Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Надеюсь, тут не станут беременеть через полотенчик.

Молодец, Миша. Еще одна победа. Слишком легкая и ненужная.

— Ты мне сразу понравился, как только в магазин вошел… — начинает оправдывать свою доступность Аля.

— Т-с-с, — закрываю ей рот ладонью. — Не порть момент.

А сам понимаю, что тут и портить нечего. Справил нужду, обычную физиологическую нужду. И это ее «магазин» режет. Я-то уже их похвалил и мысленно назвал салоном.

— Телефончик возьмешь? — с деланным равнодушием спрашивает Аля.

— Возьму, — отвечаю честно.

Ввожу продиктованный номер, «Аля», отзваниваю. Ее телефон пиликает на соседней тумбочке. Вижу довольный взгляд девушки.

Рано радуешься. Взять не значит позвонить.

Возвращаются Юра с младшей. У девчонки румянец на всю настоящую щеку, глаза горят. Юрец тоже посматривает на нее с интересом. Ну хоть у кого-то все прекрасно.

Домой едем в молчании. Молодец, Юра. Считал мое нежелание болтать. Далеко пойдешь.

Глава 9

Людмила

— Что там у тебя опять стряслось? — спрашивает Алена.

Мы сидим в кафешке недалеко от школы. Тихо играет приятная музыка, мягкий свет заливает диванчики и столы. Запах выпечки с ванилью и корицей дарит приятную негу после плавания в бассейне и уроков. Ждем свой кофе.

До совещания при директоре еще целый час. Сменный воспитатель забрала детей на внеурочку. Ехать домой смысла нет. Мотаться туда-сюда? Неохота. В кино уже все равно не пойду. День испорчен. И мы решаем выпить кофе с Аленой. В этом кафе его варят отменно. Добродушная толстопопая официантка подносит нам чашки с напитком и тарелочки с заварным пирожным. Она уже приметила нас и всегда здоровается, приветливо кивая издалека.

— Приятного, — желает она нам и удаляется.

— Спасибо, — киваем ей в спину.

— Да так, ерунда, — отвечаю кисло, сбиваю пенку в своем кофе и смотрю на Алену.

— А почему я не могу дозвониться на твой номер?

— Какая-то идиотка, или какой-то идиот, — выдаю оба предположения, — в общем, дали мой номер телефона извращенцам, и мои выходные были наполнены незабываемым общением, — прикрываю на мгновение глаза, имитируя блаженство. — Мне звонили потрясающие мужчины со всего города, а может, не только города, и предлагали поговорить об «этом», — делаю ударение на последнем слове, раскрывая широко глаза. — Прикинь?

Позволяю добавить в голос каплю иронии.

— Ахренеть! — Не сдерживается в выражениях Алена. — А ты?

— Сначала посылала всех нахрен, а потом сочинила трактат про «сиськи уши спаниеля», но, кажется, представила его не тому, — вздыхаю, вспоминая свою шалость, и делаю глоток обжигающего кофе.

— В смысле, не тому? — подается Алена вперед и наваливается грудью на стол.

— Ну, трубку взяла и с ходу вывалила всякую белиберду, а это оказался знакомый. Вот.

Снова начинаю играться с кофе, рисуя из пенки смайлики, и смотрю в окно. Вспоминаю свой словесный понос. Передергиваю плечами, когда в голове хрипит уже знакомый приятный мужской голос.

Пошалила, называется!

— А как определила, что знакомый? Кто это был? — продолжает допрос Алена и откидывается на спинку кресла.

— Он меня по батюшке назвал, Людмилой Петровной. Вот. И грозился, что скоро встретимся. А кто это был, не знаю, голос показался знакомым, но не угадала, — пожимаю плечами.

— Капец, Людка, ну ты даешь, — машет головой Алена.

А я забываю сделать ей замечание. Алена называет всех через суффикс «к». Эту ее привычку хватаю иногда и я. И тогда все мое окружение становится «таньками», «сашками», «мамками», «папками». Вообще, заразное это дело. Поэтому боремся сообща.

— Ну и кого подозреваешь?

— Малолетки, скорее всего, резвятся, я, кстати, сегодня после бассейна разговорчик подслушала в твоей душевой. Старшеклассницы трещали: сороки малолетние. По их разговору не все поняла, но, кажется, одна из них могла.

— Старшеклассницы, говоришь? — задумалась Алена.

