Сесилия Ахерн - Время моей Жизни
— … она не идет ни в какое сравнение с тем, что эта гадючка не любит козий сыр! — перебила его Лиза.
Тут уж все расхохотались от души. И, выдержав долгую-долгую паузу, наконец к ним присоединилась и Лиза.
Райли отвез маму в Глендалох. Она слишком много выпила за ужином и в итоге позвонила отцу. Он велел ей немедленно возвращаться домой: и потому, что соскучился, и потому, главным образом, что был возмущен — где это она болтается в таком виде, да к тому же в моем обществе. Мои друзья всячески убеждали меня продолжить вечер в честь дня рождения и торжества правды в клубе у Мелани, но я так устала, что мечтала лишь об одном — оказаться дома, в тишине и покое. Со своим котом и своей Жизнью. Когда я сказала об этом, Мелани откровенно возмутилась: «Ты даже в свой день рождения сбегаешь от нас!»
Похоже, ее все же сильно бесят мои привычки а-ля Золушка. Блейк ушел еще до чая, прихватив с собой Дженну. Так что транспортировать домой именинницу выпало Жизни.
Я думала, мы с ним полночи проведем, анализируя мои правдивые откровения и реакцию моих друзей. Но Жизнь довел меня до подъезда и спокойно встал под фонарем, явно не собираясь идти дальше. Он стоял, засунув руки в карманы, и я поняла, что это значит «пока, милая Люси».
На душе у меня заскребли кошки. Что же, я останусь совсем одна?
— Ты разве не поднимешься?
— Не-а, — улыбнулся он. — Можешь наконец отдохнуть от меня.
— Не хочу я от тебя отдыхать. Ну правда, пойдем домой. У меня там двадцать пирогов, кто-то же должен их съесть.
Он мягко улыбнулся:
— Я больше не нужен тебе, Люси.
— Очень, очень нужен. Самой мне в жизни их не съесть.
— Ты же понимаешь, я не об этом говорю.
Он смотрел на меня таким взглядом, таким, который говорит: прощай, мой лучший друг, будь счастлив.
У меня защемило в груди, и слезы волной захлестнули глаза. Нет, Силчестеры не плачут, они свято соблюдают традиции, черт бы их побрал совсем. Ибо кто-то должен держать марку, иначе все в этом мире рухнет, подчинившись эффекту домино. Нужны стойкие, эмоционально несокрушимые личности, способные поддержать мироздание. Но…
— Если мне и нужен на свете кто-то, так это ты.
Он понимал, каково мне, и отвел ненадолго глаза, давая мне возможность успокоиться. Поглядел в небеса и сказал нежно:
— Чудесный вечер, смотри, сколько звезд.
Да плевать сколько. Скажи он, что сейчас полдень, я бы с радостью поверила в это. Он такой славный, такой красивый и обаятельный, самый сильный и умный в мире. Он лучше всех на свете понимает, чего я хочу, он никогда меня не подведет. Мне страшно хотелось поцеловать его, и я просительно закрыла глаза, подставив ему губы.
— Не дури, — тихо сказал он, прижав мне палец к губам.
— Я ничего такого не хотела, — растерянно заявила я, отстранившись от него.
Мы помолчали.
— То есть я хотела, но… ты такой красивый и так добр ко мне, и я… я тебя правда очень люблю.
Он улыбнулся, и ямочки заиграли на его щеках.
— А ты помнишь нашу первую встречу?
Я тихо кивнула.
— Тогда ты меня ненавидела, верно?
— Всей душой. Ты был ужасен.
— Значит, мы победили. Тогда тебе было невыносимо даже в одной комнате со мной находиться. А теперь ты и вправду любишь свою жизнь.
— Да, люблю.
— И я тебя люблю. Надо нам будет это отпраздновать.
— Но я — теряю тебя.
— Ты меня только-только нашла.
Он был прав, я это знала. И ни романтика, ни физическое влечение здесь абсолютно ни при чем.
