Михаил Чернов - Мосты. Не разводи себя
Что хочется сказать? Не стоит встречаться со своим счастьем после двух недель бессонницы и ведра алкоголя, иначе вы рискуете наговорить такой чуши, которая точно ранит сердце объекта ваших воздыханий. А объекту (тебе) не будет интересно слушать ваши пустые оправдания, основанные на личном алкоголизме и шизофрении. Короче говоря, ту встречу с тобой я охуенно и грамотно запорол, окончательно угробив все свои шансы. Закопав их, и еще отлично поссав на могилку этих самых шансов.
Но что-то случилось в утро после этой ночи. Из-за того, что я три часа пытался добраться на метро до нужной станции, постоянно засыпая и проебывая ее (то тебя, то станцию…), видимо, эти три часа нужны были мне, что многое понять, и… ПРОСНУТЬСЯ! Я и в самом деле проснулся и поставил перед собой цель: к новому году вернуться в Москву и попробовать вернуть твое расположение.
Одиннадцатое января: план безнадежно проебан, провален, короче – пиздец. Весь декабрь месяц я работал, копил средства и даже нашел, где мне пожить первое время в Москве. Пробовал недвусмысленно намекать тебе о своих намерениях, но все было хуже, чем просто тщетно. Мы дважды виделись на новогодней неделе, оба раза у тебя дома. Первый раз я нашел повод под предлогом: «Позволь, я верну тебе твой кулон», а второй повод был – желание поговорить и увидеться тебя, как и в первом случае. Все, до чего я дошел – разговор о нас, твой двухсекундный взгляд, в котором читалось что-то типа: «Я к тебе еще что-то чувствую, но иди вон, мудила бархатный» и совместно проведенный час в постели. Охуенный, кстати, час. Потом я случайно, волей судьбы, встретился с тобой в баре, где ты отмечала день рождения. Нет, в Ярославле я оказался не случайно, я знал все, вплоть до номера стола, который ты заказала для своего дня рождения в ресторане «Джузеппе». Но потом подумал – зачем портить твой праздник своим присутствием?
В восемь часов вечера этого дня я уже как час ждал свой экспресс до Москвы, но он все не приезжал. Никогда еще в своей жизни не видел, чтобы экспресс «Москва-Ярославль» сломался или опоздал. Тем более из-за погодных условий. Судьба? Видимо. Потому я сдал билет и остался в городе еще на одну ночь.
Именно это решение привело меня, приятеля и одну девушку в бар, за стойкой которого ты выпивала в компании своих подруг и бывшего педика. Когда я увидел тебя с ним, на минуту я почувствовал себя каким-то преданным, хотя, с чего вдруг? Но все равно я хотел всеми способами отомстить. По рассказам очевидцев, я грязно целовался со своей знакомой так, чтобы ты увидела, но ты даже не повернула голову в нашу сторону. Потом я начал ревновать тебя даже к нашим общим знакомым и чуть не подрался с одним из них, очевидно крупнее меня, но такие мелочи меня редко парили. Одним словом – позор.
Короче, после этой вакханалии идиотизма и глупости, я исчез. Исчез на несколько месяцев, бросив идею с Москвой, переехал обратно в Петербург, перестал пить и, как говорят, начал новую жизнь. Обзавелся новой мечтой, планами и в принципе, дела шли неплохо. Иногда лишь я о тебе вспоминал, успокаивая себя тем, что не стоит париться, и все пройдет. Проблема была в том, что ты продолжила приходить ко мне во снах, и все чаще. Но был и свой плюс – я был заблокирован во всех социальных сетях и, соответственно, ничего не знал о твой жизни. «Спасибо» всем тем «агентам», что «сливали» мне информацию. Вот так, три слова в кавычках за одно предложение, и такое бывает.
Я сидел, перечитывал триумфальную арку, восхищаясь отношениями Равика и Жоан, и вспомнил. Не знаю, с чем это связано, но меня никогда не покидало ощущение какой-то космической связи с тобой. Хотя, ранее, я никогда не верил в любовь до гроба, считая, что у всего есть свой логичный конец. Но я был уверен, что в нашей истории есть только один логичный конец, неутешительный, но стопроцентный – моя смерть. До ее наступления вряд-ли что-либо изменится. И на фоне всего этого во мне проснулся тот, кто готов взять и поехать за тридевять земель (или восемьсот километров) в другой город, для того, чтобы встретиться и поговорить еще раз. Попробовать что-то изменить в хорошее русло.
Тем утром, в конце апреля, я не слишком хорошо себя чувствовал – изматывающая дорога в купе поезда была подкреплена бутылкой рома. Хоть я и знал, что ты далеко не приверженная алкоголем женщина, но все равно – Москва тем ранним утром была прекрасна. Светило солнце, снега уже и в помине не было. Все те же гуки мели мусор на площади трех вокзалов, и все тот же я направлялся в «Город Набережных». На крыльях счастья и в ожидании особенного момента, я пару часов прождал во дворе дома. Управляющая компания уже включила искусственные фонтаны, вытекающие в искусственный канал и искусственный пруд, внутри чего стояли шестиэтажные дома, искусственно украшенные цветами. Искусственными цветами.