— Ну да. Смирнов, по ходу, объект ревности, ну и я попала под раздачу. Ты же знаешь, детки сейчас продвинутые. Пакости делать умеют ого-го. Если попадешь под раздачу, станешь звездой интернета, оглянуться не успеешь.

— Это да. Что думаешь делать?

— Не знаю пока. Не идти же космы рвать, в самом деле. А бежать к администрации и родителей вызывать…. Без доказательств как бы… — снова пожала я плечами.

Мы замолчали. Каждый думал о своем. Или об одном?

— Я знаю. Если это реально детские шалости, то, скорее всего, ты попала в самопальную газетку рекламную из перехода.

— Какую?

— Лучше спроси, что в ней.

— И что в ней?

— Нелегалка всякая. Кому какие услуги требуются, и кто что может предоставить. Ну и эти услуги, интимные, тоже… Только завуалированно.

— Это как?

— Люд, ну вот правда, — восклицает Алена, и на нас оборачивается посетитель за соседним столиком. Алена замечает его внимание и говорит тише. — Ты, правда, такая дура-дура или притворяешься?

— Правда, эй, ты не обалдела, подруга?

— Я пошутила, — усмехается Алена. Снова наклоняется ко мне и с заговорщическим видом сообщает:

— Ну вот смотри, пишет кто-нибудь объявление… Отполирую ваш и многоточие, а дальше слово паркет. А все понимают, что полировать не паркет будут, а кое-что поинтереснее. Или… Отсосу всю пыль в вашем и снова многоточие. Доме. И все звонят по телефону с определенной целью. Скорее всего, твой номер в такую газетку и подсунули.

— Ну ты меня прям порадовала, мне только этого не хватало. И что теперь делать?

— А ничего, звонят обычно первую неделю после выхода газетки, потом забывают. Реклама быстро теряет актуальность, если кому нужно, то повторяют объявление.

— Да хоть бы…

— Включай симку, проверим, может позвонят, так мы им ответим, — загораются азартом глаза у Алены.

Я снимаю блокировку с телефона, активирую вторую симку. Замираю в ожидании.

— Тишина. Ну надо же, — радуюсь я, держа телефон в руках, словно это ядовитая змея.

Проходит десять минут, а мне никто не звонит.

Счастье!

Алена допивает кофе, я тоже. Пора уже выдвигаться в школу.

— Я тебе говорю. Эти объявления актуальны два-три дня, потом газетку просто в макулатуру выбрасывают, — отодвигает подруга чашку и кладет на стол деньги. — А тут ты попала как раз под выходные, офисный планктон просто не знал куда себя деть вот и названивал. А сейчас все по кабинетам сидят, работают. Некогда им с тобой лясы точить. Выдохни, подруга, — подмигивает она мне. Берет сумку и поднимается.

Я кладу купюру рядом с ее оплатой за кофе и поднимаюсь следом.

Хлопает входная дверь.

— Привет всем, ой, а вы уже кофе выпили, чуть-чуть не успела, какая жалость, — появляется рядом с нами Никита, наш третий любитель кофе. — Ну посидите со мной пять минуточек, я быстро, — умоляюще смотрит она на нас и кивает официантке. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — болтает и кидает сумочку на диванчик рядом со мной. — Я волшебное слово сказала, причем, три раза, — плюхается рядом с сумочкой. Складывает ладони, вытягивая вверх длиннющие пальцы с вызывающе красным маникюром.

Ногтики. У Никиты пунктик на них.

«В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Особенно ногтики, в них вся душа, лицо, одежда и мысли, не зря Александр Сергеевич про ногтики говорил. В них вся прелесть и красота человека», — особенность подруги смешивать и выворачивать чужие размышлизмы в свою пользу.

Все-таки иногда не полезно много знать и не уметь раскладывать по нужным мозговым ячейкам человеческую мудрость. А вообще, с Никитой всегда весело. Неунывающая, позитивная, всегда ищет плюсы в любых ситуациях. Когда-нибудь она обязательно охмурит москвича и станет коренной москвичкой. Удивляюсь, что этого до сих пор не произошло.

Куда только мужики смотрят?

— Уговорила, — первой откликается на просьбу подруги Алена и возвращает назад сумочку. Мы садимся напротив Никиты. Замолкаем. Ждем развернутый рассказ о великолепных выходных в северной столице. Никита молчит.