Ольга Резниченко - Черта
— Но тем не менее. Тот факт, что Лерка вернулась живой, — это чудо. Правильно?
(замялся, невольно задергался, пожимая плечами и качая головой)
— Ну, можно и так сказать.
— Что же, дорогой мой, — шаг вперед и пригнулась, приблизилась своим лицом к его лицу, — признавайся. Что ЭТО, мать твою, БЫЛО???
(боится и на мгновение глаза на Свету поднять — уткнулся в пол)
Глубокий вдох — попытка говорить (шепотом)
— У меня были неверные данные о многом, что ее там ожидало.
Я думаю, вернее, почти уверен… Теперь только, я понял.
— НУ! — (не выдержала Киряева и рявкнула)
— Я думаю, Верха и не хотели смерти Лютика. В планах — напугать только…
Черт. Простите, — (нервно обнял ладонями лицо — стянув долой напряжение, и вдруг уставился взглядом мне в глаза), — Черт. Прости, Лера. Я думал, что метка Black на том задании только из-за 80 % вероятности появления Жуков, о чем и предупреждал же тебя. Помнишь?
— Да.
— Но, как теперь все мы поняли, на самом деле… это означало летальность исхода для исполнителя.
(невольно звонко сглотнула я;
но молчу)
— Прости, еще раз. Я помогу, подтасую все отчеты и документы. Запишем твой взвод, словно они тебе помогали, а следы BB сотрем…
— И еще, — вновь заговорила Киряева, хриплым, непривычно сухим голосом, — больше мы никого никогда в одиночку не отпустим на задание. Хватит из нас камикадзе. Усёк?
(несмело кивнул головой)
* * *…
Так и вернулась я в прежнее русло… тихого бытия.
Задания пока нам не вручали,
…и вот уже очередное тихое воскресенье сменилось понедельником.
Две недели — а ничего. Ничего в моей жизни не происходит.
Ночами дурные мысли лишь о Жуках, Жуках… Шаен и Киме…
Ким.
Черт. Больное чувство предательства… друзей, Данилы.
Прежней жизни…
Неужели эта моя тяга — ничто иное, как позывы гнилых задатков в человеке?
Нет, не хочу я так. Не хочу…
Я не смогу,
… и не хочу бросать своих друзей. Не хочу,
Но хотя бы помечтать можно? Помечтать… и только?
Знаю, знаю…
Ким. Ким — это просто ошибка. Я путаюсь с прошлым, а потому лживо воспринимаю реальность. Ошибочно.
Черт, нужно выбросить всё из головы — и жить дальше. С Даней, без Дани — но не пытаться намешать коктейль из грез и фантазий в новом флаконе. В новом человеке.
КИМ — НЕ ДАНЯ.
Он — другой.
И не стоит искать кого-то иного, из прошлого. Не стоит пытаться воскрешать… былое в другом человеке.
По крайней мере, это глупо… и жестоко.
Забыть.
Вот мой приговор всем этим играм грёз — ЗАБЫТЬ.
* * *И снова девки уже запрятались куда-то.
Снова со своими парнями?
Снова этот вечер я проведу в гордом одиночестве?
Не хочу больше ни читать книги, ни общаться с Артемом, ни играть в карты с Жуковым.
Черт! Ничего больше не хочу.
Пойду, поищу Киряеву — а нет, то пойду спать.
Больше высплюсь…
* * *Несмело постучала в дверь.
— Да? — тихий, горький голос Светки.
— Это я — Лера. Ты не занята?
— Заходи, — едва узнала я голос Юльки.
Резко пнула дверное полотно — и замерла в шоке.
— Что произошло? Юля??? — вмиг кинулась ей в ноги, обняла за коленки, испуганный взгляд в глаза. — Юленька? Почему ты плачешь?
— Я ей рассказала про Тимура.
— Тимура? А что с ним?
Вдруг резко оттолкнула меня Еременко, жадный рывок — и вылетела прочь из комнаты.
* * *(Юля)
Бегу, бегу…. мчу со всей дури, изо всех сил — сердце на пределе, едва справляется с волнением и пределом чувств, едва не захлебывается, такой родной ему, кровью…
Еще один поворот — и, не церемонясь, пинаю его дверь долой, выбив замок к чертям собачим.
(испуганно подскочил с кресла; замер — пристальный взгляд в глаза)
— Ч-ч-что-то случилось, Юля?
— ЭТО — ПРАВДА??
(завопила, завизжала я, как бешеная)
— Что?
(замер, оцепенел; едва находит силы дышать)
— То, что всё это время, всё, что творилось в наших жизнях, с момента, как попали в Низы, ты… ты всё это делал для меня? Ради меня?
(стыдливо отвел взгляд в сторону; молчит)
(шаг ближе к нему)
— ЧЕРТ! НЕ МОЛЧИ!!! ТИМУР!
(едва слышно)
— Не пойму о чем ты.
(нервно рассмеялась я;
глотаю, глотаю слезы и лихорадочно дрожу)
— Чертов придурок, — (шаг вплотную), — да не будь ты таким трусом.
Скажи, скажи мне правду в лицо…
Молю…
Скажи.
Скажи, Тимка…
(молчит, не двигается, не дышит)
— Скажи, Тим. Умоляю, — вмиг прижалась к его груди, уткнулась носом в шею…
(больной, жалостливый шепот на ухо), — Скажи.
(шумно сглотнул)
— Тимка, скажи, молю…
— Я ЛЮБЛЮ тебя. И любил всё это время.
… будто кто выстрелил мне в мозг —
иголками слова…
… тысячью уколов,
острые осколки…
…разрезана душа
Бог мой!
(сорвалась планка)
Нервно вдруг заныла, завыла, запищала я от накала чувств, взрыва —
и… вытекающего облегчения
Резко дернулась — прилипла, впилась поцелуем ему в губы.
— Мальчик мой. Тимка мой…
(и снова целую)
Опешил, растерялся — боится даже дрогнуть под моим напором.
(а я всё притуляюсь, жадно притуляюсь к его груди, алчно упиваясь ароматом, ароматом такого дорогого мне человечка)
— Юля, — несмело позвал меня.
(приводя невольно в чувства, отрезвляя, возвращая на мгновение в реальность)
— И я люблю тебя, Тимка. Очень люблю.
И вовсе закляк. Застыл — пропала даже мелкая дрожь.
Шок прибил его гвоздями к полу…
Несмело вновь коснулась его уст своими губами
— Сладенький мой, любимый, — тихо шепчу… на грани бреда.
Еще мгновение — и удивленный взгляд спустился, коснулся моих глаз.
— Юленька, — вмиг крепко сжал меня за талию (наконец-то пришел в себя).
Резкий рывок — и усадил на стол, прижался всем телом к моему.
Взволнованно облизался — и тут же припал к моим губам,
