Греши и страдай (ЛП) - Винтерс Пэппер

Но теперь я могла думать только об этом.

— Что это значит?

Он провел рукой по волосам.

— Это означает, что завтра приедет Уоллстрит, и как только он это сделает, наша жизнь станет совсем другой.

«Я не хочу, чтобы она становилась другой».

Мне нравилась наша жизнь. Нравились тихие ночи, проведенные вместе. Я обожала семью, которую нашла в «Чистой порочности». Мне даже нравились дни, которые я проводила с Молли и Мелани, изучая книги и глубже погружаясь в империю, которой управляли «Чистые».

Я поджала губы, сопротивляясь мысли о том, что наша жизнь станет общественным достоянием. О том, что мы окажемся в центре внимания и будем сражаться в такой глобальной битве, что потребуются годы, чтобы увидеть результаты.

— Ты можешь отступить? — Я скомкала журнал, скрыв наши напечатанные лица. — Разве Уоллстрит не сможет все взять в свои руки, теперь он свободен?

Артур наклонился вперед, его зеленые глаза впились в мои.

— Ты знаешь ответ, Лютик. Я должен это сделать. И ты мне нужна рядом.

Я отвернулась. Мысль о том, чтобы отдать себя и его на растерзание миру, напугала меня до смерти.

Он взял меня за подбородок.

— Пожалуйста, Клео. Без тебя я не справлюсь.

Несмотря на мой страх и колебания, мое сердце растаяло. У меня не было выбора. На мне была его куртка. Я разделяла его обязанности. Другого пути не было, и я не хотела, чтобы он был.

— Я буду рядом с тобой, Артур. На каждом шагу этого пути.

В тот же день случилось второе.

Я получила два звонка — один я ждала с нетерпением, а другого боялась.

Первый был довольно комичным и не имел бы смысла для любого другого человека.

— Поздравляю, мисс Прайс. Вы воскресли из мертвых.

Я улыбнулась, сжимая телефонную трубку.

— С оформлением документов покончено?

Последние несколько недель было много танцев с бубнами и доказательств моей личности, а также хорошо продуманной лжи о том, что случилось со мной в ночь моего исчезновения. Им не нужно было знать о смерти Рубикса или бушующем пожаре в лагере «Ночных крестоносцев». Правосудие восторжествовало по-нашему — без привлечения полиции.

— Да, мэм. Мы аннулировали Ваше свидетельство о смерти и восстановили социальное обеспечение. Вы получите новые документы, и вам нужно будет подать заявление на получение нового паспорта. Ответственный за это сотрудник свяжется с Вами, как только Вы подтвердите, что Сара Джонс больше не является вашим псевдонимом.

Как только женщина повесила трубку, раздался еще один звонок. Тот, которого я боялась.

— Мисс Джонс, мы хотели бы договориться о времени, когда Вас может навестить Ваш лечащий врач сможет навестить вас. Есть много вопросов, которые требуют разъяснений, включая Ваше внезапное возвращение в Соединенные Штаты, реабилитацию и улучшение памяти.

Коррин удалось успокоить моего социального работника после того, как я так стремительно сбежала из Англии, но мне все равно пришлось держать оборону и ответить на многочисленные вопросы в ходе подведения итогов. Возвращение из мертвых было нелегким делом. А воспоминание о целой жизни, отличной от той, которой я жила последние восемь лет, вызвало массу бумажной волокиты.

Знакомый трепет страха, что зло снова найдет меня, усилился. Я не могла полностью заглушить ужас от того, что мои воспоминания исчезнут или что я проснусь и забуду все снова. Но с каждым днем ​​я все больше смеялась. Все больше улыбалась. У меня даже появился собственный проект, которым мне не терпелось поделиться с Артуром. Я намеревалась сделать нечто особенное с землей «Кинжала и Розы», которую унаследовала. Что-то, что объединило бы два моих мира: Сару Джонс и Клео Прайс.

Моя жизнь совершила полный круг, и как только на оставшихся незакрепленных концах будут завязаны узлы, я стану свободна.

