Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

— Вот что ты делаешь со мной, Стел. — Гэллоуэй застонал от желания, когда каждый бугорок на его животе заиграл огненными бликами. Мышцы на шее напряглись, когда его голова откинулась назад, и он кончил.

Белые струи. Струи наслаждения. Они пронеслись по воздуху и брызнули мне на низ живота.

Я стонала, сжимая свое тело, полностью околдованная, пока он вздрагивал и дергался, высасывая остатки оргазма.

Медленно он начал снова дышать, собирая себя по кусочкам.

Это было удивительное зрелище — видеть истинного человека за маской. Он был раздет и обнажен во всех смыслах, но дыхание за дыханием он снова скрывал свои секреты.

Рухнув на бок, он притянул меня к себе. Наши липкие от пота тела прижались друг к другу, и он прижался губами к моему лбу.

— Спасибо тебе. Спасибо, что доверилась мне.

Горячий воздух острова овевал нас, а остатки его оргазма блестели на моем животе. Я доверяла ему. И он не нарушил это доверие.

Я поцеловала маленькую родинку в форме монетки на его груди.

— Спасибо, что сдержал свои обещания.

Его рука сжалась.

— Всегда.

Я погрузилась в расслабление, без костей и с наслаждением.

— Всегда?

Он хихикнул, звук отразился от моей груди.

— Думаешь, теперь я смогу оставить тебя в покое? После такого? — Он посмотрел на звезды сквозь навес. — Ни за что. Я был зависим от тебя с тех пор, как мы попали сюда. Теперь, когда мне разрешили овладеть тобой, я ни за что не отпущу тебя.

Я дрожала от счастья. Я не позволяла себе замечать, насколько коварно харизматичен Гэллоуэй. Как его настроение влияет на мое настроение. Как его обаяние было темным и острым, но его желание угодить брало верх над его собственными желаниями.

Я люблю его.

Так сильно.

Не в силах скрыть бушующие в глубине души эмоции, я поддразнила:

— Похоже, я буду занята.

Он ухмыльнулся.

— Тебя это беспокоит?

— Вовсе нет.

Он провел костяшками пальцев по волосам, прилипшим к моей щеке.

— Я так долго добивался тебя, Эстель. Полубезумный, нет, это ложь, совершенно безумный от желания тебя. — Его бурные глаза стали еще более синими. — Я знаю, что с тобой я не могу потерять контроль. Что я никогда не кончу в тебя. Но быть с тобой — это лучшее место на земле для меня.

Я убрала его руку со своей щеки, соблазнительно проводя ею вниз по моему телу.

Он втянул воздух, когда я провела рукой по своей груди.

Он приподнял бровь.

— Снова?

Я кивнула.

Мои пальцы исследовали пространство между нами, нащупывая его теплый член. Он уже был полутвердым, реагируя на мои просьбы о втором разе.

Его губы подергивались, когда он перекатывал мой сосок. Мои бедра качались без моего разрешения, ища чего-то, ища его.

— Где ты была всю мою жизнь? — Он нежно поцеловал меня.

— Ждала.

— Ждала?

— Ждала этого. — Вытянувшись, я отдала ему все, что у меня было. — Ждала, когда ты найдешь меня.

— А теперь, когда я нашел тебя?

— Ты мой.

— Навсегда?

— Навсегда.

ФЕВРАЛЬ

Эстель была волшебницей.

Чистая и простая.

Находясь с ней, я укрощал бурю в своей душе, в то время как жизнь удаляла мое прошлое и искажала все представления о норме.

То, что было задумано правильно, вдруг стало неправильным.

То, что было неправильно, чудесным образом стало правильным.

И там, где раньше царили опасность и смерть, теперь окрепли счастье и надежда.

Таким был остров для нас.

Для меня это была Эстель.

После самой безумно невероятной ночи в бамбуковой роще жизнь пошла быстрее. Не задумываясь, мы все заняли свое место в этом новом мире и перестали бороться с ним. И как только мы это сделали... нам больше не приходилось так сильно бороться.

Конечно, бывали дни, когда одиночество становилось непреодолимым.

