Виктор Ермаков - Святая, смешная, грешная
– Хорошо, я отпускаю. Ты свободна, – произнёс Костя.
Почувствовав свободу, я инстинктивно поджала ноги под себя. Теперь я стояла на коленях, всё так же держась за спинку кровати, уткнувшись лицом в подушку. В спальне повисла тишина. Боясь, что Костя задумал какую-то хитрость, чтобы опять попытаться стащить меня с кровати, я сильнее вцепилась в прутья спинки и оглянулась – свитер, словно большая чёрная птица, пролетел и упал на пол… Джинсы он снял с такой скоростью, словно они горели на нём, выпустив на волю в полной боевой готовности член.
– Чёрт, – вскрикнул Костя, при этом его взгляд метнулся от моей попы к лестнице. – Катя, стой так, не шевелись, я пулей! Шашлыки горят.
Боясь загреметь вниз по лестнице, он одной рукой придерживаясь за стену, а другой скользя по перилам, прыгал через ступеньку вниз. При каждом прыжке его торчащий член будто кланяясь мотал головой вверх-вниз, словно молясь: «Только бы парень не споткнулся». Говорят же, сдуру можно и член сломать.
– Ребята, осторожней с огнём, берегите себя! Мы ждём вас! – крикнула я вдогонку, шмыгнув в туалет пописать.
Через полчаса прохладная кожа кресла каминного зала остужала моё разгорячённое тело. Я сидела в нём, доедая остатки сильно подгоревшего шашлыка. Костя стоял у камина, пытаясь исправить ситуацию, нанизав на шампур пару оставшихся ещё не приготовленных кусков баранины. Рдеющие угли камина делали его обнажённое, ещё не успевшее остыть от страсти тело, багровым.
– Кать, извини меня, это я, конечно, виноват в том, что сгорели шашлыки. Проглядел, – говорил Костя, прикрывая ладонью лицо от жара камина.
– Не болтай «ерундой»! Всё было просто великолепно! И вообще, отойди подальше от этого пекла, головку может перегреть, – при этих словах я сделала строгое озабоченное лицо и посмотрела Косте в глаза, затем опустила взгляд ниже.
– О небеса! – картинно подняв руки, в одной из которых он держал шампур с мясом, простонал Костя. – Эта женщина просто издевается надо мной.
– Не издеваюсь, милый. Забочусь! И не мог бы ты не размахивать шампуром с последними кусками мяса? Два куска это, конечно, «не еда», но всё же…
В Москву мы ехали почти по полупустой дороге. Шутили, улыбались, вспоминая прекраснейший вечер и бесподобную ночь. Но чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее меня одолевала какая-то внутренняя тревога… Сейчас мы были, наверное, самые счастливые и влюблённые на свете, и кто бы мог знать, что всё это так быстро, в одночасье исчезнет… На смену радости придут печали, тревоги, разочарования и рушившиеся на глазах надежды…
– Меньше чем за час доехали. Всё-таки я был прав, что выехали пораньше.
– Согласна. Не хотелось бы все эмоции, классное настроение и впечатления растерять в нескончаемой вечерней пробке. Спасибо, Костик, всё было просто незабываемо! Ты умничка!
Мы сидели в машине возле моего подъезда, а я всё не решалась начать отложенный разговор.
– Катёнок, ты что-то хочешь ещё сказать? Вижу, у тебя настроение как-то пропало. Что-то не так?
– Костя, знаешь, я просто не хотела портить праздник, который ты мне подарил. Ну, в общем, я немного порылась в инете и кое-что выяснила про этого Ансакова…
Тут я замолчала и посмотрела Косте в глаза, секунду назад решив, что не стоит говорить про встречу с Георгием.
– Кать, если ты говоришь об информации, размещённой в инете или СМИ, то думаю, что всё это я знаю. Ничего нового.
– Как? Ты всё это знал и связался с ним? – вытаращив на Костю изумлённые глаза, спросила я. – Как тебе вообще пришло в голову иметь с дело таким человеком? Ты же читал, что о нём пишут!
– Читал, да только поздно уже было… Верующий человек, в кабинете икон больше чем портретов Путина, бывший милиционер… Мне и в голову не приходило проверять, наводить справки про него.
