Дорис Мортман - Истинные цвета
Уехав из Сан-Франциско, Филипп устроился репортером в маленькую газету в Сент-Луисе. После нескольких лет усердной и плодотворной работы ему удалось провести несколько журналистских расследований, которые нашли отклик во всей стране. Однако он хотел не только писать для «Сент-Луис репортер», но и владеть этой газетой.
Еще в колледже Филипп понял, что благодаря карточным играм можно заработать кучу денег. Ко времени окончания колледжа он скопил сто пятьдесят тысяч долларов, с которыми и вышел на биржу.
С помощью этого капитала и благодаря отцовской фамилии Филипп купил «Сент-Луис репортер». Несколько лет спустя, когда он захотел получить дивиденды с вложенного капитала и приобрести сеть газет на среднем западе, оказалось, что его банковские счета находятся в плачевном состоянии. Вскоре после его встречи с банкирами семейный адвокат Джон Хармс предоставил ему сертифицированный чек на полмиллиона долларов. Филипп принял отцовскую помощь. Теперь финансовую поддержку ему предлагала мать.
– Я не знаю, что и сказать.
– Естественно, – ответила Оливия с улыбкой. – Я бы предпочла, чтобы ты вообще молчал. Говорить буду я, а ты слушай.
Оливия расположилась поудобнее, и Филипп испытующе посмотрел на нее. В его сознании существовал совсем другой образ матери, детский – обожаемый и не лишенный предвзятости. Теперь он смотрел на нее глазами взрослого мужчины, объективно и с явным восхищением. Она была невероятно привлекательна, и Филиппу это нравилось.
– Старая мудрость гласит: «Абсолютная власть разрушает абсолютно», – начала Оливия. – Мне кажется, это справедливо по отношению к твоему отцу. Когда мы поженились, он был молод и силен. Потом он стал копить деньги и стяжать власть. И чем больше он приобретал, тем сильнее портился его характер. – Она помолчала, взболтала остатки бренди в бокале и залпом выпила. – Я оставалась с ним только из-за тебя, – с трудом вымолвила она. – Когда тебе исполнилось семь лет, у меня завязался роман с Джеем Пирсаллом. Он был честен и благороден. И полюбил меня именно в тот момент, когда любовь была мне просто необходима.
Именно Джей успокаивал меня, когда я плакала от горя и усталости после того, как я часами делала тебе массаж в связи с твоим диагнозом – подозрение на полиомиелит. Джей дал мне силы и мужество пережить этот страшный период и не сдаться. Твой отец был слишком озабочен своей персоной, ему было все равно. Когда такая жизнь стала просто невыносимой, я попросила развода. – Ее губы скривились в задумчивой усмешке. – О, он был счастлив развестись со мной, но не собирался отдавать мне ничего, в том числе и сына.
Филипп разволновался так же как мать, но по другой причине. Он заново переживал болезненный период своего детства, когда ему так ее не хватало. Ему нужно было время, чтобы разобраться в собственных мыслях и чувствах. Он слишком долго жил представлениями, которые ныне объявлены ложными и несостоятельными.
– Как тебе известно, Джей биржевой брокер, – продолжила Оливия. – Но тебе неизвестно, что в начале своей карьеры он использовал служебную информацию для своих целей и выгоды своих клиентов. Нельсон был одним из них. Собрав досье на Джея, он угрожал ему передать его в службу безопасности. – Она деланно рассмеялась. – И так рассвирепел, узнав, что я ухожу к Джею, что поклялся подвергнуть наш с ним роман публичному осуждению. Адвокат посоветовал мне согласиться с условиями развода.
Оливия топила тяжелые воспоминания в бокале бренди. Филипп же тем временем старался удержать образы, которые проносились в его сознании. Но он не был готов немедленно и полностью принять сторону матери.
Оливия подняла на Филиппа полные слез глаза.
– Я взяла то, что смогла, и оставила то, что не сумела взять. После брака с Джеем и переезда в Нью-Йорк я официально оформила попечительство. Нельсон снова женился. Я думала, что со временем он займется новой семьей, но его желание во что бы то ни стало взять реванш оказалось сильнее. – Она отставила бокал на столик и прямо взглянула на Филиппа. – Но теперь все в прошлом. Нельсона уже нет. Мы остались вдвоем, и я хочу начать все сначала. Я все еще твоя мать и люблю тебя.
Филипп, потрясенный обилием противоречивых воспоминаний, только покачал головой:
– Посмотрим, я не знаю.
– Что ж, по крайней мере ты не отверг меня сразу же, – сказала Оливия и, поднявшись, погладила его по щеке. – Для начала это не так уж плохо.
Нина вновь и вновь задавалась вопросом, правильно ли она поступила, приехав сюда. Когда Гартвик сообщил ей о том, что собирается в Швейцарию на похороны Нельсона, она, не раздумывая, ответила, что тоже приедет.
В ее планы входило снова завоевать расположение Филиппа, но это оказалось не так-то просто. Затем она столкнулась с Изабель. А теперь Нина заметила в гостиной тетю Флору и Алехандро. Неужели ее неприятностям не будет конца?
Впрочем, она колебалась. Может, подойти к ним? Или притвориться, что она их не замечает? В конце концов ее восхищение старшими представителями семейства взяло верх.
– Флора Пуйоль! – Нина с приветливой улыбкой двинулась им навстречу. – Алехандро Фаргас! Какой сюрприз!
На лице Флоры не дрогнул ни один мускул, Алехандро удивленно приподнял брови.
– Тетя Флора, – произнесла Нина тихо, надеясь, что никто посторонний ее не услышит. – Это я, Нина. Вы меня не узнаете?
Флора взглянула ей прямо в глаза, спокойно и выдержанно, давая понять, что возраст не повлиял на ее способность узнавать людей, и отчетливо произнесла:
– Нет. Я вас не узнаю.
– Я однажды гостила у вас в Кастель летом. Это было много лет назад, я тогда была ребенком. Разумеется, с тех пор я сильно изменилась. – Нина неловко пожала плечами. – Я до сих пор помню эту сказочную вечеринку в вашем загородном доме. Как же было здорово!
– В прежние времена я знала Нину Дюран, – проговорила Флора, пристально глядя в лицо молодой женщины. – Она и моя внучатая племянница Изабель были закадычными подругами. Насколько я помню, Нина Дюран была милой и доброй девочкой. Она ценила семейную близость. Жаль, что ее больше нет.
Флора прекрасно владела собой, в ее тоне не чувствовалось ни раздражения, ни обиды, ни горечи, и Нина поняла, что ей не удастся вернуть прежнее расположение стариков.
– Вероятно, я ошиблась. – Ее голос прозвучал резко, хотя она старалась по возможности его смягчить. С этими словами она развернулась, но Флора ухватила ее за руку.
– Семья – это сильная связь, Нина. И она определяется не кровными отношениями, а тем, что есть в твоем сердце. Те, кто любит тебя, любят без всяких условий. И не важно, что вас разъединило, сколько времени прошло. Если тебе нужна любовь близких, она у тебя будет.
