Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
Увидеть.
Боже. Она видела его голым. Совсем. Совсем-совсем.
Зажмурившись, что не помогло изгнать из мыслей тревожащий образ, а скорее, наоборот, усугубило ее смятение, Агния с головой укрылась одеялом. Меньше всего на свете ей хотелось бы сейчас вспоминать о том, что она видела его голым с женщиной. С другой. Только разве она хоть на миг об этом забывала за последние несколько часов?
От этой мысли глаза вновь обожгли злые и горькие слезы. Нет, Агния умом понимала. Все понимала: что Вячеслав Генрихович на самом деле никакой не «ее», жил же он как-то без нее годами, даже не зная о том, что Агния существует? Жил. И что он взрослый мужчина — знала. А у этих взрослых мужчин женщины всегда есть. Для чего именно, это она, конечно, не совсем так себе представляла…
Ох.
Все она понимала. Или старалась себя в этом убедить. Но больно было так, словно в живот воткнули нож. И проворачивали, проворачивали. Сама она «проворачивала», раз за разом вспоминая то, что увидела. И столько уже выплакала за эти часы, что сил никаких не осталось, а слезы все равно продолжали течь. И та же «жадность», о которой она старалась не думать, давила грудь. Только теперь Агния понимала, что это за чувство — ревность. Она ревновала Вячеслава Генриховича. Потому что, может он пока и не был ее, но ощущая эту мучительную, жгучую боль, Агния понимала, что очень хочет, чтобы Боруцкий таковым стал. Чтобы он принадлежал ей. Только ей. Никому больше. Чтобы она была его женщиной во всех смыслах. Ведь говорил же он, что хочет проводить с ней свое время. Не совсем так, но почти. В том зале, только позавчера, обнимая ее…
Уф. Конечно, Агния пока не знала, как осознать и примерить на себя все то, что она подсмотрела в бильярдной. Очевидно, это и был тот самый секс, после просмотра которого по видео и хихикали ее одноклассницы, невнятно лепеча что-то в ответ на ее вопросы. Она себе не так это представляла. Собственно, вообще никак. Агния редко заходила в мыслях дальше поцелуев и объятий. Что ж… теперь у нее была «пища для размышлений». Даже чересчур. Видит Бог, именно в этот момент она бы предпочла и дальше оставаться в неведении о том, что и как с этим «сексом» происходит в реальности.
Эти два ее желания взаимоисключали друг друга. Агния не могла этого не понимать. Но именно в эту конкретную минуту она не имела сил, чтобы что-то сделать со своей непоследовательностью. Она не была в состоянии принять решение. А потому сделала то, что и сказала Вячеславу Генриховичу — вымученная уснула, так и лежа с головой под одеялом.
А проснулась спустя несколько часов с колотящимся сердцем и горящими щеками. Да что там, у нее вся кожа горела, так, что в привычной и родной пижаме было жарко, и ткань раздражала, натирая кожу. Непривычное и странное томление в животе, которое то и дело терзало Агнию на протяжении нескольких последних месяцев, особенно когда она думала о поцелуе с Боруцким, и сейчас сжимало, скручивало тело, становясь почти болезненным, но при этом напряженно-сладким. И она, похоже, теперь точно знала, что же это такое. И чего ей хочется.
Ей снился Боруцкий. То, как они стояли прошлой ночью на крыше. И как он в зале после концерта ее обнимал. И другое, то, о чем она до этого не думала. Обнаженный мужчина, который касался ее, целовал. Который делал с ней что-то, за гранью понимания хорошего или плохого Агнии, того, чего точно не одобрили бы ее родные. Не с этим человеком и не сейчас. Но чего она, определенно, желала, и точно ни с кем-то другим, а только с Вячеславом Генриховичем.
Агния не была уверена, что это — верное направление мыслей. Более того, почти не сомневалась, что это не так. Но сейчас, после этого сна, после нескольких часов слез и внутренней боли, которая и теперь еще никуда не ушла, она почти не сомневалась, что готова изменить свое отношение к этому вопросу. Откровенно сказать, Агния никогда конкретно не размышляла об этом, даже с родителями об интимной стороне жизни почти не говорила, все в рамках того, чего стоит избегать и что «он не стоит тебя, если не хочет понять, что ты не готова». Само собой подразумевалось, что ей не следует торопиться заводить с парнями отношения любого рода, тем более сексуальные. Более того, родители не скрывали, что были бы рады, подожди она с подобными отношениями до законного брака.
Уроки сексуального воспитания в школе были посвящены скорее защите от последствий вступления в подобные отношения. И ничего из ее опыта и знаний после общения с родителями и этих уроков не учило ее, как понять и что делать со своими желаниями и устремлениями. Или как привлечь внимание мужчины, который заставляет сердце замирать, а все тело гореть. Тем более если этот мужчина старше тебя на двадцать лет и уж точно, очень определенно знает, чего хочет и как это получить.
У кого спросить и к кому пойти за советом? Вряд ли Алина Дмитриевна поможет в этом, для соседки Боруцкий — крестный и опекун Агнии. Зоя Михайловна — тоже не советчик, еще в милицию или в опекунский совет жаловаться начнет, заикнись Агния о чем-то подобном. Близких подруг, с которыми она могла бы обсудить такую тему, в консерватории Агния так и не завела, а те, кто был со школы… они все отдалились. Или это она себя от них изолировала после смерти родителей и того, как начала работать у Боруцкого?
Не важно, факт оставался фактом, спросить было не у кого. И оставалось полагаться только на себя.
Могла ли она привлечь его внимание? Не так, как подопечная, которую надо опекать, не как ребенок. Как женщина… Ну, хорошо, пусть не так, а как девушка, которая бы хотела стать его женщиной? И нуждается ли Вячеслав Генрихович в подобном?
Она не знала ответа ни на один из этих вопросов. Как и то, замечал ли он, вообще, что она не ребенок?
Но Агния точно знала, что он хотел проводить с ней время. И ее подарок ему понравился, Боруцкий сам сказал. Это давало ей надежду и немного успокаивало бушующую внутри боль.
Конечно, он поцеловал ее вчера. Однако, после того, что увидела, Агния теперь уже сомневалась, что это хоть что-то значило. Может он просто пошел у нее на поводу, не желая обидеть Агнию? Может, принял это за детскую шалость?
А она так хотела его внимания, его касаний и поцелуев, сама тянулась к нему все это время. И, похоже, делала все совсем неправильно. Нет, Боруцкий ее не ругал и не отталкивал, но ведь она сама слышала, как он говорил той… той, что не хочет, чтобы она его ласкала и целовала. Возможно, мужчинам это нравится не так, как женщинам? Или только Боруцкому это не по вкусу? Ну, он же бандит, в конце концов, криминальный авторитет, может, им не положены все эти «нежности»?
У кого бы узнать?
