Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя

Дверь мне открыл не Дима.

— А вы кто? — быстро шарит по мне взглядом девчонка лет двадцати, и хмурится.

— Валерия, — говорю, кажется, просто на рефлексах.

— И я Валерия, — фыркает она. По глазам вижу, что чем больше на меня смотрит — тем больше злится. — Тебе чего?

— Мне бы Дмитрия Викторовича, — начинаю понемногу приходить в себя. И медленно закипать. Хотя, нет, блин, закипаю я со скоростью марсианского лета! Делаю шаг вперед, отталкиваю мелкую выскочку плечом внутрь и с грохотом закрываю за собой дверь.

— Да ты кто вообще такая?! — орет малолетка, размахивая у меня перед глазами тонкими ручонками.

Что это за странный запах от нее?

Псиной что ли?

— Значит так. — Резким движением складываю свой зонт-трость, и от глухого хлопка у моей «тёзки» на секунду отпадает желание прыгать передо мной. — Еще раз полезешь мне в лицо — я тебя с лестницы спущу, невеста Бобика.

— А-ну пошла вон отсюда! — орет малая, но выразительного постукивания зонтом достаточно, чтобы держать ее на безопасном расстоянии. Безопасном для нее, само собой, хотя эта дура наверняка думает иначе.

— Шутов где? — Уверена, что если бы он был дома, даже где-то в глубинах этой квартиры, он бы точно услышал этот «вой пожарной сирены».

— Спит! — кривляется она.

— А ты, значит, собачонка — сторожишь?

Она врет как дышит. Врет как «умеют» врать бестолковые девчонки с бешенством матки, когда на их пути вдруг появляется красивый обаятельный мужик. Как там сказала Юля? «Желающих всегда будет легион…». Но ведь каким-то образом она попала в квартиру.

— А я его девушка! — еще больше орет глупая Валерия, даже не подозревая, что ровно этого последнего штриха мне как раз и не хватало, чтобы окончательно убедиться — девушкой Шутова она может быть разве что в своих влажных ванильных мечтах.

— От тебя псиной воняет, ты в курсе вообще? — Снимаю пальто, бросаю его на тумбу, продвигаясь вглубь широкого коридора.

— Немедленно убирайся!

— Или что? Хозяин вернется и вышвырнет тебя за порог?

— Да ты вообще кто такая?!

Я как раз выбираю между вариантами «жена» или «супруга», когда дверные замки лязгают снова.

Дверь открывается под «аккомпанемент» стремительно бледнеющего, покрывающегося пятнами лица малолетней заразы.

— Так, я… — Димка, с мокрыми после дождя волосами и в мешковатом свитере, который сползает с одного плеча, замирает на пороге.

Обращаю внимание на пакет в его руках.

С принтом в виде собачьих лап. Или кошачьих?

— Лори?

Если бы я не была такой злющей мегерой, то первым делом достала бы телефон и сделала пару драгоценных кадров. Шутов, который впервые в жизни выглядит растерянным — это просто целый лот для «Сотбис» [3].

— А я тут с твоей новой обезьянкой как раз знакомлюсь. Вот, — улыбаюсь примерно так же «мило», как и клоун из «Оно», — все жду вежливое приглашение на чай.

— Чё, блядь? — Шутову нужна буквально секунда, чтобы оценить обстановку, поставить пакет на тумбу и смахнуть с лица текущий с его волос дождь.

Он так коротко подстригся, что теперь его волосы кажутся абсолютно белыми. Идеального цвета, не запачканного никаким посторонним желтым или серым оттенком.

Модная челка прилипла ко лбу.

Но ему все равно очень идет.

И мне нужна вся моя стойкость и выдержка, чтобы не опускать взгляд на торчащее из выреза странного свитера крепкое плечо. И не пялиться на цепочку с крупным медальоном на его какой-то, блин, абсолютно невероятно красивой шее.

— Значит так, это, — Шутов кивает на малолетку, которая с его появлением моментально притихла, — ветеринар. На хуй бы мне уперлась другая обезьянка, когда у меня и так одна уже есть? На всю голову отбитая! Блядь, Лори, ты сейчас серьезно?! Еще я, блядь, детский сад на выезде не трахал! Совсем сдурела?!

— Ой, прости, пожалуйста, что задела твои нежные чувства, Шутов! — Театрально складываю ладони в молитвенном жесте, а потом размыкаю их и пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки. — Ты же у нас одуванчик невинный! Просто образец сексуальной избирательности! Или у вас все серьезно? Да?! В самом деле?!

