Греши и страдай (ЛП) - Винтерс Пэппер

Он был верен до конца.

— Артур? — прервала мои мысли Клео. Ее рыжие волосы пылали, словно ад, бордовым, золотым и бронзовым.

Она действительно была ходячим огнем.

Я заставил себя сосредоточиться.

— Да?

Ее длинные ноги привлекли мое внимание. В этих маленьких джинсовых шортах удлиненные мышцы ее бедер и икры смотрелись так, что у меня потекли слюнки. Ее серая футболка свисала с одного плеча, открывая черную лямку бюстгальтера. Мы целовались и ласкали друг друга последние несколько недель, но секса у нас не было.

После операции на голове мне дали строгие правила, что я не могу делать.

В отличие от прошлого раза, я неукоснительно следовал им.

Однако сейчас это не помешало моему члену набухнуть, как и непреодолимой потребности оказаться внутри нее Притянув ее к себе, я выдохнул ей на ухо:

— Я хочу тебя сегодня вечером.

Она закрыла глаза.

— Как долго доктор сказал воздерживаться?

Я провел языком по ее уху.

— До вчерашнего дня. Я готов трахнуть тебя, женщина.

Клео вздрогнула.

— Не думаю, что слышала что-нибудь лучше.

Мой член затвердел еще больше.

— Хочешь, чтобы я оказался внутри тебя?

— Хочу — это мягко сказано. — Она понизила голос. — Я несколько недель была мокрой из-за тебя.

Чтоб меня. Я застонал себе под нос.

Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, насколько она прекрасна и совершенна?

Встав передо мной, она прошептала:

— Зачем ждать до вечера?

В тот момент, когда прозвучали эти слова, я не смог остановить неизбежное. Мне нужна была эта женщина. Нужна мне прямо сейчас.

— Ты не знаешь, что только что сделала. — схватив ее за запястье, я двинулся вперед.

Мы направились к выходу под звук ее смеха. Проходя мимо Спички, я сунул ему в руки свое пиво, а затем наполовину выпитый дайкири Клео.

— Оставь это себе. Мы уходим.

Спичка приоткрыл рот, но он не успел ничего сказать, поскольку я рванул Клео через комнату.

Было нелегко ориентироваться в толпе людей и избегать пьянящего, заражающего всех счастья. Каждая задержка, каждый невнятный разговор только делали мой член тверже. Я стиснул челюсти. Клео, блять, не помогла делу, извиваясь передо мной и прикусывая губу всякий раз, когда мои пальцы касались ее поясницы.

К тому времени, как мы добрались до коридора, мы оба тяжело дышали. Я едва мог ходить, потому что нуждался в ней.

— Черт возьми, я не могу больше ждать.

Выбрав комнату, которая у меня была, когда я впервые приехал, я втолкнул Клео внутрь и запер дверь. Обстановка сильно отличалась от той, что царила тут в мою первую ночь здесь. Грязные обертки, ужасная вонь и отвратительные ковры исчезли. В ней был свежий слой краски и бесцветная индивидуальность, присущая спальне для гостей.

Мои мысли вернулись к инциденту, произошедшему в этой комнате. Здесь я потерял девственность. Я изменял Клео, потому что был гребаным реабилитированным преступником, который каким-то образом оказался самым молодым президентом «Порочности».

На секунду мне захотелось сменить комнату, но потом Клео сорвала верх и встала передо мной в шортах и ​​черном лифчике.

— Блять.

Я бросился на нее.

Бремя отсутствия ее — жизни в чистилище с верой в то, что она мертва — внезапно исчезло. Последние остатки страха, что она может снова исчезнуть, исчезли, и у меня задрожали руки, когда мы упали на матрас, наши ноги и губы сомкнулись в неразрешимой головоломке.

Она ахнула, когда я захватил ее сосок своим ртом, стягивая ее бюстгальтер вниз, чтобы обнажить ее восхитительную плоть. Ее кожа была мягкой и податливой, мое всасывание быстрым и жадным. Я собственнически сжал ее грудь.

— Господи, я хочу тебя.

— Тогда возьми меня, — она обвила ногами мои бедра, схватила меня за задницу и прижала к себе.

Я прикусил ее набухшую плоть, слизывая соленую кожу. Ее руки скользнули вверх по моей спине, чтобы схватить мою голову, прижимая к своей груди. Ее дыхание прерывалось, когда я посасывал ее сосок, и слова, которые мне никогда не надоедали, слетели с ее губ.

