Алекс Савчук - Прутский Декамерон
Наташа, облаченная в халат моей жены и в ее же тапочки, прямо после ванной отправилась осматривать квартиру, и у меня от этой умильной картины сердце слегка заныло от восторга, но я быстренько пришел в себя, подобрался и тут же напросился быть ее гидом. Войдя в спальню, Наташа, остановившись у трюмо, долго изучала разложенную на нем косметику, недоверчиво покачивая головой: косметика здесь была представлена в самом широком ассортименте, и почти вся – французского производства.
Потом девушки на несколько минут куда-то исчезли, и мы с Кондратом, спохватившись, отправились на их поиски. Увидев же их вновь, заметно огорчились. И было от чего: Наташа и Виктория вновь облачились в свою походную одежду, а на мой удивленный вопрос: «зачем?» ответили, что им неудобно садиться в халатах за стол. Конечно же, мы с Кондратом не допускали даже мысли, что девушкам удастся ускользнуть из наших рук – у них теперь, даже если бы в их прекрасных головках могла возникнуть подобная идея, просто не было шансов на побег.
Кондрат с Викой сели рядом и, несмотря на то, что были едва знакомы, тут же принялись подшучивать и подначивать друг дружку; мы же с Натальей являли собой редкий образец единодушия, общаясь по-прежнему в основном взглядами и улыбками. Мы посидели с полчасика за столом, болтая о всяких пустяках, выпили шампанского, закусили тортом, затем я, обращаясь к Кондрату с Викой, произнес нашу условленную фразу, звучащую, правда, несколько неуклюже, но в то же время как бы шуточно:
– Ребята, а вы не желаете ли прогуляться!
Кондрат тут же встал, подал Виктории руку, и повел ее во вторую комнату – спальню, которая была предоставлена в его распоряжение. Я проводил их взглядом: надо признать, они были достойной парой – высокий и ладно сложенный Кондрат придерживал под локоть рослую и стройную – ему под стать – хорошенькую блондинку.
Оставшись наедине с Наташей, я вдруг почувствовал себя – о, ужас! – в некоторой растерянности. Если она не захочет интима, подумал я, то я не смогу настаивать – красота этой девушки сыграла со мной злую шутку: я готов был ей как богине поклоняться, но грубить действием по отношению к ней, принуждать к любви – не готов. Хотя кровь во мне буквально бушевала, я не смог бы позволить себе даже легкого нажима, нередко необходимого для первого контакта, при первой близости. Короче – я весь был в ее власти, и теперь все дальнейшие наши отношения зависели только от нее – от этой необычайно красивой девушки по имени Натали.
Пока же я смотрел на мою пассию (очевидно, телячьими влюбленными глазами, надеясь лишь на то, что она не сможет разобрать их выражения в свете свечей), девушка неспешно расправлялась с куском торта, ее манеры при этом были под стать ее внешности – безукоризненны.
Я смотрел на нее и нервно курил, на протяжении всего сегодняшнего вечера я курил одну сигарету за другой и докурился, в конце концов, до одури в голове и противной горечи во рту.
Извинившись перед Натали, я вышел на минутку в ванную комнату – почистить зубы, а по дороге назад услышал как в спальне, где расположились Кондрат с Викторией, зреет конфликт: шумный спор между ними разгорался, голоса звучали все явственней и громче. Такой поворот дел меня абсолютно не устраивал, поэтому я тихонько постучал в двери и вошел. Сцена, которую я застал, была не для слабонервных: Кондрат волочил Вику спиной по полу, ухватившись руками за ее джинсы в районе лодыжек и пытался вытряхнуть ее из них, та же сопротивлялась изо всех сил. Кондрат раскраснелся, очевидно утомившись уже атакующими действиями, и начинал грубить Виктории, потому что войдя, я услышал буквально следующее: «Давай же, дура, немедленно выпрыгивай из штанов, не то ты у меня выпрыгнешь с 4-го этажа».
Мое появление, похоже, не удивило их, и Вика жалобным голосом тут обратилась ко мне:
– Савва, ну скажи хоть ты ему, что он со мной делает?
– Ребята, дорогие мои, – сказал я. – Договоритесь между собой как-нибудь сами, полюбовно, только прошу вас, не мешайте нам!
В голосе моем звучала неприкрытая мольба.
– А что он?.. – продолжая лежать на полу, хотя Кондрат уже оставил ее в покое, сказала Вика. – Я лично не собираюсь никому мешать, лишь бы меня не трогали.
Кондрат зло глядел на Викторию – мне показалось, что еще секунда и он, набросившись на девушку, надает ей пощечин, или, того лучше, тоже начнет мне на нее жаловаться.
Прижав к губам указательный палец, я посмотрел на каждого из них несколько секунд, затем вышел из комнаты, плотно прикрыл за собой дверь и секундой позже присоединился к Натали.
Натали сидела на диване, скрестив руки на груди, полуприкрытыми глазами наблюдая за пламенем свечи. В мягком свете свечей она казалась еще более прекрасной. Испытывая к этой, еще час тому назад незнакомой мне девушке, бесконечный прилив нежности, я молча опустился перед ней на колени и обнял за талию. Натали стала гладить мои волосы, пропуская их сквозь пальцы; девушка что-то шептала при этом.
Я не вслушивался в то, что она говорит: находясь у ее ног, я и так уже чувствовал себя на вершине блаженства. Но внезапно в потоке слов я расслышал сказанное ею как бы между прочим, что я не захочу ее как женщину. Я?! Ее? Не захочу?! Ну, это уж слишком! Услышать такое было свыше моих сил – девушка, вероятно, сомневается в моей готовности обладать ею. Кровь ударила мне в голову, и я одним движением опрокинул Натали на диван и сжал ее в своих объятиях. И тут же встретил мощный отпор – своими маленькими ладошками она уперлась мне в грудь.
И откуда взялось столько силы в таком хрупком теле? Мы барахтались на диване минут десять-пятнадцать и оба громко сопели борясь без слов, пока я сумел освободить Натали от одежды – ужасно тесных джинсов и свитерка вместе с рубашечкой; тонкие, ажурные трусики я сдернул с нее одним движением, после чего, наконец, она осталась нагой – лифчика под свитерком не оказалось. Близость ее тела обожгла меня, я замер, жадно разглядывая девушку, и в эту секунду Натали вдруг уронила по сторонам руки и перестала сопротивляться. Но и теперь я не набросился на нее, нет: я целовал ее, шепча какие-то бессвязные слова, она нежно целовала меня в ответ. Мои руки ласкали ее небольшие, но такие прелестные, словно бархатные грудки, гладили ее упругий животик, затем спустились ниже, к паху, где пальцы моей руки вдруг наткнулись на какие-то странные бугорки на ее коже.
Инстинкт самосохранения в одно мгновение подавил физиологию, и я, стараясь не обидеть Натали, сел, выпрямился в постели и спросил ее: «Что это у тебя, милая?» – еще ничего не понимая и не соображая, страха у меня тоже не было, лишь недоумение и легкая растерянность овладели мной.
