Андрия Уильямс - Самая долгая ночь
– Прошу, угощайтесь, – сказала Джинни.
Все начали пить и есть, сопровождая праздник желудка ненавязчивой беседой. Джинни любила наблюдать, как гости накладывают еду, слышать довольное причмокивание и легкое позвякивание столового серебра о фарфор. Свечи потрескивали и постепенно становились короче. Из задних комнат доносились едва слышные детские голоса, звуки музыки, пение.
Северный ветер дует и свищет,
Снег заметает все кругом.
Бедняжка малиновка гнездышко ищет.
Где же ее отчий дом?
Может, укроешься в теплом амбаре,
Спрятав клюв под крыло?[13]
Песенка повторялась снова и снова. Как мило и невинно! Прекрасные детки, неуверенно повторяющие слова шепелявыми голосочками.
Сидя за столом, Джинни ощутила нечто сродни нежности. За окнами смеркалось. Слышалось кваканье жаб. Если все пройдет хорошо, летом она устроит вечеринку на свежем воздухе. Воздух здесь очень приятный, не то что в Сент-Луисе, где прошло ее детство. Летними вечерами там трудно дышать: такое впечатление, что воздух пропустили через мокрую ткань.
– Все очень вкусно, мадам, – сказал Вебб.
Брауни Фрэнкс громко рассмеялась над чем-то, что сказала Кинни. Все шло как надо.
И тут известный подстрекатель Слокум небрежным тоном произнес:
– Вы слыхали о недавней показушной затее на Северном испытательном полигоне?
– Не начинай, – поднял обе руки Дик Харбо.
Джинни не могла спокойно смотреть на его пальцы. Они были сморщенными и деформированными, как кончики оплывших свечей. Вероятно, это последствие болезни, которую Дик подхватил во время изоляционных работ.
– Сегодня утром я там побывал, – продолжал Слокум. – У меня есть приятель, еще по Бельвуару, который оставил службу и сейчас работает в «Дженерал электрик». Он отвез меня туда и все показал. «Дженерал электрик» и ВВС строят ангар для атомного самолета. Цена – восемь миллионов. Ничего, признаться, в этом не понимаю, но у них точно есть очень много красивых чертежей.
– Все это фигня, – заявил Харбо.
– Успокойтесь, – повысила голос Джинни.
Леннарт постарался их угомонить:
– Самолет никогда не взлетит. Сам Эйзенхауэр[14] говорит, что это все чепуха.
– Это хуже всего. Деньги будут пущены на ветер! Это выводит меня из себя, – как астматик, тяжело дыша возмутился Харбо. – У нас есть настоящие, работающие реакторы для армии, но при этом приходится выклянчивать каждый пенни. CR-1 разваливается…
– Тише… тпру… – загомонили мужчины за столом, а жены умолкли и только озадаченно поглядывали на мужей.
– Со всем уважением, Дик… – начал Митч.
– Извините-извините, – осекся Харбо.
Он с трудом подавил рвущийся из груди кашель. В глазах блеснули слезы.
– Я воспринимаю все как личную боль. Это происходит у меня на глазах не одно десятилетие! Строить самолет, который будет слишком тяжел, чтобы взлететь! И это было понятно с самого начала. У армейских есть график работ, но они все равно заставляют нас попрошайничать. Реактор нуждается в финансировании, а мы должны делать вид, что все путем, и ждать, когда они расщедрятся и выделят нам крохи, которых хватит, чтобы починить лишь что-нибудь одно.
Брауни Фрэнкс повернулась к мужу.
– Что-то не в порядке с реактором? – испугалась она.
– Нет-нет, – возразил Фрэнкс.
– Но мистер Харбо сказал…
– Надо кое-что усовершенствовать. Реактор немного устарел. Вот и все.
– Еще скотча! Мне он понравился, – стукнул кулаком по столу Харбо. – Тот, кто на мели…
Не закончив фразу, он зашелся в кашле и потянулся лягушачьими пальцами за носовым платком. Джинни ужаснулась, увидев маленькие комочки серой мокроты. Дик повернулся спиной к собравшимся и еще раз сплюнул в платок.
– Мистер Харбо! – обратилась к нему Джинни. – Что-нибудь нужно? Может, леденец от кашля или «Отца Джона»[15]? Принести стакан воды?
Харбо поднял руку.
– Нет-нет, все в порядке. Спасибо. Мне нельзя так волноваться. Минни говорит, что в последнее время я сам не свой… черт, – вместо извинений прохрипел он и снова закашлялся.
Дик поднялся из-за стола и направился к заднему выходу. Хлопнула входная дверь.
В мозгу Джинни пищал сигнал тревоги: «Мэйдэй… Мэйдэй…»[16] Скандал на ее званом ужине. Ужас! Как она вообще позволила такому случиться? Это произошло так стремительно. И все благодаря идиоту Слокуму. Джинни не знала, что делать: оставаться за столом или идти за Харбо. После непродолжительной внутренней борьбы она резко поднялась, но Минни отрицательно покачала головой.
