Татьяна Маркина - Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить
Таня смущенно оглядывалась, мог ли его еще кто-нибудь слышать. Когда она пересекла рубеж, отделяющий пассажиров от провожающих, и подходила к контрольному терминалу, Максим крикнул ей вслед:
— Любовь моя, презервативы лежат в верхнем кармашке, не забывай!
Послышались смешки. Таня не оглянулась, но за спиной услышала злое шипение:
— Совсем молодежь распустилась.
— Ну, хохмач, — улыбнулся ей служащий, совершающий досмотр, — муж?
— Любовник.
— Приколисты, семейка приколистов, — не поверил ей контролер.
Пройдя в накопитель, Таня все-таки обернулась. Максим еще не ушел, сразу замахал ей рукой, заулыбался. Таня подняла руку и сложила ладонь на прощанье. Потом она села на диван к нему спиной и вместе со всеми стала ждать автобуса.
Глава 20
Из Челябинска возвращалась на ЯК-40. Очень удобно с багажом — не надо ждать, когда его выгрузят. Из прохладного брюха самолета они словно опускались в горячий кисель, настолько воздух был нагретым и плотным. Совсем как в Адлере. Автобус подвез их к воротам у здания аэропорта, она сразу увидела Максима — не дожидаясь, когда она выйдет, он прошел через ворота ей навстречу.
— Привет, — протянул он ей букет из разных садовых цветов и забрал чемодан.
— Привет.
Они зашагали к автостоянке.
— Здорово загорела, как шоколадка.
— Ты тоже загорел.
— Три недели на военных сборах, в степи под Рубцовском. Там жара стояла тридцать семь градусов, Сашка обгорел до волдырей, в госпиталь попал с температурой. Ты-то как, хорошо отдохнула?
— Замечательно. Не хотела сюда возвращаться.
— Не волнуйся, теперь все спокойно, никто тебя не тронет.
Неожиданно он свернул и пошел между «Жигулями» вишневого цвета и зеленым «Москвичом». Таня встала. Куда это он? Он открыл багажник «Жигулей». Таня растеряно смотрела на него.
— А где «Волга»? — спросила она, когда он закрыл багажник, положив туда чемодан.
— Разбилась, сейчас в ремонте.
— А это чья машина?
— Моя.
— И «Волга»?
— «Волга» — папина, а эта — моя, на меня оформлена, совсем новая, — с гордостью пояснил он. — Фу, как она раскалилась на солнце, в салоне пластмассой пахнет, надо проветрить.
Максим открыл дверцу со своей стороны, обошел машину и распахнул дверь со стороны пассажира.
— Давай поцелуемся, — предложил Максим, — а то на дороге опасно, сейчас движение больше.
Он сдержанно обнял ее и бережно прижался губами к ее рту. От него чудесно пахло, не одеколоном, а нагретой, чуть вспотевшей кожей, как пахнет от коры живого дерева. Поцелуй затянулся. Нежные объятия стали плотнее. Ее язык очутился так глубоко у него во рту, что ей стало больно. Она замычала и свободной от букета рукой стала отталкивать его. Он отстранился, увлекая за собой ее язык, она замолотила ладошкой по его голове. Он отпустил ее:
— Ты чего?
— Мне больно.
— Извини, я так соскучился, так бы и съел тебя, проглотил всю целиком, — признался он. — Ладно, поехали.
Разглядывая по дороге салон новенькой машины, Таня спросила:
— «Волга» сильно побилась? Ты за рулем был?
— Нет, не я.
— Твой папа? Он не пострадал?
— Нет, не папа.
— Да? А кто? Угнали?
— Да. Почти.
— Как это — почти? Их поймали?
— Слушай, не доставай меня! Твое дело — трахаться, а не приставать с глупыми вопросами!
Таня резко отвернулась и принялась крутить ручку дверного стекла, приспущенное стекло медленно поднялось. Заметив ошибку, она начала ожесточенно вращать ручку в противоположном направлении. Глаза наполнились слезами. Ворвавшийся ветер выгнал капли влаги из глаз и покатил по вискам, оставляя соленые дорожки на высохшей коже. Опустив стекло до конца, она выбросила лежащий на коленях букет в открытое окно. Она все расставила на свои места, вышвырнув фальшивый символ благосклонности. Она вернула стекло на место — ветер трепал волосы, бросая их в лицо и глаза.
— Не понравился букет? — спросил Максим.
— Да.
— Я сам составлял, значит, не хватило вкуса.
— Не хватило души, — Таня смотрела в боковое окно.
Максим немного помолчал и, сделав над собой усилие, заговорил:
— Я сам дал ему ключи от машины. Вечером не стал ставить машину в гараж. Оставил машину на дороге в кармане у дома. Встретился с Колькой, отдал ему ключи и сказал где машина.
Таня повернулась к нему и внимательно слушала.
— В последнее время он стал невыносим, я не знал, как избавиться от него. Мне, кажется, я даже слышал той ночью, как Сухой завел машину и поехал, окно в комнате было открыто. Его ждали ребята в два часа ночи. Но не дождались, — после паузы Максим продолжал, — я не знаю, как получилось, что за ним погналась милиция. Они же знают эту машину по номерам и никогда не останавливают. Но в ту ночь его попытались остановить, Сухой, естественно, не подчинился, они погнались за ним, — голос Максима становился все глуше, да еще шум мотора врывался в салон, Тане приходилось напрягать слух.
— Он, наверное, смог бы от них оторваться, но полетело рулевое управление, и на повороте он врезался в ограждение, — Максим повернулся к ней, его стало лучше слышно. — Это довольно редкая поломка. «Волга» — в хлам, не знаю, что из нее соберут. Не дождавшись его, ребята разошлись.
— А Сухой? — спросила Таня.
— Ах, да, — словно опомнился Максим, — я не сказал. Он умер по дороге в больницу.
Таня несколько минут крепилась, но не сдержалась и спросила:
— Это ты сделал?
— Что?
— Сломал руль?
— Дура, ты считаешь, что я — убийца? — заорал на нее Максим. — Что я способен на убийство?
— А разве нет? Прошлой весной ты настойчиво убеждал меня в этом.
Максим помолчал, словно о чем-то вспоминая.
— Это совсем другое — девчонка, которую я почти не знал, и товарищ детских лет.
— Товарищ, от которого ты не знал, как избавиться. Сам только что сказал.
— Я его не убивал. Я устал от его нытья. Когда до него дошло, что я платить не буду, он решил, что я должен участвовать в деле. То ли, как прикрытие в случае провала, чтобы папа всех отмазал, может считал, что это круто, если я у него пешкой. Сначала угрожал, потом изменил тактику, от угроз перешел к просьбам. Постоянно уговаривал, упрашивал, нудел. Ныл и ныл каждый день. Да, я хотел избавиться от него, но не так. Чтобы он отстал, я разрешил ему взять машину на одну ночь. Отцу сказал, что ключи потерял. В милиции решили, что это обычный угон, не обратили внимания, или не захотели обратить, что в замке зажигания был родной ключ, так и закрыли дело. Его ребята тоже не знают, что я сам отдал ему ключи, думают, что он хотел меня подставить — потом бросить машину с уликами.
