Энрико Франческини - Любовница президента, или Дама с Красной площади
— Наверно, бедняжка, у тебя голова болит? — спрашивает она громко.
Перелезает через меня и приносит стакан с водой, в который опускает две таблетки.
— Это аспирин, не бойся. Хороший душ, крепкий кофе — и будешь, как новенький.
Я подчиняюсь, пошатываясь, бреду в ванную, по дороге ощупываю пиджак, чтобы проверить, цел ли еще во внутреннем кармане бумажник.
— На месте, на месте, не волнуйся, я у тебя не взяла ни копейки, — говорит Таня, нисколько не обидевшись.
Поспешно принимаю душ, пытаясь вспомнить, что со мной было, чем мы тут занимались, что мне нужно было в Ленинграде. Об этом мне напоминает Таня, когда я выхожу из ванной.
— Я знала, что это ты. Невозможно было ошибиться после того, как мне тебя описала Ирина. Единственно, чего я боялась, так это того, что ты набросишься на одну из моих подружек, но в десять вечера в баре всегда пусто, девушки и клиенты приходят к полуночи. Финна я подцепила в ресторане и держала при себе, наблюдая за тобой. Когда я увидела, что ты уже расплачиваешься, мне нетрудно было от него избавиться: я заявила, что меньше, чем за триста долларов я с ним не пойду — он от меня ничего не получит, я его даже близко к себе не подпущу. Как он взбеленился! Ну, в общем-то, с его точки зрения, он прав: всем известно, что тариф гораздо ниже. Однако какой хам! Я тебе уже говорила, с финнами лучше не иметь дела… У тебя все еще болит голова? Знаю, это я виновата. Но я вынуждена была так сделать, понимаешь? Зато я смогла хорошенько тебя изучить. Ты даже приехал в Ленинград — доказательство, что готов пойти на маленькие жертвы, чтобы встретиться с дамой по объявлению. И ты вел себя так любезно. Даже заплатил по счету за эту свинью.
Я все еще не в состоянии осознать, пал ли я жертвой какого-то жульничества и не могу побороть искушения проверить содержимое бумажника. Впрочем, если Таня намеревалась обокрасть меня, у нее было предостаточно времени.
Однако кое в чем она меня все же надула: уж наверняка она не выглядит дамой благородных кровей, чувствительной и обаятельной, как расписывала себя в объявлении.
— Так значит, это ты, — говорю я, — поместила это объявление в «Интерконтакте». Чего же именно ты от меня хочешь?
Она делает гримаску.
— Да нет. Объявление дала одна моя приятельница. Она хотела, чтобы я тоже на тебя взглянула, мы подвергли тебя еще одному маленькому экзамену. Ты скоро встретишься с дамой, поместившей объявление. Вот увидишь.
Надо мной явно насмехаются. Устраивают какой-то балаган. Но я не в состоянии что-нибудь возразить. Я слишком плохо себя чувствую. Единственное, чего я хочу, это поскорее уйти.
— С меня хватит этих игр, — говорю я. — Короче, как мне встретиться с твоей подругой? Ты можешь дать мне номер ее телефона?
— Нет, дорогой. Ты встретишься с ней в четверг в ресторане гостиницы «Украина» в Москве. Не беспокойся, она сама тебя узнает, я опишу тебя ей очень очень подробно, у меня ночью было достаточно времени тебя хорошенько разглядеть. Она подойдет к твоему столику после представления.
Разговаривая со мной, Таня уже успела одеться. Теперь она стоит передо мной. Выражение лица у нее озорное и веселое, и все мое раздражение разом проходит. Я пытаюсь ей улыбнуться в ответ, но больно режет глаза яркий свет из окон.
— Ты уходишь?
— Хочешь, чтобы я осталась?
— Ты — красивая девушка, — отвечаю ей, хотя и думаю про себя, что сейчас мне больше нужна была бы медсестра, чем любовница.
— Нет, нет, не могу, это было бы некрасиво по отношению к подруге. Ты зарезервирован для нее.
— Но ты же провела со мной ночь. Потеряла время. Потеряла финна и кто знает, скольких еще клиентов. Позволь мне…
— Неважно. Тебе это может показаться странным, но деньги меня не так уж и интересуют. Предпочитаю любовь.
Таня чмокает меня в щечку, поворачивается на своих «шпильках» и оставляет меня одного в номере.
Гостиница «Украина» — один из семи неоготических небоскребов, которые Сталин велел построить в пятидесятых годах, чтобы придать Москве такой вид, какой, по его мнению, должен иметь современный большой город: шпили, башенки, островерхие купола, огромные звезды, изображения серпа и молота. Когда глядишь на эти здания издалека, они напоминают сказочные замки, однако не замки, в которых живут голубые принцы, а замки ведьм и чудовищ. Но внутри «Украина» похожа на железнодорожный вокзал. Очередь, чтобы миновать у входа суровых швейцаров, которые пропускают внутрь только иностранцев с ключом от номера в руке или русских, сующих им в ладонь щедрые чаевые. Очередь, чтобы получить номер, чтобы заплатить за него, чтобы повесить пальто в гардеробе, чтобы купить газету, чтобы войти в ресторан. Постояльцы, которые, надрываясь, тащат свои чемоданы, носильщики, которые безмятежно курят в углу в вестибюле; толстяки с кавказскими чертами лица, снующие в баре, продавая какие-то загадочные пакетики из серебряной бумаги; оглушительно трезвонящие телефоны; громкие объявления, звучащие из репродукторов, в которых не понять ни слова.
Ресторанов здесь четыре. Когда я нахожу тот, что мне нужен, спектакль уже начался. С места, где стоит мой столик, видна только часть сцены, другую часть заслоняет колонна, но нетрудно догадаться, что шоу, которое показывают, отличается от обычных представлений такого рода в Москве, традиционно всегда состоящих из фольклорных танцев, номеров фокусников, жонглеров, пары акробатов и девицы, крутящей хула-хуп. В сегодняшнем же спектакле никакого фольклора. Представление напоминает то, что я видел в сентябре в одном из отелей в Прибалтике. Единственном советском регионе, где в брежневские времена ощущалась близость раскованной Скандинавии и отдаленность пуританской столицы мирового коммунизма.
Сейчас, здесь, в гостинице «Украина», царит такая же атмосфера. Девушка в крохотном бикини объявляет программу вечера. Танцовщицы повторяют номер из шоу, которое несколько лет назад с успехом шло на сценах Бродвея. Они одеты кошечками. Танцуя, они кокетливо сбрасывают с себя шкурки, затем теряют хвосты, потом почти все остальное, пока на них не остаются лишь едва заметные трусики. Однако одна из девушек-танцовщиц прежде, чем скрыться за занавесом, скидывает и эту последнюю деталь, поворачивается спиной к зрителям, демонстрируя в течение нескольких секунд свой розовый задик, освещенный ярким светом прожекторов.
Единственное, что девушки не снимают во время всего представления, это маски с глаз. Но через пять минут после того, как шоу заканчивается под вопли восторга, аплодисменты и одобрительный свист, мне начинает казаться, что я узнаю девушку, которая приближается к моему столику и говорит:
