Эффект разорвавшейся бомбы (ЛП) - Соренсен Карла

Мой отец был богатым человеком.

Когда я не ответила сразу на «О, разве это не смешно?» Пейдж прочистила горло и сделала глубокий вдох.

— Поговори со мной.

Мой затылок уперся в диван, и я уставилась в ярко-белый потолок.

— Даже не знаю, что сказать, Пейдж.

— Ты собираешься оставить его себе? Я имею в виду, ты бы, типа, продала бы его, верно? Заработала бы чертову уйму денег?

— Поверь мне, когда я говорю это не для того, чтобы показаться напыщенной, но по состоянию на прошлую неделю у меня уже была чертова уйма денег.

У большинства людей голос не звучал бы так мрачно, когда они говорили что-то подобное. О, привет, я унаследовала мегамиллионы, и вот я сижу на относительно доступном диване в относительно скромном доме (сравнительно, конечно), чувствуя себя так, словно кто-то только что выбросил меня посреди Тихого океана, и мне не за что зацепиться.

— Значит, тебе не нужно продавать его, — ответила Пейдж. — Но без обид, сладкие щечки, что именно ты знаешь о руководстве футбольной командой?

Ответ был простым.

— Ничего. Я ничего не знаю о том, как управлять футбольной командой. — Я подняла голову и наклонилась вперед за папкой с верхней части стопки.

Курьер доставил большую коробку, присланную помощницей моего отца, Джой. Она ворковала и кудахтала по телефону, говоря, что мне не о чем беспокоиться. Что мне все помогут. Что все будет хорошо. Сказала мне взять денек и перечитать все документы, звонить ей с любыми вопросами и потратить время на то, чтобы обдумать, что это может означать.

Джой была моей новой лучшей подругой. Не то чтобы я сказала об этом Пейдж. Пейдж была моей настоящей лучшей подругой и настоящей фотомоделью, в отличие от меня.

Я знала, с чего начать. У меня на странице в социальной сети было шестьсот тысяч лайков, в основном от извращенцев, которым понравились мои снимки в дизайнерских купальниках. Пейдж же, украсила обложки нескольких журналов и не раз участвовала в неделях моды в Нью-Йорке, Париже и Милане. Она была одним из немногих людей, которые казались настоящими в индустрии, которая была очень, очень фальшивой.

— Тем не менее, ты умная, — заметила она. — Не недооценивай себя. Ты всегда говорила мне, каким хорошим бизнесменом был твой отец, даже если он игнорировал твое существование большую часть твоей жизни. Передал бы он тебе команду, не задумываясь об этом?

— Нет, — призналась я. Это тоже было легко признать, потому что я прокручивала эту мысль в голове всю ночь, когда сон не приходил. Мой отец не был дураком. В нем были вещи, которые я, конечно, терпеть не могла. Этот список был длиннее, чем те черты в нем, которые я любила. Но никогда, ни за что я не смогла бы назвать его глупым или импульсивным.

Пейдж продолжила, когда я больше ничего не сказала.

— Вот так. Пристегнись и сделай свою домашнюю работу. Может быть, все будет не так плохо, как ты думаешь. Тебе же не обязательно тренировать команду, верно? Может, ты сможешь просто стоять, выглядеть сексуально и носить строгий костюм, как сучка-босс. СМИ это оценят.

Я застонала.

— Они будут смеяться надо мной.

— Может быть, — сказала она тихим голосом. — Просто не давай им повода для смеха. Покажи им, что ты можешь это сделать. Там, вероятно, есть целое здание людей, которые захотят помочь тебе разобраться. Не бойся просить о помощи, понимаешь?

Переключив наш разговор на громкую связь, я положила телефон на грудь и откинулась назад.

— Да, ты, наверное, права. Я просто хотела бы понять, почему он решил, что я этого захочу.

Когда я разговаривала с отцом — обычно, не чаще пары раз в год — мы придерживались безопасных тем и определенно ничего слишком глубокого. Что я делала, где жила, завуалированные комментарии о том, что я нашла настоящую работу.

Пейдж знала обо всем этом, поскольку я обычно начинала наливать большое количество вина еще до того, как заканчивались звонки.

— Ну, — медленно произнесла Пейдж, — может быть, он думал, что тебе это понравится.