— Скажите детективу Дэвидсону, что он может прийти ко мне, когда захочет. Я с нетерпением жду возможности рассказать ему свою историю.

«Разумеется, со всеми незаконными действиями и убийствами покончено».

Теперь я была спутницей общественного деятеля.

Принцесса байкеров и будущая первая леди политика.

Боже, как изменилась жизнь.

Глава тридцать шестая

Килл

Математика была моей сильной стороной.

Торговля — моим призванием. Управление — предназначением.

Если бы я не мог делать ничего из этого... что бы мне оставалось?

Кем бы я стал?

— Килл прошлой ночью

Уоллстрит.

Я так привык видеть его за решеткой. Так привык к выцветшей хлопковой тюремной униформе и к тому, что мы собирались вместе, чтобы говорить шифром, когда у нас были новости.

Все это было в прошлом.

Сегодня был последний день в моем нынешнем мире. Завтра мы с Клео будем жить совершенно по-другому. И я нервничал так же сильно, как и радовался.

Мой благодетель и наставник покинул штат Флорида. На нем был тот же костюм в тонкую полоску, что и в то утро, когда полиция арестовала его в его офисе в центре города. Мы были очень похожи в этом отношении: он носил свой патч и часто ездил с байкерами, но в другие дни сливался с бизнесменами и банкирами, одеваясь, как они, и смеялся, как они.

Жаль, что он не проверял женщин, которых трахал, так же хорошо, как мужчин, с которыми вел дела. Его отправили в тюрьму благодаря рассерженной зайке из Клуба.

Я помахал, поймав его взгляд.

Его белые зубы сверкнули на солнце, он пошел по тому же пути к свободе, что и я четыре года назад. Я оттолкнулся от мерседеса, за который Грассхоппер заплатил гребаное состояние в ту ночь, когда мы сожгли «Кинжал и розу» и пожали друг другу руки.

Он заключил меня в объятия.

— Блять, Килл. Рад видеть тебя.

Мое сердце забилось быстрее. Я обнял его в ответ.

Оторвавшись, он поднял голову к солнцу и глубоко вдохнул. Он казался на десять лет моложе. В кремовой рубашке с открытым воротом и зачесанными назад седыми волосами он выглядел как вышедший на пенсию глава компании из списка «Fortune 500».

Потянувшись к заднему сиденью мерседеса, я вытащила новую куртку. На ней не значилось никакого статуса — еще нет. В конце концов, теперь он должен был решить, где его разместить.

Мы не обсуждали в деталях, что произойдет сегодня вечером, но в этом и не было необходимости.

Эти планы были высечены в камне в самый первый день, когда он обучал меня.

Скоро мое положение сильно изменится.

И меня это устраивает.

Это было так, как я хотел — то, что я просил.

Уоллстрит ухмыльнулся, взяв куртку и понюхав кожу.

— Черт, это навевает воспоминания.

— Нужно многое наверстать, и уйма времени, чтобы придумать что-то новое.

Уоллстрит сжал мое плечо. Легкая боль в моей ранее сломанной руке заставила меня поморщиться. Выстриженные после операции волосы все еще раздражали, но головные боли и проблемы со зрением прошли. Я шел на поправку. Слава Богу.

Однако одна часть меня все еще была сломана.

Я не совершал сделок с момента битвы с «Кинжалом и розой». Я не открывал свои учетные записи и не включал компьютеры. Коды и алгоритмы, с которыми я всегда жил, по-прежнему отсутствовали, и в моей голове было чертовски пусто.

— Ну что ж, — сказал Уоллстрит, натягивая костюм и склоняя голову к мерседесу.

Я улыбнулся. Запланированная вечеринка по случаю возвращения домой начнется в тот момент, когда я отвезу его в Клуб. Грассхоппер приготовил все необходимое. Он еще немного не привык к тому, что произойдет, но я верил в него.

Он был хорошим парнем. Идеальная «Чистая порочность».