— Я тебя еще когда-нибудь увижу?
— Да, конечно, в следующий раз, как устроишь бардак из своей жизни. Значит, мы очень скоро увидимся!
— Ну ладно, брось ты.
— Чего? Я пошутил. А в принципе я буду тебя навещать время от времени, если ты не против.
Я покачала головой, не в силах найти слова.
— Ты же знаешь, где мой офис, правда? Значит, можешь зайти ко мне в любой момент.
Я кивнула. Сжала зубы, чтобы слезы, стоявшие на подходе, не хлынули рекой.
— Я пришел помочь и помог. А если я теперь останусь, то буду лишь зря под ногами путаться.
— Ты не будешь зря путаться.
— Буду, — мягко возразил он. — У тебя дома места ни для кого, кроме тебя и дивана, нету.
Я попыталась рассмеяться и не сумела.
— Спасибо тебе, Люси. Ты помогла мне определиться, правда.
Я шмыгнула носом и отвела глаза. Если я погляжу на него, то разрыдаюсь без удержу. Лучше буду смотреть на его ботинки. Новенькие, начищенные, сверкающие ботинки.
— Все, давай. Мы не прощаемся, мы говорим «до свидания».
Он чмокнул меня в макушку, и я прижалась к его груди, где сердце билось так же быстро, как мое.
— Я не уйду, пока ты благополучно не зайдешь внутрь. Иди уже.
И я пошла — каждый шаг гулким эхом отдавался в ночи. У меня не хватило духу обернуться в дверях, я боялась, что слезы польются ручьем.
Мистер Пэн сонно поглядел на меня из своей корзинки и вновь тихо задремал, радуясь, что я дома. Он не знал того, что знала я, — наша мирная жизнь в маленькой радужной оболочке закончена, нашему уютному одиночеству конец. Он уедет отсюда. И я, возможно, тоже. Но не стану же я плакать из-за расставания с котом, в самом деле. Или из жалости к себе. Я сильная, я умница, я справлюсь. Мне только и надо, что залезть под пуховое одеяло, но это так трудно, так невозможно — ведь некому расстегнуть мне молнию на платье, а как же я лягу спать одетая? Жизни нет, никто мне не поможет. Я попыталась выбраться из платья наружу, я потела и пыхтела, силясь ухватить застежку молнии, но все без толку. Никого, чтобы протянуть мне руку помощи. Никого. Я абсолютно, совершенно одна.
И в платье, из которого я не могла выбраться, я легла в свою постель. И расплакалась.
Глава тридцатая
Я провела в кровати неделю — по крайней мере, мне так показалось, но на самом деле не больше четырех дней, что тоже неплохо. Наутро после дня рождения я дождалась, когда из-за двери Клэр начали раздаваться какие-то звуки, и тогда постучалась к ней, чтобы она помогла мне расстегнуть наконец молнию. На стук вышел ее муж — в трусах и с взлохмаченными волосами, — и я догадалась, что Клэр тоже решилась расстаться с прошлым и Конор стал воспоминанием.
Жизнь не появлялся на пороге в неурочное время, не падали на свежечищеный ковер плотные конверты с тремя спиралями. Зато друзья завалили меня сообщениями. Приглашали встретиться, просили прощения, словно решили наверстать упущенное и порадоваться новообретенной искренности отношений. Я не игнорировала их, нет, но честно отвечала, что хочу побыть одна, хочу немножко еще посидеть в своем мыльном пузыре, и это была правда. Мама забрала Мистера Пэна в Глендалох, и, хоть я скучала по нему, было ясно, что там коту несравненно лучше. Да и выбор невелик: либо с мамой — в холе и неге, либо со мной — под мостом в картонной коробке. Я занялась весенней уборкой, и, как оно всегда бывает с уборками, в процессе обнаружились кучи ненужных вещей. Но того, что осталось, все же явно многовато для тележки бездомного бродяги.
