Анна Велозо - Небеса нашей нежности
– Предлагаю поговорить о чем-то другом. День сегодня чудесный, не станем портить его столь неприятным разговором.
– Так вы вовсе не женаты? – спросила Ана Каролина.
Антонио нахмурился.
– Нет, конечно.
– Давай сменим тему, родная. Ты же слышала, он не хочет об этом говорить, – вмешалась донья Альма.
– Конечно, бабушка.
Пока донья Альма, Антонио и его сестра болтали о том, о сем (выяснилось, что донья Альма дружила с их дедушкой), Ана Каролина смотрела на дно своей чашки и молчала. Услышанное потрясло ее. Почему же Энрике утаил от нее столь важное обстоятельство? Почему дал ей понять, что Антонио женился? Может быть, он хотел разрушить ее отношения со своим другом? Хотел представить Антонио недосягаемым для нее, чтобы Ана Каролина не отвергла его самого? Или он просто не знал? Энрике в последнее время не общался с Антонио, вот и поверил в сплетни.
Если это вообще только сплетни. Не бывает дыма без огня. Почему эта Алисия решила выдать именно Антонио за своего мужа и отца ребенка? Должна же быть какая-то причина?
Столь же лихорадочно размышлял и Антонио. Так вот в чем дело! Она считала, что он женат? О господи, как же он раньше не догадался! С другой стороны, он ведь согласился на это дурацкое венчание с Алисией только потому, что был расстроен неудачными ухаживаниями за Аной Каролиной. Если бы Каро не отвергла его, Антонио и в голову не пришло бы идти с кем-то под венец. Значит, ничто не изменилось. Каро его не хотела – и до сих пор не хочет, судя по выражению ее лица.
Каро, погрузившись в раздумья, смотрела в окно павильона, когда бабушка дернула ее за рукав.
– Ты такая рассеянная, деточка. Не хочешь попрощаться со своими друзьями?
Подняв голову, Ана Каролина увидела, что Антонио и его сестра собираются уходить.
– О, простите, просто замечталась. Наверное, все дело в этом живописном виде, – солгала Ана Каролина.
Она протянула Карвальо руку, и Антонио легонько погладил тыльную сторону ее ладони. От этого тайного чувственного прикосновения у Аны Каролины мурашки побежали по коже.
Оба удалились, и только сейчас Ана Каролина заметила, что Антонио вовсе не обнимает сестру, он опирается на нее, чтобы меньше хромать.
– Какие очаровательные молодые люди, – заметила донья Альма. – Красивые, воспитанные, безупречного происхождения.
– Моя mamae так не думает. Она называет их «эти сволочи Карвальо».
– О, твоя мать просто не разбирается в людях.
– Может быть, и так.
– Этот юный сеньор Антонио с тебя глаз не сводил. Он твой… вернее, он был одним из твоих поклонников?
– Думаю, вы ошибаетесь, avo. Меня с ним… мало что связывает.
По сути, Ана Каролина сказала правду. Они с Антонио встречались всего несколько раз. Но это были очень странные встречи.
– Ты влюблена в него, верно? – Бабушка насыпала ей соль на рану. – Мне можешь сказать, если так и есть.
– Нет, конечно, как вы могли предположить такое! Он просто… друг.
– Деточка, я, может быть, и старая, и мое тело – не то, что прежде, но я все еще в здравом уме.
Ана Каролина молча пожала плечами, словно не догадывалась, о чем говорит старушка.
– Я вообще не понимаю, почему ты выбрала Энрике, а не его. Не пойми меня неправильно, твой жених – замечательный юноша, мне он показался очень милым, и я уверена, что он станет тебе хорошим мужем. Но ты его не любишь, верно? Ты любишь этого Антонио. А он любит тебя. Кроме того, Антонио из хорошей семьи, он умен и богат. Я не знаю, что может помешать вашему союзу.
– Ах, бабушка… – Ана Каролина хотела, чтобы женщина перестала говорить на эту тему.
– Как бы то ни было, теперь уже поздно.
«Да, – мысленно согласилась с ней Ана Каролина. – Это уж точно».
Всю дорогу вниз с горы сестра донимала Антонио расспросами. Кто эта невежливая красотка? Почему она не удержалась в рамках приличий и не представила бабушку полным именем, сказала только «донья Альма»? Почему эта Ана Каролина так недовольно смотрела на нее? Что было между ним и этой женщиной?
– Это невеста Энрике. Ее зовут Ана Каролина Кастро да Сильва, она дочь той самой доньи Виктории. Наверное, мать настроила ее против нашей семьи.
– Но между вами определенно что-то было, – настаивала Лаура.
– Да, – помедлив, признался Антонио. – Что-то было. Но больше нет.
– Ты влюблен в нее?
– А кажется, что я в нее влюблен?
– Вообще-то нет. Но ты странно ведешь себя с тех пор, как мы повстречали ее. Стал таким рассеянным.
Сестра всегда видела его насквозь. Так было еще в детстве – Антонио никогда ничего не мог утаить от нее.
– Я после аварии сам не свой, – заявил он.
На самом деле это было не вполне так. Как и обещал доктор де Баррос, воспоминания восстановились. Все началось с обрывочных образов и ассоциаций, как в тот день, когда за окном пролетела чайка. Потом запах духов пробудил в нем воспоминание о вечеринке в доме его подруги. А затем вдруг вернулись они все: образы, впечатления, запахи и звуки, все переживания двух утраченных недель.
Собственно, это стало для Антонио разочарованием. Он чувствовал себя, будто ребенок, который открывает огромную коробку с подарком, обнаруживает внутри коробку поменьше и так далее, и так далее, пока в последней малюсенькой коробочке ничего не находит. Он втайне надеялся, что среди этих воспоминаний будет что-то чудесное, например, еще одна встреча с Аной Каролиной. Но ничего подобного. В те две недели он много работал, готовился к долгому перелету. Кроме обеда с семьей и вечеринки у подруги, ничего примечательного не произошло. Правда, теперь он знал причину аварии, в остальном же воспоминания ему ничем не помогли. С тем же успехом можно было вычеркнуть эти две недели из памяти.
– Антонио, ты от меня что-то скрываешь. Не хочешь поговорить об этом? Ты же знаешь, я умею хранить секреты, – сказала Лаура, вырвав его из раздумий.
– Просто… да нет, ничего.
– Очень миленькое Ничего, если ты хочешь знать мое мнение.
Губы Антонио растянулись в улыбке, и он расхохотался. Лаура тоже рассмеялась.
– И что же мы будем делать по этому поводу? – спросила она.
– Ничего.
До конца поездки они сотрясались от смеха. Другие пассажиры подъемника смотрели на них неодобрительно. Определенно, нужно запретить продажу алкогольных напитков днем.
Глава 30
Неуза была уверена, что ее дочь беременна. А потом выяснилось, что это не так. Да, Неуза испытывала облегчение, но в то же время в ней проснулось чувство, которое едва ли можно было назвать материнским. То была зависть. Почему Бель повезло, а ей нет? Почему ей, а не Бель, пришлось выйти замуж так рано? Или все дело в том, что ее пророчество не сбылось? Как бы то ни было, это было отвратительное чувство, и Неуза его стыдилась. Что же она за мать такая? Разве она не должна радоваться за своего ребенка, не должна относиться к дочери с пониманием или сочувствием, не должна поддерживать Бель в меру сил, помочь девочке очнуться от летаргии?
