Развод и прочие пакости (СИ) - Рябинина Татьяна

- Лоренцо в сейфе, ключ у меня. А больше ничего особо ценного и нет. Пусть что хочет забирает, лишь бы сам выкатился. И больше не возвращался. Спасибо за ужин и за то, что приютили. Можно мне бельишко? Глаза закрываются.

- Конечно, Ириш, - отец встал и поцеловал меня в макушку. – Сейчас постелю.

Дорогие читатели!

В связи с очень напряженным рабочим графиком проды до конца августа будут выходить нерегулярно. Я, конечно, буду стараться, но если проды в обычное время нет, это не значит, что автор умер (надеюсь, что нет) или не хочет писать. Как только смогу и напишу - так сразу и выложу

Глава 10

- Ириш, какие планы? – спросил отец за завтраком. – Здесь останешься или куда-то поедешь?

- Поеду, - подумав, ответила я. – Но попозже. Не беспокойтесь, у меня есть ключи.

Ключи от квартиры отца у меня действительно были на общей связке. На всякий случай. И ключ от сейфа тоже. Он у нас был один. Все собирались заказать второй, но так и не собрались. И сейчас я этому была только рада. Не думала, конечно, что Антон настолько отбитый, чтобы стащить или испортить Лоренцо, но все равно не хотелось, чтобы он туда залезал.

Когда отец с Ирой собрались и уехали на работу, я отправила Антону сообщение:

«Буду дома к 18. Надеюсь тебя не застать».

К счастью, ему хватило ума прочитать и не ответить. Достаточно того, что завтра предстояло встретиться на репетиции. И не только. После Гонконга мы запускали новую программу, а это означало на первом этапе собрание концертмейстеров и обсуждение репертуара. Обычно мы с Антоном заранее отбирали произведения с запасом, и часть из них отсеивалась.

До вечера надо было куда-то себя деть. Дел никаких я так себе и не придумала, но и сидеть в квартире не хотелось. Она была уже не моя. Давно не моя. С тех пор как переехала на первом курсе консы.

Дед написал дарственную на мое имя сразу после смерти Бабаллы, мне тогда было всего тринадцать.

Будешь потом жить в нашей квартире, говорил он, и вспоминать нас, а мы с бабулей будем немножко рядом. Я и правда до сих чувствовала их незримое присутствие, особенно Деда. Доброе присутствие.

Тогда не обошлось без скандала. Бабушка Ника восприняла этот его подарок спокойно, а вот Надежда была очень сильно обижена, несмотря на то, что жила одна с тремя кошками в большой трешке, оставшейся от ее покойного мужа. И хотя прошло почти двадцать лет, все равно относилась ко мне прохладно. Впрочем, виделись мы нечасто, только на каких-то больших семейных торжествах.

Ну а нашу квартиру отец радикально обновил. Мне казалось, он не хотел, чтобы осталось что-то напоминающее о матери. Ничего и не осталось. Мне было немного жаль потерянного кусочка детства, но если для него так лучше – значит, и хорошо.

А Ирина, кстати, мне понравилась. Хотелось порадоваться за него. Было немного странно, что они решили жить вместе именно в тот момент, когда мы с Антоном расстаемся, но, видимо, так распорядилась вселенная. Круговорот отношений в природе.

В конце концов я решила посвятить этот день себе, любимой. Что делают девочки, когда им фигово? Чистят перья, покупают шмотки, балуют себя всякими приятностями. Девочка я или нет?

В салоне красоты, куда я обычно ходила, за полный заход без записи пришлось, конечно, доплатить, но сегодня мне было не до экономии. Загрузилась туда на полдня, заодно и время убила. Вышла красивая-прекрасивая, аж самой стало страшно. Прогулялась по «Галерее», купила платье, туфли, сумку. Неспешно и вкусно пообедала в ресторане. Вернулась к отцу за чемоданом, вызвала такси.

Было, правда, малодушное искушение остаться еще хотя бы на денек. От одной мысли, что вернусь в пустую квартиру, где когда-то была так счастлива, сводило скулы.

Нет, Ира, сказала я себе, не имеет смысла тянуть. Все равно придется. Развод не приходит один, он тащит за собой целую свору всевозможных пакостей. Не говоря уже о фантомных болях. В первую ночь было хуже всего, но это был своего рода болевой шок. Потом боль стала тупой. Этой ночью я отрубилась, наверно, раньше, чем добралась до подушки, а вот следующая предстояла… мама не горюй.

