Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

— Твоя сестра и правда не умеет держать язык за зубами, — с легкой усмешкой замечает она.

— В ее защиту скажу, я сам начал расспрашивать.

Она тихо смеется.

— Думаешь, стоит согласиться?

— Думаю, стоит поступить так, как того требует сердце. Ты уже ведешь уроки плавания, и я знаю, какое удовольствие тебе это доставляет, — но могу с уверенность заявить, что Джози этого мало. Она жаждет большего; просто не хочет возвращаться туда, где все будет напоминать о маме. — Сделай то, чего сама по-настоящему хочешь, а не то, чего желала бы твоя мама.

Она молча обдумывает мои слова. Я замираю, гадая, не перегнул ли палку, но Джози обвивает руками мою шею и с облегчением выдыхает.

— Хочешь поговорить о том электронном письме, которое все время откладываешь?

Я неосознанно чуть крепче ее сжимаю, но Джози не жалуется и не отталкивает меня.

— Само знание того, что его нет рядом, не позволяет взглянуть. Знание, что этого не сможет сделать он, — признаюсь я. — Я чувствую, что не заслуживаю этого.

— Я понимаю, но очень даже заслуживаешь. Не позволяй разуму обманывать тебя, внушая, что чего-то недостоин, потому что я не знаю никого, кто заслуживал бы этого больше.

Я хочу возразить, но она продолжает:

— Ты достоин лучшего, Дэниел. Всего самого лучшего, ты это заслужил, — она с горестью выдыхает. — Я всей душой ненавижу сожаление. Каждый раз, слыша его, тело начинает зудеть. Ничего другого я не слышала, когда мама умерла, — шепчет она мне на ухо с такой болью, что душа начинает болеть, и я чувствую, как каждый дрожащий оттенок ее голоса словно режет ножом по сердцу. — Возможно, ты тоже его ненавидишь, и поэтому продолжать не должна, но мне так жаль, — ее дыхание сбивается, а в горле, по-видимому, образуется ком. — Мне жаль, что тебе больно. Жаль, что не могу забрать твою боль. Если бы могла, я бы это сделала.

Я плотно зажмуриваюсь и обнимаю ее. Если бы Джози знала о том темном тумане, ей стало бы только хуже.

Мне нужно быть счастливым ради нее. Я могу таким стать. Могу стать счастливым.

— Все в порядке, — я беру ее за подбородок и приподнимаю лицо. Ненавижу себя за то, что стал причиной ее покрасневших глаз и слез, ручьями катящихся по щекам. — Со мной все будет хорошо, — я улыбаюсь, стараясь, чтобы улыбка вышла широкой, светлой, убедительной, лишь бы Джози не волновалась. — Обещаю, — я стираю слезы с ее кожи и целую в губы. — Не грусти. Я в порядке. Клянусь. Давай, продолжим же урок. Я правда хочу, чтобы ты завтра пришла, — целую ее еще раз и притягиваю к себе, снова обнимая. — Я в порядке.

48

Джозефина

Я счастлива.

Сложно поверить, что я вообще могу так думать, но это правда. Хотя все же присутствует грызущее изнутри чувство. Я не пытаюсь строить из себя пессимистку, но никак не могу отделаться от ощущения, что что-то упускаю. Просто не знаю, что именно.

— Наконец-то ты пришла, — говорит Пен, пока мы спускаемся по ступенькам к местам на стадионе.

— Пришлось поставить Дэниелу нечто вроде ультиматума. Иначе меня бы здесь не было, — это ложь. Конечно, я бы пришла. Раньше не было повода, а теперь он появился. Дэниел мой.

— И какой же? — с живостью спрашивает она.

— Что если не увижу прогресса на уроках, я не приду, — я направляюсь следом за Пен, пробирающейся к ряду, где мы должны сидеть. Он прямо рядом с домашней зоной¹¹⁰.

Мы устраиваемся на местах, и тогда Пен поворачивается ко мне. В ее взгляде и улыбке сквозит мягкое восхищение.

— Спасибо, что не бросила его.

— Не нужно меня благодарить. Я просто...

— Нужно. Он тебе доверяет и достиг большего прогресса, чем с кем бы то ни было еще.

— Он рассказал об уроках?

— Не добровольно. Пришлось все из него вытягивать. Но рассказывает уже не с той тревогой, что раньше. Да и тобой явно очарован, так что ты делаешь все правильно, — ухмыляется она.