– Ей Богу, Костя! Ты шутишь что ли? Да ты посмотри по телевизору, с какими глазами они стоят в церкви – лица просто святые, и неважно, что вчера он был рьяным коммунистом и о Боге и не вспоминал. Или лица некоторых чиновников блестят, словно блинами вытирались! Стоят крестятся, в костюмах и галстуках ценою в половину алтаря, рядом – любовницы в шубах, словно боярыни. Разворовали полстраны, теперь грехи замаливают.
– Всё, Кать, закрыли эту тему! – достаточно резко сказал Костя. – Чего теперь-то кулаками махать? Раньше думать нужно было. Целую тебя, зайка. Всё будет хорошо, беги.
– Хорошо, я пойду. Спасибо ещё раз за выходной! И будь, пожалуйста, осторожней.
Я поцеловала Костю, вышла из машины и стояла у подъезда, махая ему рукой, пока он не скрылся за углом дома.
Глава 11
На Москву неумолимо наступала осень. Каждый день она забирала по одному тёплому деньку, взамен предлагая холодные, косые дожди да жёлтую опавшую листву под ноги. А сегодня утром, выйдя из подъезда, я увидела застывшую лужу. Как когда-то в детстве, осторожно, боясь поскользнуться, но не имея сил справиться с желанием, я ступила на лёд – белые лучи трещин с хрустом побежали в разные стороны по черному стеклу, выпуская на поверхность воду. Но стоило мне убрать ногу, как вода, словно на видеоплёнке, прокрученной в обратную сторону, убегала под лёд. Полмесяца уже прошло с той счастливой ночи на даче, а мы всего один раз встречались. Не могу сказать, что в наших отношениях появились признаки осени – вроде не было не трещин, как на этом льду, ни холода, витающего сейчас вокруг меня. Мы каждый день по несколько раз созванивались, обменивались смс-ками, писали друг другу на электронную почту, но Костины проблемы с каждым днём давили на него всё сильнее и сильнее, отчего, естественно, настроение его не становилось лучше. Иногда он, наполнив бокал, звонил мне поздно вечером, и мы общались часами. Не было случая, чтобы он жаловался, плакал мне в жилетку, но и прежнего юмора, лёгкости в общении тоже не было: короткие фразы, задумчивое молчание в трубку, спокойный, ровный голос.
– Костя, а может, бросишь к чёрту все эти суды, нервотрёпку? Пусть они подавятся! Бог всё равно их накажет, – произнесла однажды я в трубку и тут же пожалела.
Нет, Костя не разозлился, не стал кричать, не называл мои слова полным бредом. Наоборот, он ответил тихим спокойным голосом, без упрёка или нотаций о том, как ему дорог его бизнес, сколько пота и труда он вложил в него. Хотя, если честно, я ожидала услышать что-нибудь подобное.
– Кать, ты знаешь, тут даже не в деньгах дело… Хотя, конечно, и в них тоже… Но кроме денег есть ведь что-то более важное, согласна? Кать, ты понимаешь, – продолжал Костя, – почти все сорта конфет, упаковки созданы мной лично или по моей инициативе с молодыми технологами, желающими тоже, как и я, создать что-то новое, интересное. Некоторые сорта конфет до этого в России вообще не выпускались. А ты думаешь Ансаков или его дочка будут этим заниматься? Ему, понятно, некогда, Надя вообще до недавнего времени была уверена, что шоколад так и растёт на дереве, прямо в плитках. Да она и не работала-то по-настоящему никогда. А зачем ей при таком папе работать? Вот я и боюсь, что они или похерят производство, ну, или продадут тем же иностранцем к примеру. Сегодня уже большая часть кондитерки в их руках. Ну, и второе, что меня очень гнетёт – это уверенность таких, как Ансаков, в своём всемогуществе. Сначала они приватизировали полстраны, забрали то, что создавалось поколениями, сейчас – забирают привлекательные бизнесы по всей России. Примеров сотни! Кать, извини, возможно я переоцениваю свои силы, но я буду идти до конца. По крайней мере, если даже и проиграю, смогу себе сказать: «Я сделал всё что мог».
