Вероника Мелан - Аарон
Через минуту уже ехал в сторону Реактора.
*****
— У тебя есть пять минут.
Начальник оказался на месте. Жесткий и прямой, как лист металла, совершенно неулыбчивый. В руках он держал какой‑то документ. Канн подумал о том, что бумажные листы представителям Комиссии не нужны — им хватало виртуальных экранов, — но обычные бумаги делали их похожими на людей.
Пыль в глаза. Был бы человеком, не отправил бы их к сухому озеру.
— Это было нечестно, Дрейк.
Голос Аарона прозвучал хрипло — выдал всю гремучую смесь клокочущих внутри чувств.
— Что "нечестно"?
Человек в форме на него даже не смотрел.
— Посылать нас к тому озеру.
— Да? А я думал, честно.
— Как можно было? Отправить своих в такой трудный поход для того…
Дрейк не дослушал, перебил:
— В тот поход просился ты сам, так мне помнится.
— Сам. Ладно! Но зачем было писать в приговоре Райны, что озеро ей поможет? Для чего?!
— Не помогло?
Канн покраснел от злости.
— Не помогло!
— Почему?
Кажется, Начальник его даже не слушал. И уж точно бровью не вел от того, что подчиненный сочится гневом из‑за чьей‑то "несправедливости".
— Потому что в нем не было воды! Вот почему! — кажется, он орал. — Потому что мы едва дошли до этого места, едва выжили, чуть кости не сложили в Черном Лесу, а потом…
Ему вспомнилась лежащая на дне сухого каменистого кратера Райна. И вновь живот скрутила боль.
— А что потом?
Дрейк Дамиен — Ферно поражал. Он один умел задать вопрос таким тоном, будто не выслушивал жалобы на жизнь, а интересовался тем, что произошло в сериале, который он пропустил по телевизору накануне.
— Потом! Дрейк! Там не было воды! Она шла, надеялась, терпела все сложности, верила, что после этого похода все изменится. Верила! А что получила в итоге?!
Еще чуть — чуть, и он вспыхнул бы ярким пламенем. Взорвался бы прямо в этом чертовом пустом кабинете, изошел бы на едкий дым, разлетелся бы на кусочки!
Дрейк на этот раз соизволил поднять глаза — бросил на стоящего напротив человека такой презрительный взгляд, что тот разом заткнулся. Лишь побагровел еще сильнее.
— Кажется, ты меня невнимательно слушал, Канн. Что я говорил тебе тогда, в ресторане?
Что? Аарон судорожно пытался вспомнить. Говорил, что озеро существует, говорил, что дойти можно, дал карты…
— Я говорил, что запер в этом месте энергию. Похожую на воду. Создал антураж в виде озера, чтобы было красиво. Говорил, что энергия эта похожа на воду. Похожа! Иногда она видна, а иногда…
И он позволил стратегу самому додумать концовку.
— Не видна? — спросил тот хрипло и окончательно опешил. — Так она просто… была… не видна?
— Ты и дальше будешь тут стоять или уже дашь мне поработать?
Аарон с глупым видом смотрел на зажатый в руке Начальника лист бумаги — поработать над этим? Так в озере… на самом деле была вода? Только невидимая? И это значит, что Райна…
— Так… ее шрамы…
— Канн, иди уже отсюда! — на этот раз взорвался Дрейк. — Все уже понял? Или еще не все?
— Все, все… я понял.
И стратег выбежал из кабинета, как пацан, едва не сшибив угол, едва не сорвав с петель дверь.
Райна! Райна! Он должен позвонить Райне!!!
*****
Ланвиль.
Небо хмурилось с самого утра; Райна шагала, не останавливаясь. На ногах кроссовки, на плечах тонкая курточка и рюкзак. С ним привычнее.
Город вот уже час умывался дождевыми струями, блестел лужами, проливался на прохожих сверху и окатывал брызгами из‑под шин. Сыро, свежо, прохладно. Мокли под прозрачными крышами автобусных остановок люди, мокла ткань разноцветных зонтиков, дороги и мостовые. Качалась битая каплями листва.
Несколько раз Райна замирала у окон, принадлежащих офисам агентств путешествий, — рассматривала цветные фотографии с незнакомыми местами, вчитывалась в горящие предложения, шептала названия незнакомых городов — станут ли они ей интересны после?
После.
После того, как она сотрет себе память?
Это решение пришло вместе с рассветом. Тяжелое, но окончательное и бесповоротное — да, она сделает это — обратится к сенсору. Дора была права — можно жить с покалеченной рукой или ногой, но едва ли можно выжить с покалеченным сердцем. Она забудет его — Аарона. Чтобы стало проще ему. Чтобы стало проще ей. И на прощание с любимым — с памятью о нем, — она выделила себе один день. Сутки.
В этот день она будет бродить там, куда поведут ноги, будет в последний раз тонуть в любви к нему, позволит себе вспоминать. Прокрутит, словно любимый фильм, каждый момент, каждую деталь, каждый их диалог. Вспомнит, как он выглядел, когда ехал в машине, сидя к ней спиной, каким притягательным казался, когда молчал по другую сторону костра, каким ощущался далеким, когда шагал по продуваемым ветрами холмам впереди… Вновь почувствует, как он пах, когда обнимал ее в палатке, каким был горячим, когда прижимал ее к себе, целовал. Мысленно увидит каждую прожилку на коже, сосчитает каждый волосок на его руке.
Ровно сутки.
С Информатором она уже пообщалась, задала тому один — единственный вопрос: "Вы дадите мне номер телефона лучшего сенсора Четырнадцатого Уровня?". Нацарапала цифры на бумаге, пролепетала "ясно" в ответ на предупреждение о том, что "согласие на контакт Информатор не гарантирует", не стала даже проверять, какую сумму списали со счета за звонок.
Номер есть. Остальное не важно.
Сотовый она оставила дома намеренно — ни к чему таскать его с собой. Все равно заветного звонка не прозвучит, а лишний раз портить себе нервы? Они и так ни к черту. Пусть будет грустно без телефона — одной, наедине с собой и своими бесценными воспоминаниями. Завтра их не останется.
А ноги вели. Через скверы и парки, по улицам, вдоль дорог. Через мосты, аллеи, переулки. Иногда заводили в кафе, где Райна заказывала еду и выпивала чашку кофе, и после короткого отдыха она вновь трогалась в путь без цели и направления.
Она могла бы улететь. Далеко — далеко. А смысл? Могла бы заказать вертолет и часами кружить под синим куполом неба. Могла бы сделать что угодно, вот только ничему она не порадуется, пока не излечит сознание. И только после того, как это произойдет, она сможет учиться жить дальше. Да, со шрамами, да, некрасивая телом. Но ведь есть такие мужчины, кому не нужна постель? Которые любят за сердце, а не за внешний вид — любят и безруких, и кривых, и неидеальных. Она умеет готовить, умеет слушать, умеет быть интересным собеседником. Она будет учиться верить в себя. Возможно, когда‑нибудь даже снова доберется до Магии, чтобы еще разок увидеться с Майклом, — пусть одна, путь без Аарона. И ей уже не будет грустно, что проводник ошибся, — она не будет об этом помнить.
