Барбара Брэдфорд - Помни
— Мне, наверное, не стоило ничего рассказывать Анне. Как ты думаешь, Ники? Надо было бы сохранить все в тайне.
Ники убедила его, что он поступил совершенно правильно, и Филип повеселел.
— Я очень люблю ее, Ники, вот уже много лет, — признался он. — Даже не мог поверить своему счастью, когда она наконец согласилась стать моей женой. И рассказал ей о Чарльзе, потому что уважаю ее, потому что мы всегда были откровенны и честны друг с другом. Ни она, ни я никогда не прибегали ко лжи. Анна разумная женщина, и я подумал, что она имеет право знать то, что знаю я о ее сыне, знать то, что Фрэнк доверил мне по старой дружбе. А еще я подумал, что ты тоже должна знать правду.
«Если только это и действительно правда», — сказала себе Ники, но вслух произнесла:
— Да, вы правы, Филип, вы и в самом деле поступили наилучшим образом. Ни одна женщина не хочет, чтобы мужчина обращался с ней как с недоумком.
— Ники, крошка моя, ты увиливаешь от ответа, — сказала Мария-Тереза. — Как это ты не знаешь, хочешь ли ты выходить замуж за этого, твоего Кли? Тебе следовало бы прояснить для себя собственные намерения.
— Но я и вправду не знаю, — возразила Ники. — Он сделал мне предложение только в воскресенье утром.
— Но сегодня-то уже вторник! — рассмеялась Мария-Тереза. — Пора, пора тебе разобраться в своих чувствах. Я думаю, что он надеется получить от тебя ответ по возвращении в Париж завтра утром. Не так ли? По моему мнению, ты должна сказать «да», дорогая. А что еще ты можешь сказать?
Ники улыбнулась француженке, ее дорогому другу с детских лет.
— Ах, Мария-Тереза, ты неисправимый романтик. А я ведь могу сказать «нет».
— М-м-м-да, пожалуй. С другой стороны, зачем тебе отказывать, если ты так влюблена в него?
— Почему ты так думаешь?
— Вижу по твоим глазам, моя крошка. Когда ты говоришь о нем, личико твое так и светится любовью.
Ники вздохнула.
— Поглядим. Полагаю, я приму решение в Провансе. В последние дни у меня не было времени подумать об этом. — Взглянув на часы, она воскликнула: — Ой, мне пора! Я обещала Йойо, что поужинаю с ним вечером, а у меня еще столько дел на сегодня. Спасибо за прекрасный обед. Бог даст, когда я вернусь из Прованса, с тебя уже снимут гипс, и я дам ответный роскошный ужин в «Реле-Плаца» в твою честь.
— Вместе с Кли, я надеюсь.
Ники кивнула.
— Вместе с Кли.
— А если мы все-таки не сможем отобедать, позвони мне перед отъездом в Штаты в конце сентября. Обещаешь, Ники?
— Обещаю. Не беспокойся. Но обед у нас будет непременно. Обязательно. — Наклонившись, Ники поцеловала Марию-Терезу в щеку. — Не надо, не вставай. Я сама найду дорогу.
— Оревуар, дорогая.
— Оревуар. Всего наилучшего.
Ники захлопнула за собой дверь и сбежала вниз по крутой лестнице. Выскочив на улицу, она повернула направо, надеясь поймать такси, и наткнулась на группу мужчин, выходивших в этот момент из ресторана расположенного рядом с домом Марии-Терезы.
— О, пардон, — воскликнула она, налетая на одного из них.
— Ничего, мадемуазель, — ответил человек и обернулся.
У Ники потемнело в глазах — перед ней стоял Чарльз Деверо.
— Боже мой!
Шагнув к ней, Чарльз схватил ее за руку и затолкнул в машину, ожидавшую у тротуара.
— Бернар, Хаджи, оревуар, — крикнул он и сел следом.
— Что происходит, куда ты меня везешь, Чар…
— Тихо, — шепнул он, оборвав ее. — Ни слова больше.
36
Они стояли друг против друга в гостиной неряшливой квартиры, куда он привез ее.
— Ради Бога скажи мне, что ты делаешь в таком захолустье, как Бельвилль? — спросил Чарльз. — Я глазам своим не поверил, когда увидел тебя. Что ты здесь делаешь?
— Прежде чем я отвечу на твои вопросы, — закричала Ники, — хотелось бы задать парочку своих!
Он кивнул.
— Хорошо. Я отвечу, если смогу.
— Сначала, ты заталкиваешь меня в машину, которая несется по Парижу, сворачивает на какую-то улицу, названия которой я не успеваю рассмотреть, а потом тащишь меня в этот дом. У меня нет ни малейшего представления, где я нахожусь. Где мы, могу я узнать?!
— Это квартира на улице Жоржа Берже, северо-восточнее Триумфальной арки, за парком Монсо, рядом с бульваром де Курсель.
— Почему ты запихнул меня в машину?
— Я не знал, что ты можешь сказать от неожиданности. Проще было привезти тебя сюда. А теперь говори, почему ты здесь. Бельвилль не самое лучшее место в городе. Ты что, готовишь репортаж? Интервьюируешь местных жителей?
— Нет, а что ты вообще имеешь в виду? Здесь и правда есть о чем рассказать?
Чарльз пожал плечами.
— Откуда мне знать.
— Но ведь ты первый об этом заговорил!
— Потому что я представить себе не могу, что привело тебя сюда, только и всего. Это арабский квартал, тут полно иммигрантов из Северной Африки. Впрочем, ты должна была знать это и без меня.
— Я навещала Марию-Терезу Буре, француженку, которая меня нянчила, когда я была маленькой. Я как-то рассказывала тебе о ней.
— Что-то припоминаю.
— Она переехала в Бельвилль, потому что ее друг живет здесь. Они решили быть вместе.
— Он что, марокканец, тунисец, алжирец?
— Не знаю, я его никогда не видела. — Ники тотчас вспомнила кускус, который на прошлой неделе Мария-Тереза заказывала на обед из ресторана под названием «Танжир». Она воскликнула: — А тот ресторан, из которого ты выходил, он североафриканский, так?
— Марокканский.
— Почему ты привез меня сюда? — опять принялась за свое Ники.
— Не хотелось разговаривать посреди улицы.
— А нам есть о чем разговаривать? — Она пристально посмотрела на Чарльза и добавила: — Ты мог бы мне доверять. Я бы тебя не предала. В Мадриде я дала тебе честное слово. Вот видишь, тебе не было необходимости умирать вторично.
— Ты ошибаешься. Я полностью доверяю тебе, Ники.
— Все думают, что ты был на том маленьком частном самолете, который взорвался в Мадриде на прошлой неделе. Мне сказали, что ты погиб в результате взрыва.
Пораженный заявлением Ники, Чарльз метнул на нее острый взгляд.
— Кто сказал тебе о самолете?
— Филип Ролингс.
Он заглянул ей прямо в глаза.
— Ты виделась с Филипом?
— Да. На этой неделе я летала в Лондон. В понедельник. Я ездила навещать твою мать, она была буквально раздавлена. Она стала сомневаться в том, что ты покончил жизнь самоубийством. Я приехала к ней обедать. Хотела убедить ее, что тебя нет в живых…
— Почему она стала сомневаться?
— Из-за фотографий. Тех, с телеэкрана. Твоих фотографий.
