Патриция Уилсон - Мрачный и опасный
– Кэтрин!
Он приподнял ее, прижал к себе, благодарный за то, что она желала его, эта странная, прекрасная девушка, которая познала, что такое страх, и, однако, пришла к нему, интуитивно доверилась ему. А ведь они такие разные. Он жесткий, скептичный, живущий за неприступными стенами, которые успел в прежние годы воздвигнуть вокруг своей души. Но Кэтрин пробила эту твердыню, не делая особых для того усилий. Она ничего не хочет, только его самого. Она явилась ему как сон, туманный и нереальный, а теперь лежит перед ним, живая, теплая и податливая.
Джейк покрывал ее лицо поцелуями, его тело горело от ощущения ее нежной близости.
– Кэтрин, ты прекрасна, – прошептал он. – Мой сон. Моя мечта. Я воображал тебя, а ты явилась во плоти.
Она обняла его, и он ласкал ее со все возрастающим желанием. Он хотел видеть ее, видеть всю, а потому расстегнул пуговицы ее платья, и скоро оно отлетело в сторону.
Кэтрин почти физически ощущала его взгляды, жадно скользящие по всему ее телу. Сердце ее колотилось, щеки пылали, и, когда он расстегнул застежку ее бюстгальтера, она застонала, спрятав лицо у него на груди.
– Не прячься, радость моя! Дай мне насмотреться на тебя, – хрипловато проговорил он. – Неужели это ты? Я вижу тебя, ласкаю тебя… – Руки его мучительно медленно двинулись к ее бедрам. – Мои пальцы помнят твою шелковую кожу, и я мечтал вновь коснуться ее, но боялся напугать тебя, а ты вот взяла и сама пришла ко мне. Почему ты боишься теперь, Кэтрин?
– Я не боюсь. – Глаза ее открылись, и она смотрела на него, страшась одного – что он остановится, оставит ее, как уже делал прежде. – Просто мне немного неловко.
Джейк приподнялся, снял рубашку и отбросил, ее на пол. Его темные глаза вновь обратились к ней, а потом он опустился, и она обнаженной кожей почувствовала прикосновение густых волос у него на груди.
Легкий стон сорвался с ее губ, а он улыбался этой своей загадочной улыбкой, которая, казалось, исходила из самой глубины его сердца. Потом он долго целовал ее, и, когда она расслабилась и раскрылась перед ним, его губы проделали дорожку от шеи и грудей к животу, нежные контуры которого исследовала его рука, а затем губы. Жар начал пробегать между ними, Кэтрин уже не выказывала никаких признаков страха или стеснения, а лишь теснее прижималась к нему.
– Кэтрин, моя прекрасная девочка…
Он вновь отодвинулся, чтобы глаза его видели то, что ощущали руки. На этот раз она смотрела ему прямо в лицо, восхищаясь живым блеском глаз под полуопущенными веками с длинными густыми ресницами.
А какая у него широкая мускулистая грудь, какие мощные плечи! И эта смуглая кожа, не загорелая, а смуглая от природы. Было в этом что-то тревожащее и пугающее, и Кэтрин вспомнились слова тетушки: «дикий, как цыган». В этом был весь Джейк – образованный человек, который покоряет мир своим словом, а сердце у него все же дикое и не укрощенное.
Кэтрин погладила его по лицу, обвела пальцем контур губ, и он, оторвавшись от лицезрения девичьего тела, вновь посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, вопрошая.
– Люби меня, Джейк, – прошептала она.
Он целовал ее, снимая то, что еще на ней оставалось. Потом быстро разделся сам.
Сначала они просто лежали рядом, их дыхание стало тяжелым, прерывистым, и Кэтрин обняла его, удивляясь тому, как удобно совпадают их тела, будто они созданы друг для друга. Никто до сих пор не прикасался к ней и не обнимал так, как это делал Джейк. А тот трогал и ласкал ее так осторожно, будто понимал, что все это происходит с ней впервые.
– Ох, Кэтрин, ты такая нежная и хрупкая… Мне даже страшно, что я могу причинить тебе боль…
Это напугало ее, она вдруг до конца осознала, какой он большой и сильный.
– Теперь, Джейк, – прошептала Кэтрин. – Теперь, пока я не запаниковала.
Она видела ослепительно белые зубы, когда он засмеялся, видела завесу его темных волос, когда он нагнулся и чмокнул ее в кончик носа.
– Безумная девочка, – тихо сказал он. – Это же не жертвоприношение, которое ты принуждена совершить. Ты не должна паниковать.
Его заботливые руки и нежные поцелуи изгнали псе посторонние мысли. Вообще все мысли. Осталось лишь то ощущение, которое он уже пробудил в ней однажды там, в коттедже тетушки. Теперь, правда, не нужно было таить своих чувств.
Она произнесла его имя и так сильно впилась пальцами в его кожу, что он не мог уже больше сдерживаться и овладел ею.
И не осталось ничего, кроме наслаждения.
Единственное, что сохранила память Кэтрин: они пребывали в каких-то иных мирах, пронзенных светом и радугами, а потом золотой вспышкой острого восторга плоти…
Потом они лежали рядом, и только в эти минуты Кэтрин вдруг в полной мере осознала, как она любит этого человека. А Джейк, немного придя в себя, нежно обнял ее и хрипло заговорил:
– Теперь нимфе не убежать и не скрыться. Поймана в лесной чаще, присвоена и удержана. Ты присвоена мною, Кэтрин. И я намерен удержать тебя, так и знай, больше тебе никогда не удастся от меня скрыться. – Она слегка улыбнулась, все еще потрясенная впервые пережитым ею шквалом неведомых чувств и ощущений. – Так ты моя, Кэтрин? Моя? И больше не попытаешься убежать?
Кэтрин покачала головой и увидела несказанную радость, огнем вспыхнувшую в его глазах.
ГЛАВА 14
Джейк подхватил Кэтрин, поднял с постели и понес к двери.
– Куда мы? – растерянно спросила она.
– Под душ. Ох, как мне хотелось этого вчера, как я жалел, что не был вместе с тобой под душем. Ты вышла оттуда вся такая шелковая и жаркая… Смирив себя, я так страдал. А теперь мне не надо ни смирять себя, ни страдать.
Кэтрин неожиданно захлестнула новая волна стыдливости…
Джейк включил душ, а затем поставил ее в ванну и подтолкнул под горячие сильные струи воды. Кэтрин попыталась увильнуть, вся съежилась, закрылась руками, и Джейк, удивленно посмотрев на нее, увидел, что лицо ее залито румянцем.
– Я не могу!.. – задохнулась она. – Это так… так бесстыдно.
Он расхохотался и, обняв ее, встал рядом с ней под душ.
– Милая, разве это не я рядом с тобой? Неужели ты меня стесняешься?
Она ничего не ответила. Вода омывала ее, лаская кожу, смачивая волосы, сбегая по лицу, а когда Джейк приблизил Кэтрин к себе и стал отодвигать мокрые пряди, чтобы заглянуть ей в глаза, у нее перехватило дыхание. Не успела она возразить, как он начал намыливать ее, осторожно действуя своими огромными руками, и делал это так любовно, что смущение вскоре оставило ее и она доверчиво отдалась его заботе, испытывая невероятное удовольствие.
– Кэтрин, – говорил он, смывая с нее мыльную пену, – без тебя мне нет жизни. Почему, почему я позволил тебе уйти из леса, когда ты появилась там первый раз? Мы бы уже давно были вместе, ведь в глубине души я сразу почувствовал, что ты принадлежишь тем местам, и всегда будешь принадлежать им, а они принадлежат мне – со всем, что в них содержится.