– Оставь его в покое, – попросила она. – Он все чаще такое вытворяет. Извините. Не слушайте, что муж тут наговорил. Мне так неловко…
Женщина поднесла руку ко рту и громко всхлипнула.
– Господи, – вполголоса сказала Кэт Энзингер.
– Минни, дорогая! – воскликнула Пэтти. – Все в порядке. Ничего страшного. Просто он поделился своим мнением.
– Леди! Не стоит ничего опасаться, – встрял Митч, за что Джинни была ему на этот раз благодарна. – Могу заверить, что с реактором все в порядке. Я лично во время дневной смены наблюдаю за всем, что там происходит. Я внимательно читаю записи в регистрационном журнале. То, что люди без ума от атомного самолета, еще не значит, что с CR-1 что-то не в порядке.
– Ладно, – промолвила Брауни уже спокойным голосом, хотя в глазах ее читалась тревога.
– Хорошо, – кивнула Джинни. – Сегодня такая восхитительная летняя ночь. Почему бы нам не расслабиться?
Она направилась к бару за очередной бутылкой вина.
– Давайте поговорим о чем-то веселом. Не забыли, что мы в смешанной компании? – хлопая ресницами, обратилась она к Слокуму.
– Прошу прощения, что заставил леди скучать, – сострил Слокум. Во всяком случае, он так думал.
– Я под впечатлением: сколько страсти и боли в словах мистера Харбо, – донесся голос Нэт Кольер с другого конца стола.
До сих пор мать двоих детей хранила молчание, поэтому присутствующие тут же повернулись в ее сторону. Под их пристальными взглядами Нэт покраснела и вся как-то сжалась. Похоже, она не ожидала, что ее могут услышать.
– Ну, он говорил так убедительно, точно выступал перед конгрессом, – заикаясь, выдавила из себя Нэт. – Защищает старый маленький CR-1.
– Старый маленький CR-1, – рассмеялась Пэтти.
Она сверкнула глазами и посмотрела на Джинни. Только вообрази себе! Джинни напряглась. Эта девица позволяет себе называть маленьким реактор, на котором работают их мужья? Даже если старый маленький CR-1 и не предел мечтаний, негоже новенькой отпускать шуточки на этот счет. Что Нэт Кольер вообще может знать? Ее муж – пеон[17].
– Конечно, я никогда там не была, – будто бы прочитала ее мысли Нэт. – Мои суждения основаны лишь на том, что рассказывает Пол.
Пол на противоположном конце стола вздрогнул. Нэт, сообразив, что, кажется, сболтнула лишнего, опустила глаза.
– Передайте по кругу блюдо с картошкой, – пыталась совладать с собой Джинни. – А еще у нас остался мясной рулет, любезно принесенный Нэт. Никто к нему даже не притронулся.
Женщина высоко подняла блюдо. Одна оливка сползла и теперь торчала сбоку рулета, как дерзкий в своей непристойности сосок.
– Мне еще картофеля, – весело потребовал Фрэнкс.
Джинни слышала, как Дик кашляет за дверью. Она подумала, что, как хозяйка, обязана за ним поухаживать. Может, принести ему стакан воды? Разговор вернулся в обычное русло, и ее званому ужину ничего, кажется, уже не угрожает. Джинни выскользнула из-за стола, на всякий случай улыбаясь, вдруг кто-нибудь обратит на нее внимание. Единственное, что она заметила, – ничего не выражающий взгляд Вебба. Джинни вышла во двор через заднюю дверь.
Дик стоял спиной к дому и, сжимая в руке носовой платок, смотрел на закат, словно на него нахлынула какая-то сентиментальная блажь. «Мужик умирает, – вспомнила она слова Митча. – “Комбасчен инжиниринг” дает ему работу, чтобы он не поднимал шума. Несколько лет назад он делал для них монтажную работу и подхватил болезнь. Со всеми своими счетами он рискует умереть нищим».
– Дик! Могу чем-нибудь помочь? – спросила она.
Мужчина резко обернулся. Джинни отвела взгляд от скомканного носового платка, на котором кровью был выхаркан гротескный узор. Дик отрицательно покачал головой. Его лицо постепенно расслабилось, и он смог выдавить из себя улыбку.
– Замечательная ночь, – произнес он. – Извините за излишнюю эмоциональность.
– Пустое. Забудьте об этом.
– Замечательный вечер. Вы умеете устраивать праздники на высшем уровне.
– Благодарю. – Джинни и впрямь была тронута. – Я очень рада, что вы и Минни смогли прийти.
– Ну а я рад, что Митч находит в себе силы такое устраивать.
Джинни вскинула голову.
– Знаете, вам не следует обижаться, – сказал Дик.
– Обижаться? Конечно, нет…