— Мне? Сколько спортивных мероприятий я смотрю в течение года?

— Ноль, — мгновенно ответила она.

— Именно. Не может быть, чтобы он так думал. — Я покачала головой и тяжело выдохнула. — Мой послужной список неудач в жизни был хорошо задокументирован моим отцом. Уверена, что каждая неудачная инвестиция в бизнес и каждый парень, который оказался очередным жадным до денег придурком, были добавлены в какой-то список. Эта команда была тем, что он любил больше всего, и он знает, что это главная причина, по которой я никогда не возвращалась. Почему он никогда не настаивал на моем возвращении. Потому что я никогда не могла быть рядом с ним, не являясь постоянным напоминанием о том, что я была его неудачей. То, что он игнорировал, потому что так было проще.

Пейдж тяжело вздохнула.

— Господи, это тяжелое дерьмо. А я то думала, когда везла тебя в аэропорт, что ты просто поедешь домой, чтобы получить солидный чек, и вернешься через пару недель.

— Я тоже.

Сейчас, я не знала, что произойдет и как долго я здесь пробуду. Пустой дом на озере был заманчивым, потому что я хотела немного побыть в одиночестве, пока хоронила своего отца. Но теперь тишина почти заставляла мои уши кровоточить из-за того, что она творила с моим мозгом. Неожиданно я больше не хотела это обсуждать. Больше не хотела об этом думать.

— Пейдж, уже так поздно. Почему бы тебе не лечь спать, и мы поговорим через несколько дней, когда я буду знать больше, хорошо?

— Люблю тебя, детка.

— Я тоже тебя люблю, — сказала в ответ. Она отключила звонок, а я не двинулась с места.

Солнце начинало садиться над озером, и с моего слишком жесткого дивана казалось, что небо окрашивается в яркий розовато-оранжевый цвет, начинающийся у линии горизонта и поднимающийся вверх мягкими размытыми линиями. Я смотрела на солнце до тех пор, пока у меня не заболели глаза, и мне пришлось моргнуть и отвести взгляд.

С балкона нашей квартиры, выходящего на модный район Милана, мы смотрели не в ту сторону, чтобы полюбоваться закатом. Время от времени мы видели его отражение в желтых, коричневых и красных зданиях вдалеке, и мне отчаянно хотелось увидеть, как меняются цвета.

Все, что мне нужно было сделать, это пройти квартал и встать на противоположном углу улицы, чтобы иметь прекрасный вид на него на фоне итальянского горизонта. Небольшое усилие с моей стороны привело бы к огромному изменению восприятия.

Этого было достаточно, чтобы заставить меня встать с дивана, который, надеюсь, со временем станет мягче. Из холодильника, все еще трогательно пустого, я достала бутылку «пино гриджио». Оставшиеся кексы уставились на меня, и я усмехнулась, прежде чем захлопнуть дверцу.

Я не видела ни придурка по соседству, ни его дочку в розовом гипсе, но, черт возьми, я бы съела много этих кексов. Количество тренировок, было для того, чтобы я могла есть такое дерьмо, а не для того, чтобы мне приходилось воздерживаться. В шкафчике рядом с холодильником хранились стаканы, и я, осторожно, двумя пальцами достала пузатый бокал «лоуболл».

Зажав под мышкой колонку, я спустилась вниз и вышла в длинный узкий двор, который заканчивался у озера.

Маленький столик во внутреннем дворике стоял рядом с гидромассажной ванной, которую мне еще предстояло опробовать, и я опустилась в кресло, откуда открывался лучший вид. Я осторожно поставила вино и бокал, затем подключила телефон к Bluetooth-колонке.

Потягивая холодное вино, я почувствовала, как напряжение покидает мое тело. Наконец, я остановилась на Imagine Dragons и еще раз глубоко вздохнула, когда заиграла музыка, и я смогла сидеть и наблюдать, как цвета медленно переходят в темно-синий.

Когда мысли о команде заполнили голову, все вопросы без ответов закольцовывались и кружились в раздражающем ритме, который я не могла остановить. Я увеличила громкость и закрыла глаза, надеясь, что это поможет, надеясь, что это заглушит все, что было у меня в голове. Мне нужно было принять решение и придерживаться его. Я сама сделала выбор в отношении своего будущего.