Потому что дома. Потому что одна.

Наверно, больше всего я боялась, что Антон не уехал. Сидит и ждет. Чтобы поговорить. Попытаться убедить, что это была роковая ошибка, минутная слабость, а любит он только меня. И вообще жить без меня не может. Или даже чтобы на голубом глазу заявить: а секса-то и не было. Ты ведь не видела, Ира, скажи, ну не видела же! Искушение было, секса – нет.

Боялась, что заронит семечко сомнения. Ведь и правда же половой акт как таковой мне не показали. Ну да, Инесса там лежала голая под простыней, но Антон-то вышел одетый.

Мне не понадобилось ничего видеть, чтобы понять: было все. Хватило одного взгляда на него – вполне одетого. Но сомнения – они такие. Не пустишь их в дверь – пролезут в окно. Поэтому лучше обойтись без разговоров.

Пожалуйста, пожалуйста, взмолилась я, поднимаясь в лифте. Пусть его не будет.

Ну хоть одну мою молитву услышали. В квартире было пусто. На половине Антона в шкафу – тоже. Что-то все-таки остались, и я прошла, сгребая в пакет. Хотела выбросить в мусорник, но в последний момент притормозила. Показалось как-то мелко. Поставила пакет в угол. Если до утра желание не пройдет - выкину.

Интересно, куда он поехал со всем барахлом? Не к Инессе же. Своего жилья у Антона не было. С первой женой снимал квартиру, потом жил у второй, потом снова снимал. Я подкалывала иногда, что на мне он женился ради прописки. В каждой шутке, как говорится, есть доля шутки.

Да в конце концов, какое мне дело. Пусть хоть на улице живет.

Открыв сейф, я достала Лоренцо, протерла мягкой тряпочкой. Проверила ноту ля, подтянула струны.

- Ну что, мой хороший, скучал по мне? И я по тебе.

Первое, что закололо в пальцы, - «Вокализ» Рахманинова. Я любила вот так дать свободу памяти: что она достанет из закромов. А лежало там очень много всего. Я легко читала с листа, и музыкальная память у меня была невероятно жадная. Стоило проиграть несколько раз по нотам – врезалось намертво.

Это было настоящее наслаждение – растворяться в звуках, рождающихся в содружестве струн, смычка и пальцев, вслушиваться, как отзываются струны внутренние. Соседи? Ну не зря же я вбухала столько денег в качественную звукоизоляцию, можно было играть даже ночью, никого не беспокоя.

Меня захватило так, что я полностью потерялась в пространстве и времени. Пока не обнаружила, что на часах половина первого, а я плачу под «Песню из секретного сада» Рольфа Лёвланда. Не без сожаления убрав Лоренцо в сейф, я упала на диван и уснула, даже не раздевшись.

Глава 11

Проснувшись с тяжелой головой и затекшей шеей, я поплелась в ванную.

Ой, мамочки, кто это? Вроде, вчера полдня в салоне красоты провела, откуда ж это пугало взялось? М-да, деньги на ветер.

А часы показывали, что не мешало бы поторопиться.

С другой стороны, в таком виде заявиться на репетицию тоже не вариант. Только красивой и с высоко поднятой головой. А то Лоренцо будет за меня стыдно. Ничего, подождут. Не стоит, конечно, давать Маркову козыри в виде нарушений трудовой дисциплины, но…

Нет, сегодня – подождут.

Я даже нарочно пыталась притормозить, но привычка делать все быстро взяла верх. После душа, косметических процедур и ведерной чашки кофе я стала больше напоминать человека. Надела новое платье, туфли, покидала все нужное в новую сумку, уложила Лоренцо в футляр.

Его я заказывала в Германии – прямоугольный, карбоновый, с водонепроницаемым чехлом и бархатным ложем на поролоновой подложке. Не баран чихал! Дилер уверял, что в таком скрипку можно сбросить этажа со второго, а то и с третьего, и ей ничего не будет. Но такие эксперименты я, разумеется, ставить не стала бы. Достаточно того, что пару раз Лоренцо падал просто на пол, и я с лупой разглядывала каждый миллиметр: не дай бог трещина или скол. В футляре было все: карман для нот, отделение для смычков и еще одно - для струн, мостика, канифоли и прочих аксессуаров. И гигрометр, и увлажнитель, и покрывало. В общем, своего рода домик для Барби.