Анатолий Ярмолюк - Нежная душа урода
Итак, от одного человека я получил сведения, что в одном из притонов нашего города (притонов, к слову, в нашем городе превеликое множество, и куда в связи с этим смотрит городская милиция, совершенно непонятно), так вот, в одном из городских притонов проживает весьма необычная пара любовников. И он, и она — карлики, вообразите себе! Эдакие маленькие, донельзя уродливые человеческие экземплярчики, которым, оказывается, так же, как и всем нам, грешным, ничто человеческое не чуждо!
Разумеется, как только я прознал о существовании в нашем городе карликов-любовников, мне тут же захотелось, дорогие мои читатели, рассказать вам о них. Из исторических анекдотов мы знаем, что занятие любовью с карликом либо карлицей — вещь необычная и прелюбопытнейшая во многих отношениях, но то — исторические анекдоты, а здесь — реальность! Как говорится, вот они, рядом, буквально за вашей стеной! Ну, разве вам не любопытно?
Один сговорчивый человек (не стану, разумеется, называть его имя) за умеренную плату пустил меня в квартиру, где проживали наши необычные любовники. В этой квартире я намеревался спрятаться и с наступлением ночи увидеть все собственными глазами и, что называется, услышать все собственными ушами, а если повезет, то и осчастливить вас, дорогие мои читатели, парой-тройкой уникальных фотографий.
Я уже предвижу, как у вас, дорогие мои читатели, загораются от нетерпения глаза. Но — не все так скоро, дорогие мои читатели, не все так скоро! Перво-наперво, оказавшись в квартире, я осмотрелся. Квартира как квартира: таких в наших городских притонах изрядное количество, уж я-то это знаю, как никто другой! Стол, три колченогих табурета, шкафчик в углу, кровать… Да тут и спрятаться-то негде! Но — рискнем: авось под кроватью и не заметят!
Уже изрядно стемнело, когда за дверью послышались шаги и голоса. Я тотчас же юркнул под кровать, приготовил диктофон и фотоаппарат и затаился…
Они вошли, включили свет… Мне из моего укрытия было не так чтобы и видно, однако же я их сумел разглядеть. Ну и уроды, скажу я вам! Особенно он: ног почти что нет, руки до самой земли, а уж рожа!.. Да и она немногим лучше, даром что дама. Ладно. Они разделись (то есть пока что не совсем, а, так сказать, частично) и расположились ужинать. Ужин, надо признаться, у них был неважный: я такой не стал бы есть даже по приговору суда. Они ели и разговаривали. Из их разговора я узнал, что он, судя по всему, то ли мелкий воришка на вокзале, то ли трубочист (представляете себе — карлик-трубочист!), а чем занимается она, я что-то и не понял. Ну да ладно…
Поели, она прибрала посуду (если, конечно, это можно было назвать посудой), и сели друг напротив дружки за тем же самым столом. Опять у них завязался разговор. Говорили все больше о каких-то для меня не совсем понятных делах, вспоминали каких-то людей, да все больше не по именам, а по прозвищам, что, между прочим, вполне объяснимо — притон! От нетерпения и неудобной позы я даже заерзал, и тем самым едва себя не обнаружил. «Что это там?» — испуганным детским голоском спросила она. «Должно быть, мыши, — грубым голосом ответил он. — Или крысы…» Меня сравнили с крысой, представляете себе!
Вскоре мои подопечные засобирались спать. Она разобрала постель и, судя по характерным шорохам, стала раздеваться. Я лежал под кроватью и негодовал, ибо мне абсолютно не было видно, как она раздевается. Меня так и подмывало крикнуть: выйди, дескать, обезьяна ты эдакая, на середину комнаты, не заставляй джентльмена томиться в неведении!.. Но — ладно, ладно: в нашем деле главное — терпение…
Раздевшись, она легла, а вскоре лег и он. Я включил диктофон, приготовил фотоаппарат и навострил уши. Долгое время ничего эдакого между ними не происходило, так что меня даже стала разбирать досада: неужто, думаю, у меня сегодня ничего не выгорит? Но затем, как говорится, природа взяла свое, и мои карлики зашевелились… О чем они в этот момент меж собой говорили? В общем — ни о чем: лично я и мои любовницы в таких случаях гораздо более разговорчивы. Короче — одни ахи, охи, звуки поцелуев да что-то вроде «Полюшка, милая» и «Витенька, ох, Витенька». Одним словом — убожество. Скоро, судя по характерным звукам и движениям, они перешли к главному. И тут-то она возьми да и скажи: Витенька, милый, выключи, пожалуйста свет, а то у меня сегодня такое чувство, будто за нами наблюдают… Услышав такое, я едва не взвыл от досады: чувство у нее, видите ли… Впрочем, тут же я себя и утешил: ничего, думаю, фотоаппарат у меня мощный и со вспышкой, ему любая тьма нипочем — прорвемся!
Ладно. Свет тем временем погас, Витек опять плюхнулся на кровать, и вскоре кровать заскрипела ритмично. Тут-то я из-под кровати и выкатился, вскочил — и щелк фотоаппаратом, щелк другой раз! Видели бы вы, как эти уродцы испугались! Особенно, конечно, она. «Витенька, — кричит, — кто это такой, что ему здесь надо?!» Ну, я, конечно, не дал им разобраться в том, кто я такой и что мне надо: я устремился к двери, сделал на ходу еще несколько снимков, саданул в дверь ногой — и был таков!
Так что, дорогие мои читатели, теперь вы знаете, чем занимаются по ночам карлики: они занимаются тем же, что и мы, нормальные люди. Не верите мне — смотрите фото. И — читайте газету «Вечерний звон»! В одном из ближайших ее номеров я постараюсь опубликовать интервью с нашими карликами-любовниками. Надеюсь, вы не сомневаетесь, что такое интервью мне удастся получить?»
Здесь же была помещена и фотография. Две обнаженные человеческие фигурки испуганно смотрели из темноты: он — полулежа, она — сидя. На их лицах и телах были запечатлены резкие контрастные тени…
Милиционер, особенно если он сыщик, постоянно в своей работе сталкивается с человеческой грязью. Постепенно сыщик к этой грязи привыкает и начинает воспринимать ее как должное, как некую составную часть своей повседневной работы. Но иногда встречается такая грязь, что будь ты хоть трижды сыщик, а все едино тебя начинает выворачивать наизнанку.
Ознакомившись с этим творением, мы долго молчали.
— Удавить за такое этого журналиста мало! — бросил наконец в сердцах один из нас, Карим Нурбеков. — Зарезать, как шакала!
— Ты говоришь — удавить и зарезать? — тут же вскинулся Серега Мехоношин. — Мужики, ну так вот что я вам скажу…
Впрочем, ничего эдакого нам говорить надобности не было, потому что все мы подумали о том же, о чем и Серега. Надо во что бы то ни стало, и притом как можно скорее разыскать этого самого карлика! Кажется, теперь нам было о чем с ним побеседовать…
«Протокол допроса.
Я, старший оперуполномоченный ОУР УВД майор милиции Якименко, допросил в качестве свидетеля Нефедкина Семена Кирилловича, 1938 года рождения, ранее не судимого, беспартийного, образование среднее, проживающего по улице Болотной, 22, работающего сторожем на городском кладбище № 2.