Это был микрорайон, искусственно сделанный под Венецианский стиль города. Не хватало пары бутафорных гондол и узбеков-гондольеров. Потом я каким-то образом выяснил, что твоя мама была в твоей квартире и не отвечает на твои звонки. После этого последовало: «Миш, пожалуйста, зайди к ней и скажи, чтобы она срочно проверила телефон». Не заметил особого удивления твоей мамы моему появлению (и правда, чему удивляться – она оказалась в Москве, я приехал на один день из Петербурга, все стандартно) и подумал, что это все – супер судьбоносный момент. Я все еще контактирую с этим семейством и даже каким-то образом оказываюсь несколько полезным, но…
Но через пару часов ты приехала в свой район. Ты была легко одета, розовые кроссовки «Adidas», узкие джинсы, какая-то куртка. Волосы в хвост, легкая улыбка. И все было отлично, но… Но в тот день ты сказала то, от чего мой мир нахуй перевернулся. Я был готов ко многому, но не к дьяволу воплоти. Этим дьяволом, сатаной и моей первой двойкой в школе было: «Я выхожу замуж».
Так вот, что такое…
По большей части мне всегда было похуй на себя и других, ибо знал, что любое очко имеет свои диаметры и глубину, но именно в тот день я узнал, что такое настоящий пиздец, что такое смерть во время жизни. Это все равно, что пойти за сигаретами, а в киоске тебе говорят: «Мы больше не продаем сигареты». Все равно, что набрать на телефон другу и ошибиться номером и никогда больше не найти его. Это, как сказал Фил Ричардс в сериале интерны – локальный катаклизм личностного характера – пиздец.
В тот день я понял одну вещь окончательно – мне остается только смириться. С тем, что у тебя рак, ой, жених. Последним в моей голове появились вопросы: «Кто?», «Как так?» и «Когда успела то хоть?». А первыми были: «Почему я такой мудила?», «Почему я такой идиот?» и «Стану ли я когда-нибудь умнеемудрее?». Не обязательно говорить о том, как я провел следующие пару-тройку месяцев.
Разумеется, я продолжил искать себя в других женщинах и пробовать их на вкус.
Не понравилось.
И дело не в них. И вряд ли во мне. Просто однажды попробовав тебя, я перестал восхищаться любой другой из них. Учитывая то, что ты собиралась замуж, я просто был обязан пить, нюхать кокаин и предаваться беспорядочным половым связям. Даже упорядоченно-беспорядочным.
Наступило лето. Оно было не слишком жарким, но очень быстрым. И я не один раз сталкивался с осуждением в стиле: «Как ты можешь говорить, что любишь одну, когда накануне был с другой?». Смех ситуации в том, что этим вопросом задавались даже мужчины. Постараюсь объяснить:
– Мы не вместе.
– Да, я ее люблю, но смотри строчку выше.
Дальше я говорил:
– Она тоже не святая, и не вижу ничего плохого в этом, ведь это ее жизнь, и она мне ничего не должна. Я вообще должен радоваться тому, что она хотя бы иногда смотрит в мою сторону.
И:
– Контакт с кем-либо, даже половой, не означает любовь и прочие редкие для человека симптомы. Любовь же живет даже сквозь годы и километры.
А под конец:
– Обычная сексуальная потрахушка не сделает тебя счастливым.
Новая надежда
А потом ты, чертова волшебница, написала мне в директ в «Инстаграм». Что-то не сильно важное и личное, но только от одного факта твоего сообщения тот день уже был охуительным, а жизнь словно заново обрела какой-то смысл. И вот, после пары недель переписок, мы должны были встретиться, по традиции в Пулково, на юге Санкт-Петербурга. Я стоял в зоне прилета и представлял – какой ты появишься сейчас? Представлял возможное платье, взгляд, прическу, но ты все равно появилась другой и в десятки раз прекраснее, чем в моей голове.
Это был прекрасный вечер: мы поехали в ресторан, где мило общались, словно и не расставались никогда. Темы для разговоров не иссякали, правда, я иногда отвлекался, слегка утопая в твоих глазах. Тем не менее, мы были такими открытыми, как на интервью с самим Богом, который сел к нам за стол и контролировал уровень коммуникации. Все было бы слишком тривиально, если бы не тот разговор на террасе, в котором ты рассказала, что в принципе не нуждаешься в семье и прочем до почти тридцати скромных лет. Это, конечно, не мое дело, но расстроило и воодушевило меня это так же сильно, как семилетнего ребенка убивает и радует фраза о том, что Санты нет, и все подарки ему дарят родители (вот печаль), но родители же в этом году подарят ему набор Лего «Звездные войны» в полную величину. Я не хотел верить в такое отношение к себе, но мне понравилось, что из контекста выходило то, что замуж ты уже не собираешься выходить. Это ужасно с моей стороны – радоваться твоему горю, но это ведь и мое маленькое счастье, так?