— Правда? — я верчу кольцо на пальце, ненавидя то, как легко румянец заливает щеки. Не сомневаюсь, она это заметила, отчего теперь буквально сияет.

— Еще бы, постоянно: «Джози сказала, что у меня получается», или «Джози сказала, что верит в меня», и «Джози то, Джози се», — она наклоняется ко мне, словно собираясь доверить тайну. — Знаю, прозвучит предвзято, потому что он мой брат, но, пожалуйста, дай ему шанс. Он – и не смей говорить ему, что я такое сказала – замечательный парень. Он готовит, заботливый, его язык любви – внимание и забота, он преданный. И это даже не четверть всех положительных сторон. Перестань его мучить и просто дай шанс. Обещаю, Дэниел оправдает все ожидания.

Лицо пылает, а губы растягиваются в улыбке, да такой, что ноют мышцы. Я приказываю себе успокоиться, но не могу. Дэниел обещал, что никому о нас не скажет, пока сама не дам зеленый свет.

Я тяну время, боясь признать реальность и потом смотреть, как все рушится. Не хочу бояться, но Дэниел не тот, с кем я убиваю время ради развлечения. Все по-настоящему, и для меня он особенный. Я не хочу все испортить.

— Я не могу... — я нервно тереблю пуговицу на джерси.

— Ох, подожди. Он тебе не нравится?— она резко отстраняется, выражение лица пропитано сожалением. — Не слушай меня и не расстраивайся. Прости. Я не хотела давить, просто Дэнни ты нравишься, и я решила, что, может быть, он тебе тоже, особенно после того поцелуя в баре. Я все неправильно поняла, — она сжимает губы в извиняющейся улыбке. — Так вы... друзья с привилегиями или типа того? — Пен морщится от собственного вопроса, словно ее воротит от одной мысли о том, чтобы знать подобное о родном брате.

Я не могу это прочувствовать, но, наверное, понимаю. Будь у меня брат или сестра, я бы тоже не хотела знать.

— Нет, типа в отношениях.

Она смотрит на меня в недоумении.

— Погоди, что?

Мне не стоило ничего говорить. Наверное, следовало сначала обсудить с Дэниелом, но это же его сестра. Может быть, он не станет противиться.

— Мы вместе. Просто не торопимся.

У нее отвисает челюсть, но через миг губы медленно расплываются в сияющей улыбке. Пен выпрямляется, закидывает ногу на ногу и вцепляется в подлокотник.

— То есть, технически вы встречаетесь?

Пожалуй, пришло время назвать вещи своими именами.

— Да, встречаемся. Дэниел мой парень.

Звучит безумно, но произносить подобное приятно. Мне нравится, как это звучит.

— Так я и знала! — раздается за спиной нетерпеливый голос.

Тело цепенеет, шея каменеет так, что я не могу повернуть голову, но в этом и нет нужды, я узнаю голос.

— Hola¹¹¹, — Пен вскакивает и приветствует родителей. Когда снова садится, те остаются стоять, уставившись на меня. Его мама, Эсмеральда, улыбается так же широко, как и Пен, а вот отец, Хулио, просто смотрит.

Совсем не так я представляла следующую встречу. С его мамой прежде я уже общалась, но не с отцом, если не считать того раза у костра, когда мы обменялись лишь приветствиями.

Когда я не встаю, Эсмеральда наклоняется, чтобы обнять меня, заставая врасплох. Понимаю, я должна ответить, но не могу. Но та, похоже, не обижается, когда отстраняется.

— Я безумно рада, что ты пришла. Я привезла понравившийся хлеб. Conchas¹¹², mantecadas¹¹³ и orejas¹¹⁴, но мы оставили их в номере отеля. Принесла бы сюда, если бы знала, что увижу тебя. Прости.

Она подумала обо мне. Запомнила.

— Спасибо, все в порядке. Это вышло спонтанно, — я снова верчу кольцо и рассказываю про ультиматум.

Сначала они молчат, переводя взгляд куда-то в сторону. Я смотрю на Пен, пытаясь понять, что сказала не так.

— Дэнни не рассказывал про уроки, — отвечает она на мой безмолвный вопрос.

Я приподнимаю брови, шокированная тем, что он держал происходящее в тайне, и тревожась, что, быть может, и не хотел извещать родителей.