Девчонка, попавшая в самый эпицентр нашего пинг-понга, сжимает голову в плечи почти как черепаха, и неловко пятится то в одну, то в другую сторону, видимо так до сих пор и не решив, к чьему берегу безопаснее прибиться.

— Она вот сказала, что вы встречаетесь! — сдаю эту дуру с потрохами, прекрасно, впрочем, осознавая, что из ее глупого рта не вышло ни слова правды. — Что, Дмитрий Викторович, седина в бороду — бес в ребро?!

— Да что за ёбаный в рот. — Дима в два шага берет мелкую за шиворот, реально как котенка, тащит к двери ее совершенно не сопротивляющееся тело. Дает деньги на такси и толчком захлопывает дверь. На пятках разворачивается ко мне. Поджимает губы. — Что такое, Лори? Не ёбаная женщина — хуже злой собаки? Ну ок.

Проводит по мне взглядом, и я начинаю проклинать себя за то, что приехала к нему в своем «жутко сексуальном» офисном дресс-коде. А он вон просто хоть на обложку плейбоя, даже в одежде, потому что одно это дурацкое голое плечо выглядит покруче любого самого грязного порно.

Нам же поговорить надо.

Господи.

Я только что из его квартиры какую-то малолетку выгнала. И вообще в шаге от истерики.

Но мой взгляд намертво, как прибитый, прикован к нему.

Потому что Шутов вообще без тормозов — стаскивает свитер через голову, швыряет его на пол. Прет прямо на меня всем самым сексуальным, горячим, таким мать-его-ужас-сдуреть-каким-мускулистым-телом.

Мамочки.

Боже.

Я на этом животе с самыми идеальными в мире кубиками хоть сейчас кончить готова. Просто притронусь — и точно с ума сойду.

Так шатает от адреналина, что невольно пячусь назад как рак.

Да меня сейчас вдобавок еще и размажет от его запаха.

— Шутов… стой, где стоишь…

— Ага, вот прям так и сделал.

Он такой красивый, божечки.

Я даже пискнуть не успеваю, когда хватает за запястья и задирает над головой, расплющивая меня об стену, пришпиливая бедрами, как глупого мотылька.

Как же от него пахнет.

Дымом, мокрым лесом, черным туманом.

Зверюга бешеная.

— Шутов… — Непроизвольно вытягиваюсь на носочках. — Слушай, нам нужно поговорить… Свитер надень.

— Не-а, — улыбается как настоящий дьявол. Только белобрысый. Только в миллиард раз красивее любого Дьявола. — Ты же за лекарствами приехала, обезьянка? Дофамин, окситоцин, поебень всякая. Вот, считай, я снял упаковку.

— Дим… Димка… — Я сейчас просто нафиг задохнусь. Если раньше не сгорю от его раскаленного тела, прижигающего, клеймящего мое даже через одежду.

— Значит так, обезьянка. — Наклоняется к моим губам, дышит на них, но даже не пытается поцеловать. — Через пятнадцать минут у меня японцы онлайн. И пропустить эту хуйню второй раз я точно не могу. Поэтому сейчас я тебя быстро жестко ебу, ты успокаиваешься, тихонько лежишь в кроватке и не мешаешь мне работать. А потом мы поговорим.

— Больной, блин.

Он все-таки прикусывает мою нижнюю губы, так сильно, что как будто почти до крови.

— Ты такой придурок, придурок…

Мои руки Дима отпускает только на несколько секунд, чтобы стащить с меня платье.

Подцепляет пальцами узкий нижний край, тянет вверх, и я мысленно благодарю провидение за то, что сегодня в последнюю минуту раздумала надевать юбку и блузку, и пиджак. Пара секунд, которые Шутов тратит, чтобы вытащить меня из этой тряпки, буквально поджигают голодные нервы.

Я приехала к нему разговаривать.

Но, блин, я умру, если мы не займемся сексом прямо сейчас, даже если это ужасно короткие пятнадцать минут. Ненавижу японцев! Прости, Токио!

Дима сдергивает платье, и вместе с ним куда-то в сторону летит заколка для волос. Мотаю головой, чтобы привести прическу хотя бы в какой-то порядок.

— Блядь, Лори, ты реальная вообще? — Дима хмурится, а потом порывисто протягивает ладони, обхватывает мое лицо своими совершенно офигенными пальцами и тянется, как магнит.