необходимы для выживания нации.
Ему была безразлична ее философия, его интересовал только набухший сосок, который Джаффи предоставила ему, когда они наконец сели в кресло-качалку в прелестной детской комнате, которую Билли Болдвин создал из ее бывшего будуара. Джаффи держала ребенка, он сосал, и они тихонько покачивались, испытывая необычайное блаженство. «Только я и мой малыш, думала она. — Ничто и никто не имеет большего значения в это мгновение. В том числе и муж, отец ребенка».
Эта мысль испугала ее и внесла диссонанс в приятную гармонию. Как будто почувствовав это, Джейсон выпустил грудь и пронзительно закричал.
* * *Когда в среду третьего июня Карен вышла из булочной, ее поджидал Фрэнк.
— Привет, — сказала она, беря его за обе руки. — Что ты здесь делаешь? Я думала, на этой неделе у тебя выходной в пятницу.
— Больше не будет выходных, — сказал он, ведя ее туда, где стоял его «шевроле». — По крайней мере в «Пустынном дворе». Я уволился. Пора снова зарабатывать хлеб мозгами, а не пальцами.
Они подъехали к бару «Кэиз Кантри Китчен» на дороге между Барстоу и военно-воздушной базой Джорджии, которая располагалась в нескольких милях южнее города. Пока они ели жареного цыпленка с подливкой и картофельным пюре, Фрэнк посвятил Карен в свои планы:
— Я рассчитываю провести пару месяцев в Лос-Анджелесе, устроюсь и распакую все свои книги и бумаги.
Уезжая в Лас-Вегас, я все сдал на хранение. Теперь надо забрать.
Все это немного расстраивало Карен. Она была еще очень слаба и боялась перемен.
— Я увижу тебя, пока ты будешь заниматься всем этим?
— Конечно, по крайней мере раз в неделю, как всегда. Из Барстоу в Лос-Анджелес ходит автобус. Всего два часа, я проверял. Ты можешь иногда приезжать ко мне для разнообразия. Ты должна немного больше познакомиться с Калифорнией, это довольно большой штат.
Карен почувствовала себя лучше, особенно после того, как он сказал, что проверял расписание автобуса.
«Потому что все еще хочется верить, что он не потерял интереса ко мне, — подумала она. — И в этом нет ничего необычного, когда человек выздоравливает. Я уже могу объективно оценивать события, на основе своих знаний и чувств — несомненно, положительный признак». Она улыбнулась.
— Чему ты радуешься?
Карен объяснила.
— Я тоже рад за тебя, — сказал он. — И мне нравится, как ты уплетаешь это печенье. Возьми еще. Попробуй с медом, очень вкусно.
Карен приподняла голову и посмотрела на него:
— Я сейчас переверну на вас стол, мистер Карлуччи.
Прекрати думать, что пища — единственный показатель состояния моего психического здоровья, только потому что патология твоей матери привела ее к смерти от недоедания. Для того, о ком ты заботишься, главным может быть не еда. Ведь если зациклиться на еде, возникнут уже другие проблемы. Так что не буду благодарить, я больше не хочу печенья. И не потому что больна, а потому что уже съела три штуки и этого достаточно.
Он молчал некоторое время, обгладывая цыплячью ногу, затем разразился хохотом:
— Благодарю вас, доктор Райс. Конечно, ты права.
Чего ты хочешь на десерт?
— Ванильное мороженое, естественно, с шоколадом.
Я никогда не говорила, что хочу быть полностью психически здоровой, это скучно.
Принесли кофе.
— Карен, я считаю, что ты здорова, совсем. А что ты думаешь?
