Фреда Брайт - Одинокие женщины
Флер раскрыла коробку и с сомнением изучила содержимое. Бюстгальтер из черного гипюра, трусики, черные ажурные чулки и широкий пояс с розанами на пряжке.
— Я правильно выбрал размер? — спросил он.
— Честно говоря, Алекс, — она недовольно поморщилась, — ты немного отстал от жизни. Ну кто теперь носит чулки с поясом? Да еще с такими застежками.
— Я подумал, что ты будешь в них прямо обьеденье. Не бойся попробовать, милая, примерь. — И он, растянувшись на диване со свежим номером «Фортуны», стал ждать, пока Флер вернется из спальни, куда пошла переодеться.
Привезенный Алексом «сувенир» можно было считать порождением того, что крылось под внешностью крутого бизнесмена: сохранившиеся до сих пор мальчишеские представления об идеале в области секса. На бюстгальтере оказались нашиты две кружевные розочки — как раз напротив сосков. В центре розочек оставалось отверстие величиной с серебряный доллар. Соски выглядывали в них: ало-розовые, словно настоящие сердцевинки цветов. Трусики повторяли растительные мотивы: роскошный виноградный лист был вышит прямо на лобке. Теперь черед пояса и сетчатых чулок. Флер надела их и поглядела на себя в зеркало. Отвратительно.
И что это ему приспичило? Уж не вообразил ли Алекс, что угадал ее вкусы? Но, по ее мнению, нижнее белье от Диора достаточно сексуально. Или что-нибудь нежное и романтичное от Саманты Джонс. Но это! Флер содрогнулась от брезгливости. Про этот «фифи» можно сказать, что его и слишком мало, и чересчур много.
Однако не время сейчас затевать ссору. Ей необходимо привести Алекса в размягченное, покладистое состояние духа, и как можно быстрее. Этой ночью они займутся сексом. Счастливым, нежным, страстным и приносящим удовольствие сексом. А уж потом, когда он насытится и расслабится, она устроится у него в объятиях и выложит новость.
Естественно, Флер выбрала туфли с самыми высокими, самыми острыми каблуками (подарок явно требовал именно таких туфель), облилась свежей порцией «Безымянных» и вышла в гостиную, чертовски уверенная в себе.
— Ну и как? — Она приняла изящную позу.
Алекс отложил журнал в сторону. Он уже успел раздеться.
— М-м-м! — восторженно зарычал он. — Высокие каблуки — то, что надо. Они ставят последнюю точку. Повернись-ка, душа моя, дай я на тебя погляжу! Фантастика!
Флер, чувствуя себя полной идиоткой, медленно повернулась, держа руки на поясе.
— Да! Смотрится великолепно, вот только что бы это значило? — И Алекс зажмурился, чтобы подстегнуть свою фантазию. — Верно! — просиял он. — Вот, послушай. Мы в Париже, в начале века. Серебряная эпоха. Впервые за всю историю наступило время свободы нравов, бешеной погони за чувственными удовольствиями. — Он сладострастно вздохнул и продолжил: — Однако для прекрасного молодого аристократа, графа Александера де Маршалла, секс утратил привлекательность. Пресытившийся страстью, утомленный любовью, он давно знает наперечет все изощренные способы, которые только можно найти в Париже. Ему все надоело, ни одна женщина не в состоянии соблазнить или возбудить его, ни одна не способна вызвать оргазм. Нет, стой там, где стоишь, дорогая! — воскликнул он, так как Флер пошевелилась (не очень-то удобно сохранять изящную позу на трехдюймовых каблуках). — Итак, он пресытился, отчаялся снова испытать физическое влечение. Однако как-то ночью в бесплодных поисках нового Александер забредает в самый роскошный в Париже бордель, — Флер застыла при этих словах, — где продают свою любовь самые прекрасные женщины Парижа. Он был здесь бессчетное число раз, но никогда не уходил удовлетворенным. И вдруг в гостиной, отделанной алым бархатом, он видит новенькую — девушку, купленную когда-то на невольничьем рынке в Стамбуле…
— Нет! — прошептала Флер, но Алекс не обратил внимания:
— …куртизанку, которая объездила весь свет, была любовницей королей и султанов, овладела всеми уловками и играми и стала профессиональной совратительницей, перед которой не мог устоять никто. История юного аристократа заинтриговала ее, и она решила добиться успеха там, где проиграли остальные женщины. Вот только как, Флер? Непростая проблема. Станет ли она возбуждать его, занимаясь любовью с другим мужчиной? Или, может быть, с другой женщиной? Какую технику выберет?
Между прочим, если у воображаемого утомленного аристократа и были проблемы с эрекцией, то про самого Алекса этого не скажешь: его рука небрежно покоилась на наполнявшемся кровью члене. Флер стало дурно. Слава Богу, он хоть не приволок сюда еще одну женщину, чтобы оживить свою выдумку. В конце концов все это болтовня. Алексовы игрушки.
— Или, возможно, — продолжал Алекс, — она заведет его, мастурбируя до изнеможения. Используя для этого дилдо [15] или что-то более оригинальное? — и он стал озираться, высматривая подходящую вещь.
На столике для коктейлей в вазе лежали керамические фрукты. Яблоки, виноград… На миг эти безделушки что-то ему напомнили. Дома, в Вестпорте, у Розмари было что-то похожее. Только там, насколько он помнит, фрукты были из дерева. Он протянул руку, схватил блестящий фарфоровый банан и приложил к паху. В сравнении с живой плотью он показался особенно холодным и грубым.
— Смотри-ка, чертова игрушка почти такая же большая, как моя. О'кей, эта женщина берет чудесный фрукт и ласкает его, словно это предмет ее вожделения. Играет с ним — медленно, изощренно, водит им вверх и вниз по всему телу. Он такой гладкий, такой скользкий. Почти такой же желанный, как сам молодой аристократ. И вот, встав перед ним на колени…
— Хватит! — вскричала Флер. — Ради всего святого, хватит! Здесь не бордель! А я не шлюха!
— Конечно, ты не шлюха, дорогая. — Алекс искренне обиделся. Банан с громким стуком упал на пол и покатился по ковру. — С чего ты так завелась, Флер? Мы же играем!
— Это пошлая игра. — Она уже не в силах была удержаться от слез. — И я не желаю играть. Зачем ты проделываешь это со мной?
— Что я проделываю? Разве я принуждаю тебя силой, мучаю тебя, Флер? Я же миллион раз спрашивал. Разве хоть раз было физически больно?
— Мне больно сейчас.
— Господи Иисусе! Я и пальцем тебя не тронул! И этот несчастный банан не повредил бы тебе, если быть осторожным. Не понимаю, что здесь такого. Просто захотелось позабавиться, и я думал, нам обоим будет весело. Ты не хочешь? О'кей, я согласен. Я не свинья, Флер, и никогда не стану принуждать тебя делать то, что тебе не нравится. Хотя, честно говоря, не понимаю, с чего ты взъелась. Ты же сама твердила, что секс должен быть диким, необузданным, — вот я и даю волю фантазии, и ты ни разу до сих пор не сказала мне «нет». Конечно, ты можешь и отказаться, ведь мы взрослые, разумные люди — сумеем договориться.
