Сьюзен Айзекс - Волшебный час
— Надеюсь, ты не собираешься мне угрожать в свойственной тебе милой манере? Ну, вроде того: «Если не скажешь правду, я тебе башку отстрелю!»
— Нет. Правильнее было бы: «Я тебе отстрелю твою дерьмовую башку!» Ну так как же, Бонни?
— А что, что-то не так?
Уж не решила ли она, будто что-то не так, только потому, что я продолжал налаживать зрительный контакт с изголовьем кровати?
— Все так. Я задал тебе вопрос. И жду ответа.
— У меня было алиби, но я еще и придумывала его по ходу дела. — Она глубоко вздохнула. — Сай позвонил мне, я приехала. Он показал мне дом, и — странное дело — мы оказались в постели.
— Да уж, странное дело.
Я представил себе, вот он положил руку ей на плечо, вот водит из комнаты в комнату, подразумевая при этом не сказанное: «Все это могло бы принадлежать тебе». Я прямо-таки видел, как он положил ладонь ей на задницу, повел в спальню для гостей и прикрыл за собой дверь.
— Когда вы начали трахаться и когда закончили?
Она перебила меня:
— Почему бы прямо не спросить, что именно мы делали и приятно ли мне было?
— А почему бы тебе не заткнуться? Пойми одно: ты здесь не просто так. Я привез тебя сюда не ради удовольствия находиться в твоем обществе или балдеть, слушая рассказы о твоей половой жизни.
Неудовлетворенное половое желание — лучшее сырье для конструирования оскорблений!
— Так со скольки и до скольки?
— С часу до двух тридцати. А тебя не интересует, было ли мне с ним хорошо?
— Убежден, что тебе при этом всегда хорошо, милочка. А иначе с чего бы тебе так часто этим заниматься?
Конечно, я сказал это специально, чтобы обидеть ее. И достиг желаемого результата. Чтобы не позволять бабе тебя завлекать, нет вернее средства, чем грязная и грубая насмешка, которая доведет ее до слез. Оказывает магическое действие.
— Вовсе не обязательно было это говорить. — Голос у нее дрожал. Вот и хорошо, не будет нападать на меня.
— Кто-нибудь видел тебя у Сая?
— Миссис Робертсон, кухарка. — Она обращалась исключительно к зеленому пледу.
— Ты с ней разговаривала?
— Да. Сай отлучился на минуту позвонить в Калифорнию, уточнить место и время встреч. А мы поболтали.
— О чем?
— О наших семьях, о семье Сая. Она ведь работает у Сая со второго лета нашего замужества. Я ее не видела со дня развода.
— Это было до того, как он тебя вздрючил?
— Не смей говорить со мной так!
— До или после? Поторопись, Бонни. Счетчик включен. Там, снаружи, по твою душу рыскает Робби Курц.
— До того.
— Значит, ты поговорила с Мэриэн Робертсон, поднялась на второй этаж, имела половое сношение… Это лучше звучит?
Она не отвечала. Я немедленно представил себе другую сцену: Сай, седой, карабкающийся на нее, ласкающий, гладящий, обнимающий, целующий.
— И что потом? Ну давай же. Никакого разговора?
— Только о трех актрисах, которых он намеревался повидать. Кто, на мой взгляд, окажется достойнее всего для этой роли и почему? Он сказал, что позвонит мне из Лос-Анджелеса и обо всем расскажет.
— И все?
— Ну почти.
— Еще что?
— Он сказал, что любит меня.
— И ты ему поверила?
— Я поверила, что на мгновение он и сам в это поверил.
— А ты ему поверила?
— Нет.
— Ты не заметила в нем никакого напряжения?
— Да нет.
— Значит, вы поцеловались на прощание, и дальше что?
— Он пошел в душ, а потом собирать вещи, думаю. Я спустилась вниз попрощаться с миссис Робертсон, но ее в кухне не оказалось, и я поехала домой.
— Больше ты с Саем не разговаривала?
— Нет. Больше никогда. О дальнейшем я узнала в тот момент, когда сидела во дворе и подрезала цветы. Зазвонил телефон, и миссис Робертсон рассказала о случившемся, и что в доме полиция. Я просто… я даже не могу тебе описать. То, что она сказала, даже не произвело на меня никакого впечатления. Потом миссис Робертсон сказала: «Меня спросили, не было ли с ним кого, и я им сказала, что нет. Это все равно не имеет никакого значения, так что держи рот на замке». И я ее поблагодарила.
— Вот уж услуга так услуга.
— Она действительно хотела помочь. Пожалуйста, не используй это против нее.
Как будто я собирался арестовать мамашу Марка Робертсона, отобрать у нее скалку, а саму бросить в камеру с мошенниками и торговцами кокаином. Я еле сдержался и велел Бонни продолжать.
— Мне было так худо, что я даже плакать не могла. Включила новости. А потом начала думать: а вдруг копы будут меня допрашивать? Я знаю законы, мне опасаться нечего, я бывшая жена. Я, конечно, не строила никаких схем поведения, но ночью не спала и вспоминала, что в его доме все покрыто моими отпечатками пальцев, а в моем — его отпечатками. Поэтому тут врать бессмысленно. И к тому же не лишне помянуть, что я побывала на съемочной площадке — хотя я и не заметила, чтобы кто-нибудь услышал, как я его крыла.
— Значит, ты решила рассказать все как есть, только слегка напустить туману?
— Совершенно верно. Я подумала, что разумнее не упоминать, что я с ним спала, и тем самым избежать кучи щекотливых вопросов. Но вот насчет того, чтобы не говорить, что я у него в тот день была, — тут я не была уверена. У меня не было мотива его убивать, и я не могла стать подозреваемой. Но Мэриэн Робертсон уже сказала, что меня там не было, и я подумала: если все сложится совсем паршиво, я скажу правду, а если нет — промолчу, ради нее и себя самой.
— Но все сложилось паршивее некуда, а правды ты так и не сказала.
Бонни встала и чуть приоткрыла ставни, чтобы увидеть небо.
— А на следующее утро я открываю дверь, а там… — Она повернулась ко мне, прислонилась к стене и уставилась прямо мне в глаза. — Ты, пожалуйста, не перебивай меня. То, что я хочу сказать, не так-то просто произнести.
Я кивнул.
— Я провела с тобой всего одну ночь, но это оказалось очень важно. Это, в общем, мягко сказано. Я в тебя влюбилась. Потом ты не позвонил, и я сама пыталась тебе звонить. Но твоего домашнего номера не оказалось в справочнике. Я четыре раза оставляла сообщение у тебя на работе. Я решила, что в отделе убийств все очень заняты, и если следователям звонят, они или перезванивают… или нет. И я очень долго себя пересиливала. И пересилила.
А потом, спустя пять лет, ты явился. Я тебя не сразу узнала, а может, не поверила глазам, а потом… Я так обрадовалась! Представляешь, накануне убили Сая — ужасное, кошмарное событие. Он мне был хорошим приятелем — как-никак, бывшим мужем, любовником, продюсером. Но я ни о чем не могла думать, кроме одного: Стивен вернулся! Но вместо того, чтобы продемонстрировать хоть какую-то… радость, ты сунул мне в нос свой жетон. И до меня вдруг дошло, зачем ты явился. Ты вел себя так официально. И я попыталась взять себя в руки. Я еще подумала, что ты удивлен ситуацией не меньше, чем я. Но странным было другое: ты вовсе даже не казался удивленным. Ты вел себя официально, но доброжелательно. Я постепенно признала в тебе того человека, с которым провела ночь. У тебя чудесная улыбка, которой ты часто пользуешься. И я…