Когда моросящий дождь наводил тоску.

Когда постоянная жара становилась изнуряющей.

Иногда ночью мы все еще смотрели на море, молясь, чтобы мимо пролетел самолет. Иногда по утрам было трудно встать с постели, когда предстоял еще один день важного сбора, охоты и жизни на острове.

Но на каждый темный день приходился светлый.

На каждую слезу были улыбки.

На каждый спор был смех.

Мы использовали свое время с умом, постепенно повышая свои навыки и создавая все более совершенные вещи. Мы учились не по учебникам и профессорам, а на природе и деревьях. И постепенно наши умственные и физические способности адаптировались к новому месту.

Я бы никогда не признался вслух, что принял это место как свой дом, но в глубине души я не мог этого отрицать.

Это было мое место. Моя безопасность. Мое избранное убежище.

И это наполняло мою душу благодарностью за то, что я каким-то образом нашел его.

После того как я признался Эстель, что она нужна мне так же, как нам нужен дождь, чтобы выжить, а она призналась, что влюблена в меня, наше сексуальное напряжение только усилилось, а не рассеялось.

Я часто брал ее.

Она часто брала меня.

И в объятиях друг друга мы нашли рай.

Когда мое тело погружалось в ее, ее дыхание входило в мои легкие, а ее поцелуи захватывали мои губы, я исцелялся больше, чем считал возможным.

Каким-то образом она дала мне разрешение выпустить ненависть за прошлое, которое я пережил, она подарила прощение за то, что я сделал, и успокоила все испорченные эмоции, которые остались у меня после суда.

Возможно, моя лодыжка никогда не заживет полностью, но с Эстель в моем мире... я начал думать, что моя душа может это сделать.

…

МАРТ

Морской мусор, ворвавшийся в нашу жизнь благодаря крупному муссону, постепенно стал основой нашего существования.

Мы починили шезлонг палками, чтобы заменить его сломанный каркас, и содрали ракушки с грустного, ржавого стула, который был так же оставлен, как и мы.

Пластиковые пакеты пополнили нашу коллекцию воды на деревьях, и теперь у нас было несколько воронок, обеспечивающих нас водой, когда дождь был редким. Даже зеленая рыболовная сеть была отремонтирована и распутана, что вдвое сократило время ловли рыбы на копье.

Коннор был одним из тех, кто управлялся с сетью, пробираясь к рифу и таща ее за собой, когда плыл к берегу. Иногда ему ничего не удавалось поймать, но чаще всего он набирал достаточно рыбы, иногда горсть креветок или пару кальмаров, так что мы никогда не ложились спать голодными, и у нас даже оставались остатки, которые мы солили и консервировали.

Эстель продолжала пробовать листья, семена и случайные пляжные орехи на предмет аллергических реакций, и они с Пиппой потихоньку создавали нашу кладовую, чтобы она походила на полностью укомплектованную кладовую, а не на скудное островное жилище.

Иногда по вечерам мы даже могли разнообразить наш рацион морепродуктами и иногда ящерицей. Однако ничто не могло превзойти красоту осознания того, насколько универсальным продуктом является зола.

Пепел от нашего постоянного костра усеивал лагерь от разлетающихся дров и шквалистого ветра. Постепенно мы заметили, что муравьи перестали так часто претендовать на нашу еду. Раньше мы оставляли у костра открытый кокос или рыбу, готовую к копчению, и через несколько минут она становилась черной от проклятых муравьев. Однако когда вокруг посыпали белый пепел, они избегали этого удовольствия.

Я понятия не имел, почему.

Мы также заметили (совершенно случайно — благодаря тому, что дети катались по земле во время игры в борьбу), что посыпание себя пеплом ночью отпугивает комаров.

Эстель стала одержима поиском других применений. Путем проб и ошибок выяснилось, что если она вымочит и процедит золу, то она станет натуральным средством для стирки и удаления пятен. Она использовала эту жидкость для мытья волос себе и Пиппе и даже посыпала ею наш дом, чтобы предотвратить появление как можно большего количества ползучих гадов.