— Я люблю тебя, Арт. Так чертовски сильно.

Ее пылкое признание врезалось мне в душу. Глаза защипало. Руки задрожали. И мое сердце снова раскрылось.

Взобравшись на нее, я запустил руки в ее густые волосы.

— Как пожелаешь, Лютик.

«Я тебя люблю».

Ее лицо просветлело, и свежие слезы обожания застыли в глазах.

Ее любимая цитата из детского фильма эхом разносилась вокруг нас, еще больше сближая.

Я взял ее за подбородок, поглаживая нижнюю губу, когда из глаза потекла одинокая слеза.

Мое сердце дрогнуло.

— Не надо — выдохнул я.

— Когда ты плачешь, меня раздирает, черт возьми.

Клео потянулась и поцеловала меня.

— Это слишком много. — Она вгляделась в меня своими прекрасными изумрудными глазами. — Что я чувствую к тебе. Что ты делаешь для меня. Наконец-то мы вместе. Это все....

— Больше — пробормотал я, касаясь ее губ своими губами.

Я убивал ради нее. Я плакал из-за нее. И теперь я надеялся, что заслуживаю ее.

Опустив руки, я нащупал ее шорты и стянул их.

Она заерзала, когда мои пальцы скользнули между ее ног.

— Блять. На тебе нет нижнего белья.

Клео крепче сжала мои плечи.

— Я надеялась, что что-то подобное произойдет. — ее щеки вспыхнули. — Это были долгие несколько недель.

Ее руки скользнули по моей груди, оставляя горячий след на моей коже.

— Раздевайся, Артур. На тебе слишком много одежды.

Я усмехнулся, испытывая учащенное сердцебиение от потребности в ее голосе. Немного отодвинувшись от нее, я высвободился из своего патча и потянул за ворот, срывая через голову футболку.

— Намного лучше. — Клео ухватилась за пояс моих джинсов и расстегнула их с рекордной скоростью. Выгнув бедра, я помог ей снять все, что было на мне. Поднявшись к ней сзади, я расстегнул бюстгальтер Клео и обнял ее. Обнаженное к обнаженному. Кожа к коже.

— Мне это никогда не надоест, — я поцеловал ее.

— Тебе никогда не придется.

Наши губы снова встретились, прежняя настойчивость возвращалась с каждым движением. Ее пальцы сжались вокруг моего члена, сильно поглаживая меня.

Я зарычал, уткнувшись лицом в ее шею, прикусывая ее горло.

— Я должен знать, что ты готова к тому, что сейчас произойдет. Что ты готова делать то, что нужно делать.

Она извивалась подо мной, потираясь грудью о мою грудь.

Я застонал, когда ее пальцы задвигались сильнее

— Я готова столкнуться с чем угодно, лишь бы это было с тобой.

Я погладил внутреннюю поверхность ее бедра, проводя по теплой коже к ее киске. Она напряглась подо мной, вибрируя от моих прикосновений. Ее тело было соблазнительным произведением искусства с татуировками и шрамами. Я никогда не встречал никого настолько сложного или уникального.

Она снова поцеловала меня, прихватила зубами мою нижнюю губу и нежно прикусила. Клео застонала; звук ее удовольствия скользнул по мне, как ласка.

— Прикоснись ко мне — потребовала она. — Пожалуйста …

Когда я обхватил ее лоно, она изогнулась над кроватью. Мое сердце сжалось, когда Клео схватила меня за запястье, заставляя прикоснуться к ней сильнее.

Я беззастенчиво сунул свой член ей в ладонь.

— Черт возьми, Лютик.

Ее пальцы сжались сильнее, и я вдавил в нее два своих.

Она ахнула.

— Да …

— Черт, ты сводишь меня с ума.

Я не мог скрыть, какой эффект она на меня производила. Я бы никогда не смог притвориться, что контролирую ситуацию. Клео была моей хозяйкой. Моей правительницей. Я был просто ее пленником, готовым делать все, что она от меня хотела, если это означало, что я проведу остаток своей жизни в ее в объятиях.

У меня сжалось в груди. Я был единственным, кому посчастливилось увидеть ее такой: голодной, дикой, фейерверк, только и ждущий, чтобы взорваться.

Раздвинув ноги, Клео направляла меня, удерживая мой член. Я застонал, прочно устроился на ее бедрах и убрал пальцы с ее киски. Влага растеклась по ее обнаженному бедру, когда я сжал ее.